Общение играет большую роль в мире, построенном социальными существами. Сложно представить, как люди доносили друг другу свои мысли раньше, когда языки еще не были столь развиты. В дальнейшем появилась возможность передавать свои мысли не только тому, кто находится рядом, но и тем, кто далеко. Письмо — цитаты и афоризмы ниже в данной подборке.
Я написал тебе 365 писем… Я писал каждый день целый год!
Это моё первое из всех последних писем к тебе…
Если ты не получаешь от меня писем, не думай, что я их не пишу.
Каждое из этих писем наполнено чьей-то душей и сердцем. Ни одно не заслуживает быть утерянным.
Многие люди пишут письма киноактерам, но Гомер пишет письма киногероям: «Дорогой Крепкий Орешек, пожалуйста, познакомь меня с Диким Максом».
От тебя ни одного письма, ты уже теперь не Киса, а гусь лапчатый. Как это тебя так угораздило?
Интересно, с каких пор у меня появилась привычка писать письма в никуда?
Он написал мне письмо: «Я не знаю, что сказать». Не знаешь — не отправляй.
Они писали друг другу об очень интимных вещах, но одно дело писать, и совсем другое — встретиться лицом к лицу, помня о том, что было написано.
Для людей, которые живут далеко друг от друга, письмо – это кусочек сердца отправителя.
«Даже сейчас я всё ещё люблю тебя», — так писала девушка с которой я встречался три года назад, но даже если мы обменяемся тысячами писем, наши сердца не станут ближе ни на сантиметр…
Недавно я понял, для чего нужна электронная почта. Чтобы общаться с теми, с кем не хочешь разговаривать.
— Уоллис! Какой адрес у Amazon.com?
— Amazon.com…
— Надо заказать че-нить очень крутое.
В компьютере: «Вам письмо»
— Он сказал, что мне письмо.
— Угу, до чего же дошел прогресс…
— И вот я его читаю.
— Мм, как я рад за тебя…
— «Уважаемый мистер Пилигрим, спешу сообщить Вам, что скоро мы с Вами сразимся. Меня зовут Мэтью Пателл… и бла бла… Предупреждаю, один на один… Семеро злых… бла бла…» Это же… Это же…
— Что?!
— Это же спам.
Когда кто-то исчезает из твоей жизни и ты больше никогда его не увидишь, но ты хотел бы сказать ему то, что не успел, что-то очень важное… Ты берешь бумагу и карандаш… И пишешь письмо. Оно может быть длинным, а может в одно слово… Ты пишешь тому, кого уже нет… Но не отправляешь, а просто складываешь, подносишь к огню и сжигаешь… И ветер уносит пепел и ту боль, которая была внутри тебя…
… А ей так хотелось влюбиться. И быть с ним всегда и не получать от него никаких писем. Потому что писем не пишут, если никогда не расстаются.
При встречах с тобой мне часто хотелось сказать тебе об этом, но меня удерживал какой-то едва не дикарский стыд; теперь, находясь вдали, я буду более откровенен – ведь письмо не краснеет.
Надо написать письмо в Дублинский городской совет: «Уважаемый сэр или мадам, будучи пользователем инвалидного кресла с суицидальными наклонностями, я должен заявить протест против невнимания к нуждам подобных мне. Ни один из мостов не оборудован удобным доступом к парапету, что мешает инвалидам осуществить своё право на прыжок в воду».
Ты прочтешь это письмо обязательно и минутку подумаешь обо мне. Я так бесконечно радуюсь твоему существованию, всему твоему, даже безотносительно к себе, что не хочу верить, что я сам тебе совсем не важен.
— Моя дорогая Эли… Сегодня я не мог заснуть, потому что понял — между нами всё кончено, но боли уже нет, ведь я знаю, что всё было по-настоящему, если когда-нибудь в далеком будущем мы всё-таки встретимся, я улыбнусь тебе и вспомню, как мы проводили с тобой наше единственное лето, учась у друг друга зрелости и любви.
Ты письмо моё, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоём пути.
Не гляди так, не хмурься гневно.
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я —
В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках…
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо моё, милый, не комкай,
Не плачь о заветной лжи,
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
Я пишу Вам письмо голубое — Не про Ваше и наше Шато, А про нечто иное, другое, Говоря без намёков, про то, Что, хотя мы и жители замков И любители всяких красот, Но без Вашей, без тысячи франков Попадаем в такой переплет, Из которого выхода нету… Так что, рыцарский помня обет, Ради Бога гоните монету На письмо голубое в ответ!
— А зачем он вам давал читать эти письма? Он что, хотел посмеяться надо мной? — Ну что вы! Ему не до смеха! Он просто консультировался со мной, как вам помочь. — Я не сомневаюсь, Шура, что вы ему дали хороший совет.
— Я писал тебе, просил дождаться меня. — Я получала много твоих писем. Но в них во всех было одно и то же: жди того, жди этого. Последнее время я перестала их читать.
Дорогой Birdboy! Настал этот день. Я уезжаю… Ты знал что я давно это уже планировала. Почему бы тебе не бросить все и не узнать со мной? Ты бы мог, если бы захотел. Будь сильным! Пора перестать прятаться. Я не могу больше ждать. С любовью, Динки.
Дорогая Тесс, знаю, у тебя сейчас непростой период. Надеюсь билеты хоть немного помогут. Невозможно думать о проблемах, когда ты на стадионе смотришь бейсбольный матч. Я не спец в душевных разговорах и не умею давать советы, но я кое-что понял: жизнь никогда не идет так, как мы ожидаем. Не позволяй никому говорить, что на все есть причина. Это не так, вещи случаются потому, что случаются и лучшее, что мы можем – попытаться все исправить. Если повезет, рядом окажутся друзья, которые все поймут или которым даже не нужно понимать. У большинства людей есть один или два таких друга, у тебя же их пять. Твой друг и напарник Саперштейн.
— Если бы я держал вас за идиёта, я бы и писал вам, как идиёту. Но я вас за такого не знаю, и упаси Бог меня, вас за такого знать. Не, ну как вам не стыдно, ну до вас пишут, как до приличного человека: «Уважаемый господин Пруль, извольте, позвольте…», а вы побежали в полицию! — Миша, произошла чудовищная ошибка! — Да не, главное выдумали какую-то засаду. — Я… — Что? — Я в шоке!
Мы пишем кому-то в любовных посланьях, Мгновение даже не можем прожить, Потом замираем в своих ожиданьях… И вот, что такое просто любить…
Читая «Ларину», девица, Решила первой не писать.Она теперь одна – синица, О письмах только ей мечтать.
Писать письмо бы мне пристало, Лишь на одном дыханьи… Мало, Что могут выразить слова, Бумага, будто покрова На головах у женщин в храме, Чтоб грех прикрыть, но благо с нами, Не будет святостью грешитьОгонь лампад… сим дорожить, Нам не придется для закона, Чему обязана корона, Держав со строгостью границ… Лететь дано, как стае птиц Лишь мыслям. Друг мой, улови, Рекою бурною в крови По венам жаркою волной Течет наш разговор с тобой. Откуда б реки не текли, И как бы ни были вдали, У них одно предназначенье — Пересекая много стран Познать безбрежный океан. Ты знаешь времени советы, И пыль, и тени, и обеты, Все исчезает в сладкий миг… Что ты из слов моих постиг? Росу из утренней зари, Что шепчет вновь, не говори? Не говори и не клянись, Пусть будет это верой в жизнь, Что подает Святой Грааль, В котором радость и печаль… Рубиновая чаша до краев Наполнена нектарами богов, Глоток… и вкус познав блаженный, Ты ароматом упоенный, Познаешь сущность бытия, Где я есть ты, а ты есть я.
Нас разделяют города и километры, Но в сердце ты всегда со мной Best друг! Теплом своей души мой мир согрел ты, И радостью наполнил всё вокруг. Друг другу каждый день мы шлём приветы,Слова и песни… мысли и мечты… Пускай мы далеко, я знаю где-то… Есть близкий мне, родной, И это ты! Мне кажется знакомы были раньше, Быть может, в прошлой жизни… Трудно объяснить. Но снова мы нашлись, чтобы и дальше, Тысячелетиями крепла эта нить. Мне хочется держать тебя за руки, И говорить до самого утра, Чтобы не думать о мучительной разлуке, Что принесут холодные ветра…
Пиши мне больше. Пиши мне чаще. О чём-то важном, о настоящем. Я прочитаю. Всегда отвечу. На расстояньи устроим встречу. Пиши о грустном и о забавном. О наболевшем. Пиши о главном. Пиши мне письма. Я прочитаю. Потом когда-то перелистаем.
Надеюсь, что со временем, я смогу быть более щедрой и честной, больше писать и меньше боятся. Ведь, как показывает опыт — каждое письмо — начало какого-то нового сюжета. Между мною и адресатом. Между адресатом и его внутренним миром. Между нашими мирами и смыслами. А значит, это важно…
В письме пришёл кусочек лета — Открытка с розовым цветком. И я стою, тобой согрета, И не жалею ни о чём! Пиши! И я тебе отвечу! Когда-нибудь в конверте том Найду я счастье нашей встречи За ярким розовым цветком.
Дорогая Клэр, «что» и «если» — это просто два безобидных слова. Но, если поставить их вместе, получится вопрос, который будет преследовать вас всю жизнь.
Что если? Что если? Что если?
Я не знаю, чем закончилась ваша история, но если то, что вы чувствовали, было настоящей любовью, то она никуда не делась, просто нужно решиться, последовать зову сердца.
Я не знаю, что такое любовь Джульетты. Любовь, ради которой готова оставить родных, лететь на край земли, но я надеюсь, что если мне посчастливится когда-нибудь испытать ее, мне хватит смелости сохранить эту любовь.
Клэр, если вы этого не сделали, надеюсь, когда-нибудь вы это сделаете.
С любовью, Джульетта.
На бумаге. В конвертах, края которых увлажнены моей слюной, с криво приклеенной маркой, за которой пришлось отстоять в очереди на почте, с нормальным адресом, в котором есть улица и номер дома, а не с идиотским названием какого-то сервера. Это будут настоящие письма, к которым в порыве нежности можно прикоснуться губами, а в приступе злобы порвать их в клочки, в страшном секрете поспешно спрятать ото всех в запираемом на ключ металлическом ящике в подвале или носить с собой и обращаться к ним, когда одолеет грусть и ускользает надежда. Самые настоящие письма, которые в крайнем случае можно просто сжечь. А если не сжечь, то через много лет открыть их заново. Ведь у старых писем есть одно неоспоримое преимущество: на них не надо отвечать.
— Брось, Сквидворд. Что ты потеряешь, если напишешь ему письмецо?
— Самоуважение, здравомыслие и обед.
— Чей-то, Людк? Пыс пыс-то чё?
— Постскриптум. Послесловие.
В лучах Луны ты шлешь мне свои любовные письма, — сказала Ночь Солнцу.
— Я оставлю свои ответы — слезами на траве.
Знаешь ли ты, что письмо это я писала минимум тысячу раз?
Писала мысленно, писала на песке пляжа, писала на самой лучшей бумаге, какую только можно купить в Соединенном Королевстве, писала авторучкой у себя на бедре. Писала на конвертах пластинок с музыкой Шопена.
Я столько раз писала его…
Но так и не отослала.
Хорошо, когда есть кому написать. Как это прекрасно — сесть за стол, взять ручку и писать, перенося на бумагу свои мысли.
Ну почему поцелуи всегда приберегают на конец письма?
Целую тебя сразу и везде, везде!
… нет лучших сатир, чем письма… Клятвы, любовь, обещания, признания, благодарность — как забавно читать все это спустя некоторое время.
Как мало всё же человеку надо!
Одно письмо. Всего-то лишь одно.
И нет уже дождя над мокрым садом,
И за окошком больше не темно…
От тебя ни одного письма, ты уже теперь не Киса, а гусь лапчатый. Как это тебя так угораздило?
Она сидела на полу
И груды писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.
— …почему ты не отвечаешь на мои письма?
— Я пытаюсь забыть тебя, а когда хотят забыть – не пишут.
Не получала посылок? Не получала, наверно. И писем. Добрых писем корявым почерком. Я слал тебе яркие звезды в конвертах. Они, видимо, потерялись на почте.
А я скучаю, друг мой, я скучаю… И письма вымышленному тебе опять слагаю… Мне почему-то не хватает света. Да, мне бы лета, друг мой, мне бы лета. Плеснуть бы в чашку моря, вместо грусти, И пить, пока печали не отпустят. Насытиться мечтой, надеждой, верой, Творить любовью, будто акварелью: Нарисовать тебе пейзаж о счастье, О радости, о нежности, о страсти… Но за окном ноябрь. И время чая. Пью осень. Но по-летнему скучаю.
Ну здравствуй, моё ясноглазое вдохновение. Как ты там, моё солнце? Греешь и светишь? Так хочется словом обнять, ну хоть на мгновение. Знаю, что занят. Знаю, что вряд ли ответишь. Много забот, и не все ещё песни пропеты. Счастья тебе, моя музыкальная радость. Пусть твои ночи и дни наполняются светом. Жду и скучаю. Тебя обнимаю. Прощаюсь!
Ну, как ты там? Я соскучилась. В синеве Твоих морей мой совсем уж не виден образ. У нас дожди, мой друг… Я снова пишу тебе. Жду встречи и вспоминаю улыбку, голос…
Любую переписку непременно пронизывают незримые скважины, черные дыры недосказанного.
Иное письмо с наслажденьем прочтёшь.
Он же, мой заклятый соперник, выкупил у Андреса и все письма Ракели. Она диктовала их для родни на Кубе, но подписывалась почему-то Раулем.
Надо запретить отправлять письма в адрес тем, кто не хочет их получать.
Конверт – неразгаданный пакет, его содержимое, возможно, – душа, может быть, богатство, а может, и подлый обман.
Глазам его, не говоря о прочем, чтение давалось трудно. Может, в Цитадели вручают призы мейстерам, которые пишут мельче других?
Мы перестали писать друг другу о сокровенном. Кажется, что если я промолчу, останется ненастоящим. Мы запираем на ключ дверь от своей Вселенной, Предполагая, что каждый важный станет опять уходящим.
Даже тогда, когда я должен написать простое письмо, я напуган, как если бы перед надвигающейся морской болезнью.
Пишу в ночи, но скоро уж рассвет, Я ночь ждала, когда исчезнет свет, Чтоб строки наполняя правдой сна, В кромешной тьме словам была верна…
Все-таки эти электронные письма — не очень-то удобная штука! Чтобы сжечь в камине — все время приходится распечатывать.
Каждая песня — это письмо кому-нибудь. Это может быть сожаление, признание или крик о помощи.
Мёртвое письмо — это письмо, которое не может быть доставлено получателю и возвращено отправителю.
Большинство писем от родителей наполнены неосуществленными родительскими мечтами, замаскированными под добрые советы.
Всё несчастье моей жизни происходит от писем или от возможности их писать.
Ты прочтешь это письмо обязательно и минутку подумаешь обо мне. Я так бесконечно радуюсь твоему существованию, всему твоему, даже безотносительно к себе, что не хочу верить, что я сам тебе совсем не важен.
Чего я от тебя хочу, Райнер? Ничего. Всего. Чтобы ты позволил мне каждое мгновение моей жизни устремлять взор к тебе — как к вершине, которая защищает (некий каменный ангел-хранитель!). Пока я тебя не знала — можно было и так, но сейчас, когда я тебя знаю, — требуется разрешение. Ибо моя душа хорошо воспитана.
Точно так же, как письмо может прийти не по адресу, судьба тоже может ошибиться, и человек родится не в том доме, где ему это предназначалось. Но рано или поздно письма находят своего адресата, а люди — свою дорогу.
Это письмо перевернуло твой мир, но это отнюдь не означает, что перевернулся мир, в котором ты живешь.
Каждый, кто пишет письмо, дает почти что изображение своей души.
Чтобы написать замечательное любовное письмо, ты должен начать писать, не зная, что хочешь сказать, и закончить, не зная, что ты написал.
Если сложно сказать о чувствах в слух, письма как раз кстати.
Телефон неличностен, сиюминутен, — говорил Стив, — он не связан ни со временем, ни с человеком. Голос рассыпается в момент произношения, его невозможно закрепить во времени. Кроме того, из-за все той же скоротечности голос не продуман, неискренен, слишком поверхностен. Он не может передавать глубоких эмоций, только секундное настроение, не говоря уже о чувстве. Но главное — он не остается с тобой.
Письмо — другое дело. Оно требует времени и обдумывания и помимо того, что оно вечно, оно еще и личностно, его можно много раз перечитывать и сохранять. К тому же почерк. Он как запах для собаки, как отпечатки пальцев, по нему можно многое распознать. А потом, письмо не пишется мгновенно, оно требует много времени, порой нескольких дней. А это значит, что человек думает о тебе, ему не жалко своего эмоционального напряжения. Каждое письмо по сути является произведением, созданным для одного человека. Неслучайно публикуют письма знаменитых людей. Письмом не отмахнешься, как телефонным звонком…
А может мои письма к тебе — это только попытка проснуться?
Все, что со мной происходит, реально только потому, что думаю, как тебе про это написать. И без этого я, даже когда мне хорошо, не могу переживать радости. Я должна поделиться ею с тобой, чтобы она состоялась.
— Ох, вы за это ответите!
— Конечно, отвечу, я тебе письмо напишу!
Снова пятница, прошла еще неделя. Время сжимается и растягивается, как испорченный аккордеон, и только твои письма напоминают о нашем милом прошлом, вносят порядок и смысл в мою сумбурную жизнь.
Моей чудесной дочери. Я пишу тебе письмо, да, старомодное письмо — это забытое искусство, как мастурбация, черт. Я хочу признаться, сначала ты мне не особо нравилась, ты была назойливым, маленьким комочком, ты вкусно пахла, почти всегда, но я тебя, похоже, не слишком интересовал, на что я, конечно же, оскорбился. Вы вдвоем с мамой были против всего мира. Да, некоторые вещи не меняются. Так что я болтался, занимался делами, валял дурака и не понимал, как могут изменить человека дети. Я не помню, когда именно все переменилось, просто знаю, что так случилось.
Еще недавно я был непробиваемым, и ничто меня не цепляло, и вот мое сердце уже вырывается из груди и разлетается на кусочки. Любовь к тебе — это самое глубокое, сильное и болезненное переживание в моей жизни. По правде, я едва это вынес. Как твой отец, я дал молчаливый обет защищать тебя от мира. И даже подумать не мог, что стану тем, кто ранит тебя сильнее всех. Когда я думаю об этом, мое сердце стонет. Я не могу представить, что ты когда-то заговоришь обо мне с гордостью. Разве это возможно? Твой отец, ребенок в теле мужчины, он переживает обо всем сразу и толком не о чем. Слабак с благородными помыслами, пора что-то менять и отчего-то отказаться. Вокруг становится слишком темно.
— Почему ты не писал мне?
— Что?
— Почему? Ничего не было кончено! Я ведь тебя ждала все 7 лет! А теперь уже поздно!
…
— Ты мне писал?
— Да! Ничего не было кончено! И сейчас не кончено!
Каждому, кто прочитает это письмо. Мы не хотели, чтобы так закончилось. Мы хотели жить. В этом мире нет любви. Этот мир умирает. Этот мир нас не заслужил. Поэтому мы должны уйти. Наша история уже рассказана. Мы уходим, а вы останетесь. Вы убиваете себя постепенно, сами того не зная. Это вы — зал самоубийц.
Электронная почта — это карикатура на переписку.
Получая письмо от человека, которого любишь, меньше желаешь знать: что случилось, чем то, как смотрит этот человек на то, что случилось.
Когда-то я страшно завидовал людям, не отвечавшим на мои письма: я считал их существами высшей породы.
Ничего не хочется. Разве что — грипп, ангину: Отличный повод хотя бы недельку побыть с собой. Я пишу записку: уважаемая Маша, Лена, Марина…. Марта не придет к вам больше. Она болеет. Любовь.
Человек, публикующий свои письма, превращается в нудиста: ничто, кроме наготы, не защищает его от пристальных взглядов всего мира.
При встречах с тобой мне часто хотелось сказать тебе об этом, но меня удерживал какой-то едва не дикарский стыд; теперь, находясь вдали, я буду более откровенен – ведь письмо не краснеет.
Каждый, кто пишет письмо, дает почти что изображение своей души.
У каждой женщины есть связка писем слишком мучительных, чтобы их читать или выкинуть. Их нужно хранить, чтобы никогда не перечитывать.
Любовные письма — существенный род литературы, в котором женщина выше мужчины.
Единственные любовные письма, имеющие какой-то смысл, это извещения о разрыве.
Недавно я понял, для чего нужна электронная почта. Чтобы общаться с теми, с кем не хочешь разговаривать.
Но писать тебе я буду — хочешь ты этого или нет.
Я читала твоё письмо на океане, океан читал со мной. Тебе не мешает такой читатель? Ибо ни один человеческий глаз никогда не прочитает ни одной твоей строчки ко мне.
Мой любимый вид общения — потусторонний: сон: видеть во сне. А второе — переписка. Письмо как некий вид потустороннего общения, менее совершенное, нежели сон, но законы те же. Ни то, ни другое — не по заказу: снится и пишется не когда нам хочется, а когда хочется: письму — быть написанным, сну — быть увиденным.
Чтобы написать замечательное любовное письмо, ты должен начать писать, не зная, что хочешь сказать, и закончить, не зная, что ты написал.
Получая письма, люди испытывают разные эмоции. Даже тонкая бумага может передать искренние чувства.
Любовь моя! Завтра я отправлюсь в большое путешествие. Мне немного грустно, и все же чувствую себя спокойной и счастливый, так как ты научил меня не боятся неизвестного. Теперь я знаю, что признав свою слабость мы становимся только сильней. Я поняла, что не нужно боятся любить. С тобой Зак, я научилась жить. Я очень по тебе скучаю. И все же я знаю, мы обязательна найдем друг друга. Не важно сколько пройдёт времени, потому что потом мы будем вместе навсегда. А пока, я дарю тебе немного своего запаха, и немного света чтобы ты никогда больше не боялся темноты, пока ты будешь один, пока меня не будет рядом. Я люблю тебя, я жду тебя. Твоя звезда, Сара!
Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на письма с приглашениями.
У нас, женщин, больше чутья, чем у вас; мы по стилю письма сейчас же узнаем, искренен ли писавший его или он разыгрывает страсть.
Письмо — нечто столь холодное, в просьбе, передаваемой по почте, нет ни силы, ни взволнованности.
Кстати, я тоже получил письмо, — вдруг оживился господин да Миро. — Вчера. И сперва даже не поверил, что это мне. Как вы знаете, со мной мало кто соглашается переписываться… меня, к сожалению, совершенно незаслуженно опасаются. Такую славу приписывают, что я даже расстроился, когда узнал об этом от своего палача.
Я читала твоё письмо на океане, океан читал со мной. Тебе не мешает такой читатель? Ибо ни один человеческий глаз никогда не прочитает ни одной твоей строчки ко мне.
Не доходят только те письма, которых не пишут.
В такой ненадежный сосуд, как текст на бумаге, можно вложить только ненадежные воспоминания или ненадежные мысли.
— Брат, тебе пришло письмо… Вдруг оно от друга.
— Чьего друга?
— Твоего.
— Забавно. Кажется, моя сестрёнка сказала очень странную и саркастичную шутку.
Каждое из этих писем наполнено чьей-то душой и сердцем. Ни одно не заслуживает быть утерянным.
Мы перехитрили время. Пока занимаемся любовью — живем. Пока живем — занимаемся любовью. Пока любим — живем. Если любим — живем. Кто не любит, тот не живет. Так банально и так чисто. В самом грязном месте на земле, среди крови и пыли, мы нашли простую и чистую истину. Мы загнали друг друга в рамки, когда между любовью и жизнью стало возможным поставить знак равенства. Это вершина. То, о чем мечтает каждый, когда тебе двадцать пять лет, у тебя было пятьдесят любовников или любовниц, а любовь толком не приходила. Настоящей, чтобы до смерти, не было вообще. А вот теперь есть. На, бери!
Писать письма и общаться с живым человеком — не одно и то же.
— Она никогда бы не смогла остановиться, если бы начала писать вам, — сказал я. — Тем, что она вам ничего не написала, она сказала вам больше любых слов.
Обычно люди намного лучше в письмах, чем в реальности. В этом смысле они очень похожи на поэтов.
— Нельзя вскрывать чужие письма. Это преступление.
— Прямо так и вижу – я в списке смертников, в ожидании смертельной инъекции. Массовый убийца, который прикончил 48 младенцев и сожрал их, спрашивает, за что меня казнят. И я говорю – «за то, что вскрыл письмо Бена».
Дорогая Грейс, я пишу тебе без злости, очень давно я научился ненавидеть своих врагов, но еще никогда никого из них я не любил.
Каждая снежинка как письмо с небес.
Знаешь, это письмо я сочиняла всю свою жизнь. Но пока не встретила тебя, я не знала, кому оно предназначено.
Китнисс. Страну ты своей стрелой может быть и шокировала, но меня, как обычно, нет. Ты такая, какой я себе представлял. Жаль, что нам не удалось проститься, но Койн и Сноу мертвы, и судьба страны решится сегодня. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Сегодня лидеры двенадцати дистриктов проведут выборы. Победит, разумеется, Пейлор. Она стала голосом разума. Жаль, что тебе выпало столько тягот. И теперь от них не уйти. Но если б все пришлось повторить ради такого исхода, я повторил бы. Война закончена. Наступили чудесные времена, когда все согласны не повторять зверств. Конечно, мы всего лишь жалкие людишки с короткой памятью и даром к саморазрушению. Впрочем, как знать. Может, на этот раз мы научимся. Я приказал увезти тебя из Капитолия. Лучше тебе скрыться из виду. Когда придет время, командор Пейлор тебя помилует. И страна обретет покой. Я надеюсь, и ты тоже. Плутарх.
Даже одного слова хватит сполна, лишь бы адресат заплакал от счастья, когда получит письмо.
Если сложно сказать о чувствах в слух, письма как раз кстати.
— Что ты делаешь? — Я пишу письмо нашим хозяевам о проблемах в этом доме. На бланке моего отца. Никто не любит, когда на них ругается дерматолог. — Письмо? Мы что, в Аббатстве Даунтон?
Мой дорогой господин! Не бойся, не шевелись, не говори ни слова, никто нас не увидит, замри… Я хочу рассмотреть тебя… У нас впереди целая ночь. Я хочу любоваться тобой, твоим телом, твоей кожей, твоими губами. Закрой глаза, никто нас не видит. Я сейчас рядом. Ты чувствуешь? Сначала я прикоснусь к тебе губами, ты ощутишь тепло, но не пытайся угадать где, быть может, я поцелую твои веки, я прижмусь губами к твоим глазам и ты ощутишь тепло… Открой глаза, мой возлюбленный. Посмотри на меня… Твой взгляд на моей груди, твои руки поднимают меня. Я будто парю над тобой… Я сдерживаю крик, твое тело дрожит… Этому нет конца. Ведь так? Ты вечно будешь откидывать назад голову. Я вечно буду ронять слезы. Этот миг предопределен. Этот миг настал. Этот миг будет длиться отныне и вовеки. Мы никогда с тобой не увидимся. Мы сделали все, что нам было суждено. И поверь мне, любимый, это останется навсегда. Береги себя вдали от моих объятий. И если это послужит твоему счастью, отбрось сомнения и забудь о женщине, которая говорит сейчас без тени грусти. Прощай!
Порой, письмо — это лучший способ выразить свои мысли.
Ты спрашиваешь меня: «Как простить?» Ты ищешь ответ на этот вопрос, а, значит, уже понимаешь: в прощении найдешь спасение. Неосознанно, словно кутёнок, потерявший из виду свою мамку, ты движешься к смирению и успокоению… Я рада! Очень! Ты выздоравливаешь…
Людские сердца и чувства могут облекаться в письма, и эгоизм — не исключение. В письмах не всегда выкладывают чувства к адресату, запомни это, не увлекайся ни хорошим, ни плохим, будь пчелой с сильным сердцем.
— Я собираюсь отнести ей записку с выражением ваших благородных намерений, сэр. — Да-да, я тоже так подумал! Ладно, записывай: «Моя дорогая сочная сосисочка, тебе очень повезло! Собирай все свои самые игривые ночные наряды, свои денежки и со всех ног беги сюда. С этого момента и до Рождества ты сможешь любоваться потолком моей спальни, везучая девка! P.S. Гав-Гав!» — Трогательно, сэр. Вы не возражаете, если я изменю один крошечный аспект? — Какой? — Текст, сэр.
Принцесса, дражайшая Мари, дитя мое, если сегодня я отважился вам написать, как в свое время отважился вас полюбить, то от того лишь, что прежде, чем похоронить себя в тиши Мокомбо, я должен сослужить вам последнюю службу. Я боюсь за вас, мадам. Мне выпало счастье столько долгих часов наблюдать за вами, так кто лучше меня знает вас? Кто лучше меня знает, как вы невинны? Никогда не предлагали свое общество, всегда держались в тени, ожидая, когда к вам обратятся. Вас терзали скандалы, излилы, принуждения. Вы брели по жизни в одиночестве, как паломник во мраке. Не обманитесь в своей звезде, Мари. Я знаю, где она — на длину ладони выше созвездия Дельфина, за которым мы вместе наблюдали. Я дал ей ваше имя. И у меня есть причина верить, что она ваша. Когда я рассказываю ей о своих горестях, она гаснет.
— Орфография — это очень важно. Без нее как без рук. — Выстрел Жозефа в воздух помог куда больше, чем твои грамотные письма в кадастровое агенство.
Месье генеральный резидент, последние двадцать лет я посвятила тому, чтобы выкупить этот участок у государства. И в один прекрасный день я отправила вам деньги в конверте. Я сделала это с глубочайшим уважением, те деньги — все, что у меня было. В то утро я отдала вам все, я принесла вам себя в жертву, в надежде на то, что эта жертва сделает счастливой жизнь моих детей. Что получила я от вас взамен за эти годы верной службы? Ничего, кроме ветра, воды и грязи. Откуда появляются эти китайские плантаторы, которые забирают у нас самые лучшие земли? Местные жители уже давно поняли, какими грязными методами вы умеете действовать. Я объясняла им, что вы, пользуясь отсутствием у них бумаг, продали их земли китайцам. Когда у них умирает ребенок, я говорю им — собаки из кадастрового агенства будут только рады. «Почему они будут рады?», — спрашивают они. И я отвечаю им правду — чем больше детей умрет, тем легче будет вам здесь установить свое господство. Если вы прочтете это письмо, месье генеральный резидент, то значит прочитаете и остальные, и поймете, как изменилось мое отношение к вам за эти годы. Возможно, когда отсюда уедет мой сын, а за ним моя дочь, я совсем потеряю силы и мне уже будет ничего не важно. Но перед смертью я бы хотела увидеть, как дикие псы будут разрывать на части ваше тело.
«Дорогая Грейс, я пишу это письмо с тяжелым сердцем. Я точно знаю, что ты сделала и с кем ты это сделала. Ничего этого не будет упомянуто в отчете, тем не менее, ты должна знать, я в курсе, что ты отдалась человеку, который является нашим заклятым врагом. Это не просто измена, это отвратительнейший поступок, твой отец стыдился бы тебя. Что касается меня — я опустошен. Ты предала каждый принцип и понятия чести, данные тебе от рождения и во имя чего?» — Любви…
Дорогая Грейс, я пишу тебе без злости, очень давно я научился ненавидеть своих врагов, но еще никогда никого из них я не любил.
Дорогой Дэниел! Мой мир погиб в тот день, когда ты исчез, сынок. Пусть бы кто тебя забрал, этот человек отнял у меня мое сердце, мою жизнь. Я жила, чтобы видеть твой смех, делить твою радость. Без тебя мир больше не кажется замечательным. Я знаю, что ты где-то рядом. Моя душа это чувствует, и я верю, что ты вернешься в это место. Наше место. И когда ты придешь, я хочу чтобы ты знал, как сильно я люблю тебя, пусть даже меня не будет рядом, чтобы это сказать. Когда-нибудь мы воссоединимся, сынок. Однажды я вновь буду держать тебя на руках и петь. Но пока это время не настало, я и дальше буду продолжать тебя любить и видеть в снах.
Старые письма единственное утешение, когда воспоминания вновь терзают меня. Когда я страшусь одиночества, но людей страшусь еще больше, будто я недостойна их общества…
Жестокая судьба распорядилась, чтобы мы увиделись. Я сбежал, боялся заговорить с тобой, лишь потому, что одного слова хватило бы, чтобы перевернуть всю жизнь. Но этого не стоит делать. Твоя жизнь проходит при ярком свете дня, моя же отныне в сумерках. Мне больше нечего предложить тебе, а я хотел бы подарить тебе весь мир. Забудь меня, тебя ждет другая судьба, не отказывайся от нее, прошу. Оставайся жить ради наших детей. Я забираю с собой частичку вечности — твою улыбку во сне.
Майкл Лоуэр передаст тебе документы на банковский счет. Денег там достаточно, чтобы ты смогла начать все сначала. Спокойно, без паники, этих денег не хватит, чтобы просидеть без дела всю жизнь, но их хватит, чтобы купить тебе свободу и вытащить из городка, который раньше был нашим домом. Живи дерзко, Кларк. Стой на своем, не унывай, носи свои полосатые чулки с гордостью. Знание, что у тебя полно возможностей — это роскошь, знание того, что я предоставил их тебе — утешает меня. Что ж, вот и все. Ты отпечаталась в моем сердце, Кларк, с самого первого дня, как ты вошла в мою жизнь с милой улыбкой, в нелепом наряде, с дурацкими шутками и полным неумением скрывать свои чувства. Не вспоминай обо мне слишком часто, я не хочу, чтобы ты грустила. Просто живи хорошо. Просто живи. Я всегда буду рядом с тобой. С любовью, Уилл.
Я вижу женщину, которой ты становишься, и я хочу, чтобы ты и дальше делала свой выбор, находила свой путь. И я шла по натянутой веревке, между тем, что считала правильным и тем, что нужно было сделать, даже когда понимала, что это ошибка. Это было свободное падение, то, что меня наконец разбудило, что заставило выбрать иное направление, было понимание того, что я утащу всех за собой, тех кого я люблю и хочу защитить. Людей, которые имеют право сами выбирать свою судьбу и будущее.
Кейси, мне сложно это сказать, у меня всё получается не так. Я много думал и кое-что понял, Кейси. Дело в том, что, проснувшись сегодня утром и увидев в окне солнце, я сразу подумал о тебе. Кейси, ты не должна прятаться в клинике, ты должна выйти оттуда. Кейси, мне всё равно, что ты считаешь себя странной; когда я рядом с тобой, мне хочется петь, ты прекрасна. Последние несколько недель я вёл себя как идиот, а сейчас мне хочется быть рядом с тобой и сказать тебе, какая ты красивая, и сунуть тебе руку в трусы… Нет, Боже… и… и я люблю тебя!
Письмо, оставшееся без ответа, — это рука, не встретившая руки.
Не каждый получающий письма — счастливый.
Ты еще не написала письмо, а уже знаешь ответ его.
Я иду, и мое дыхание теплится в груди, пока я не услышу два коротких слова: «Вам письмо». Я ничего не слышу, даже звуков на улицах Нью-Йорка. Только биение моего сердца. Мне пришло письмо. От вас.
Письмо — это как поцелуй, только без губ. Письмо — это мысленный поцелуй.
Любовные письма нужно жечь всенепременно. Из прошлого получается благородное топливо.
Мы разошлись на полпути,
Мы разлучились до разлуки
И думали: не будет муки
В последнем роковом «прости»,
Но даже плакать нету силы.
Пиши — прошу я одного…
Мне эти письма будут милы
И святы, как цветы с могилы, —
С могилы сердца моего!
Как хорошо, что можно кому-то написать письмо. Это действительно здорово, когда можешь вот так сесть за стол, взять карандаш и написать, когда хочешь передать свои мысли кому-то.
А что письма — бумага, — сказал я. — Сожжешь их, а что в душе осталось, все равно останется, а что не осталось, все равно не останется, сколько их у себя ни держи.
— Можно телеграмму послать, или письмо, — на то и почта. Что сказать нельзя, то в письме пишут. Вам какой бланк? Простой, или поздравительный?
— Простой, простой! A чего его баловать-то?
— Не хочет он меня баловать. А мне от тебя ничего и не надо!
— У меня простых нет, у меня только поздравительные.
— Ну вот, опять расходы непредвиденные… Ну, давайте ваш этот, поздравительный.
Письмо — отфильтрованное мышление.
Самые лучшие любовные письма женщина пишет тому человеку, которого обманывает.
Подлинно страстные любовные письма часто опаснее для тех, кто их пишет, чем для тех, кто их получает.
И не буду я больше писать писем. Зачем сообщать кому-то, что я меняюсь? Если я меняюсь, я уже не тот, кем был, я уже кто-то другой, и, стало быть, у меня нет знакомых. А чужим людям, людям, которые не знают меня, я писать не могу.
У каждой женщины есть связка писем слишком мучительных, чтобы их читать или выкинуть. Их нужно хранить, чтобы никогда не перечитывать.
Китнисс.
Страну ты своей стрелой может быть и шокировала, но меня, как обычно, нет. Ты такая, какой я себе представлял. Жаль, что нам не удалось проститься, но Койн и Сноу мертвы, и судьба страны решится сегодня. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Сегодня лидеры двенадцати дистриктов проведут выборы. Победит, разумеется, Пейлор. Она стала голосом разума. Жаль, что тебе выпало столько тягот. И теперь от них не уйти. Но если б все пришлось повторить ради такого исхода, я повторил бы. Война закончена. Наступили чудесные времена, когда все согласны не повторять зверств. Конечно, мы всего лишь жалкие людишки с короткой памятью и даром к саморазрушению. Впрочем, как знать. Может, на этот раз мы научимся. Я приказал увезти тебя из Капитолия. Лучше тебе скрыться из виду. Когда придет время, командор Пейлор тебя помилует. И страна обретёт покой. Я надеюсь, и ты тоже.
Плутарх.
Читать письма — почти то же самое, что вести психотерапевтический прием, где человека необходимо слушать. Люди — это те же книги, говорю я себе, но читать их труднее, не захлопнешь, если не нравятся.
Если ты не получаешь от меня писем, не думай, что я их не пишу.
Кейси, мне сложно это сказать, у меня всё получается не так. Я много думал и кое-что понял, Кейси. Дело в том, что, проснувшись сегодня утром и увидев в окне солнце, я сразу подумал о тебе. Кейси, ты не должна прятаться в клинике, ты должна выйти оттуда. Кейси, мне всё равно, что ты считаешь себя странной; когда я рядом с тобой, мне хочется петь, ты прекрасна. Последние несколько недель я вёл себя как идиот, а сейчас мне хочется быть рядом с тобой и сказать тебе, какая ты красивая, и сунуть тебе руку в трусы… Нет, Боже… и… и я люблю тебя!
— «Любовные письма великих людей. Том первый». — Я там есть? — Нет. Есть парочка твоих одноклассников — Вольтер, Наполеон.
Вы можете писать стихи или даже письма, Но вряд ли Вас кто-то услышит.Люди ничего не замечают в своей жизни, Вы, например, замечали тех, что рядом с Вами еле дышат?
Знайте же, что никогда, слышите ли, никогда женщина не сжигает, не рвёт и не уничтожает писем, где говорится о любви к ней. В них заключена вся наша жизнь, вся надежда, все ожидания, вся мечта. Записочки, заключающие в себе наше имя и ласкающие нас словами любви, — это наши священные реликвии; а мы все почитаем молельни, особенно же те, где сами занимаем место святых. Наши любовные письма — это наше право на красоту, грацию, обаяние, это наша интимная женская гордость, сокровище нашего сердца. Нет, нет, никогда женщина не уничтожает этих тайных и очаровательных архивов своей жизни.
— Нельзя вскрывать чужие письма. Это преступление. — Прямо так и вижу – я в списке смертников, в ожидании смертельной инъекции. Массовый убийца, который прикончил 48 младенцев и сожрал их, спрашивает, за что меня казнят. И я говорю – «за то, что вскрыл письмо Бена».
Это свободная страна. Люди имеют право писать мне письма, а я имею право не отвечать на них.
Когда кто-то исчезает из твоей жизни и ты больше никогда его не увидишь, но ты хотел бы сказать ему то, что не успел, что-то очень важное… Ты берешь бумагу и карандаш… И пишешь письмо. Оно может быть длинным, а может в одно слово… Ты пишешь тому, кого уже нет… Но не отправляешь, а просто складываешь, подносишь к огню и сжигаешь… И ветер уносит пепел и ту боль, которая была внутри тебя…
— Исабелла, распечатывать чужую корреспонденцию не пристало воспитанному человеку. В некоторых местах это считается преступлением, за которое сажают в тюрьму. — Что я постоянно твержу своей матери. Она всё время вскрывает мои письма. И до сих пор на свободе.
Я много думал. Не знаю. Так было. Это картина, которую я помню. Все равно как если б я заглянул в окно и увидел человека, пишущего письмо.
Они вошли в мою жизнь и вышли из нее. И картина получилась такая, как я сказал: без начала и с непонятным концом.
С тех пор как я здесь, я препакостно себя чувствую, точно начитался писем Гоголя к калужской губернаторше.
Как вижу, барышни приберегают оборотную сторону рисунков, как и постскриптумы в своих письмах, для самого важного и интересного!
Нил — это планета. Типа Сатурна. А мы вроде как маленькие Луны вокруг него. Разве планеты пишут письма своим спутникам?
И не буду я больше писать писем. Зачем сообщать кому-то, что я меняюсь? Если я меняюсь, я уже не тот, кем был, я уже кто-то другой, и, стало быть, у меня нет знакомых. А чужим людям, людям, которые не знают меня, я писать не могу.
Я хочу со щемящей надеждой посмотреть на небо. Я хочу написать тебе длинное прощальное письмо, оскорбительное, небесное, грязное, самое нежное в мире. Я хочу назвать тебя ангелом, тварью, пожелать тебе счастья и благословить, и еще сказать, что где бы ты ни была, куда бы ни укрылась — моя кровь мириадом непрощающих, никогда не простящих частиц будет виться вокруг тебя. Я хочу забыть, отдохнуть, сесть в поезд, уехать в Россию, пить пиво и есть раков теплым вечером на качающемся поплавке над Невой. Я хочу преодолеть отвратительное чувство оцепенения: у людей нет лиц, у слов нет звука, ни в чем нет смысла. Я хочу разбить его, все равно как. Я хочу просто перевести дыхание, глотнуть воздуху. Но никакого воздуха нет.
Подлинно страстные любовные письма часто опаснее для тех, кто их пишет, чем для тех, кто их получает.
— А зачем мне писать Богу? — Тебе будет не так одиноко. — Не так одиноко с кем-то, кого не существует?
Жизнь — не письмо, в ней постскриптума не бывает.
Моя единственная, поздравляю с твоим днем рождения… В этот день ты появилась на свет. Уйти от тебя трудно. Но что же делать, иначе нельзя. Война! Это необходимо. Нельзя жить прежней жизнью и веселиться, когда по нашей земле идет смерть. Мы еще будем счастливы. Люблю, верю в тебя. Твой Борис.
Сладость любовных писем — сила любви.
Многие люди пишут письма киноактерам, но Гомер пишет письма киногероям: «Дорогой Крепкий Орешек, пожалуйста, познакомь меня с Диким Максом».
Она написала мне (так и было откровенно сказано в письме) потому, быть может, что ей пришла в голову блажь оказать доверие мне; а может быть, потому, что мне свойственно оправдывать чужое доверие.
— У меня для тебя еще один подарок — письмо из «Тиллер Кинг», тебя зовут на собеседование. — Это отличная новость, а откуда оно у тебя? — Из твоего почтового ящика.
Я иду, и мое дыхание теплится в груди, пока я не услышу два коротких слова: «Вам письмо». Я ничего не слышу, даже звуков на улицах Нью-Йорка. Только биение моего сердца. Мне пришло письмо. От вас.
Обратно пишу вам, разлюбезная Катерина Матвеевна, поскольку выдалась свободная минутка. И разнежился я на горячем солнышке, будто наш кот Васька на завалинке. Сидим мы сейчас на песочке возле самого синего моря, ни о чём беспокойства не испытываем. Солнышко здесь такое, аж в глазах бело…
В лучах Луны ты шлешь мне свои любовные письма, — сказала Ночь Солнцу. — Я оставлю свои ответы — слезами на траве.
— Я пишу ей по письму каждый день. Но зачем? — Зачем? — Чтобы не винить себя за то, что не приезжаю к ней.
— А помнишь, как люди писали письма от руки? — Так я написал свою первую книгу. Лучше дайте мне клавиатуру. — Да ладно, Росси. Так волнительно видеть конверт от друга в своем почтовом ящике. А теперь просто сигнал на компьютере.
Надо написать письмо в Дублинский городской совет: «Уважаемый сэр или мадам, будучи пользователем инвалидного кресла с суицидальными наклонностями, я должен заявить протест против невнимания к нуждам подобных мне. Ни один из мостов не оборудован удобным доступом к парапету, что мешает инвалидам осуществить своё право на прыжок в воду».
Моей чудесной дочери. Я пишу тебе письмо, да, старомодное письмо — это забытое искусство, как мастурбация, черт. Я хочу признаться, сначала ты мне не особо нравилась, ты была назойливым, маленьким комочком, ты вкусно пахла, почти всегда, но я тебя, похоже, не слишком интересовал, на что я, конечно же, оскорбился. Вы вдвоем с мамой были против всего мира. Да, некоторые вещи не меняются. Так что я болтался, занимался делами, валял дурака и не понимал, как могут изменить человека дети. Я не помню, когда именно все переменилось, просто знаю, что так случилось. Еще недавно я был непробиваемым, и ничто меня не цепляло, и вот мое сердце уже вырывается из груди и разлетается на кусочки. Любовь к тебе — это самое глубокое, сильное и болезненное переживание в моей жизни. По правде, я едва это вынес. Как твой отец, я дал молчаливый обет защищать тебя от мира. И даже подумать не мог, что стану тем, кто ранит тебя сильнее всех. Когда я думаю об этом, мое сердце стонет. Я не могу представить, что ты когда-то заговоришь обо мне с гордостью. Разве это возможно? Твой отец, ребенок в теле мужчины, он переживает обо всем сразу и толком не о чем. Слабак с благородными помыслами, пора что-то менять и отчего-то отказаться. Вокруг становится слишком темно.
Снова пятница, прошла еще неделя. Время сжимается и растягивается, как испорченный аккордеон, и только твои письма напоминают о нашем милом прошлом, вносят порядок и смысл в мою сумбурную жизнь.
Писать письма и общаться с живым человеком — не одно и то же.
Всё несчастье моей жизни происходит от писем или от возможности их писать.
Напиши мне пару строк. Не так, как ты привычно пишешь все свои письма, не имеющие адресата, готовые к любым глазам, с короткой подписью внизу: «одиночество». Напиши так, как ты дышишь, долгим вздохом наложи на бумагу первое слово, пунктиром сбитого неровного дыханья наметь запятые, почти стоном поставь последнюю точку.
Пиши мне больше. Пиши мне чаще.
О чём-то важном, о настоящем.
Я прочитаю. Всегда отвечу.
На расстояньи устроим встречу.
Когда не знают, о чём писать, о погодe пишут.
Конечно, это не так оперативно, как е-мейл, но за это я письма и люблю, — писала она. — Мне нравится неожиданность, когда находишь письмо в почтовом ящике, и будоражащее предвкушение новостей, когда открываешь конверт. Мне нравится, что я могу взять письмо с собой и прочесть на природе, чтобы лицо овевал лёгкий бриз, а строки письма вдруг начинали звучать. Мне нравится представлять, как ты выглядел, когда писал мне, твою одежду, обстановку, то, как ты держал ручку. Наверное, это наивно и неточно, но я представляю, что ты сидишь в палатке за импровизированным столом и пишешь при свете масляной лампы, а снаружи завывает ветер. Это несравненно более романтично, чем писать е-мейл с монитора бездушной машины, которую используешь для загрузки музыки или поисков доклада.
В своем сочинении я написала, что письма — это разговор сердец, а мне поставили тройку.
Кажется, я опять хотел подписаться «Твой»? Нет ничего лживее такой подписи. Нет, свой и вечно только себе преданный, вот кто я такой и с таким собой должен пытаться сжиться.
Это свободная страна. Люди имеют право писать мне письма, а я имею право не отвечать на них.
Напиши всего пару строк. Напиши их только мне. И я переведу их на все земные языки, я сделаю их эпиграфом к каждой книге, я повторю их инеем на каждом окне, я напишу их облаками по небу, лезвием молчаливой любви я вырежу их на мягкой поверхности своего собственного сердца.
Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо.
Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо,
Про то, что больше нет сил,
Про то, что я почти запил,
Но не забыл тебя.
С тех пор как я здесь, я препакостно себя чувствую, точно начитался писем Гоголя к калужской губернаторше.
— А помнишь, как люди писали письма от руки?
— Так я написал свою первую книгу. Лучше дайте мне клавиатуру.
— Да ладно, Росси. Так волнительно видеть конверт от друга в своем почтовом ящике. А теперь просто сигнал на компьютере.
Самые лучшие любовные письма женщина пишет тому человеку, которого обманывает.
Точно так же, как письмо может прийти не по адресу, судьба тоже может ошибиться, и человек родится не в том доме, где ему это предназначалось. Но рано или поздно письма находят своего адресата, а люди — свою дорогу.
В чтении письма от человека, который уже умер, есть нечто необычное, я бы даже сказал — благоговейное, поэтому я не мог допустить, чтобы все родные сновали вокруг меня.
— Моя дорогая Эли… Сегодня я не мог заснуть, потому что понял — между нами всё кончено, но боли уже нет, ведь я знаю, что всё было по-настоящему, если когда-нибудь в далеком будущем мы всё-таки встретимся, я улыбнусь тебе и вспомню, как мы проводили с тобой наше единственное лето, учась у друг друга зрелости и любви.
— Почему ты не писал мне? — Что? — Почему? Ничего не было кончено! Я ведь тебя ждала все 7 лет! А теперь уже поздно! … — Ты мне писал? — Да! Ничего не было кончено! И сейчас не кончено!
— Галина Ивановна, вы простите, если что-то в моём письме задело или обидело вас. Просто когда я писала его, я была на взводе. — … И пьяная!!!
«Даже сейчас я всё ещё люблю тебя» — так писала девушка с которой я встречался три года назад, но даже если мы обменяемся тысячами писем, наши сердца не станут ближе ни на сантиметр… Другой перевод: Я всё ещё люблю тебя. И хотя мы с тобой обменялись, наверное, тысячей писем, наши сердца не смогли сблизиться даже на сантиметр.
Мы перехитрили время. Пока занимаемся любовью — живем. Пока живем — занимаемся любовью. Пока любим — живем. Если любим — живем. Кто не любит, тот не живет. Так банально и так чисто. В самом грязном месте на земле, среди крови и пыли, мы нашли простую и чистую истину. Мы загнали друг друга в рамки, когда между любовью и жизнью стало возможным поставить знак равенства. Это вершина. То, о чем мечтает каждый, когда тебе двадцать пять лет, у тебя было пятьдесят любовников или любовниц, а любовь толком не приходила. Настоящей, чтобы до смерти, не было вообще. А вот теперь есть. На, бери! Если на душе плохо, надо писать письма… Писать письма тому, кто их никогда не сможет прочесть. Выносишь всю свою боль и страдания на бумагу, и сразу становится легче. Так ты выпускаешь своих демонов на прогулку. Кто знает, может, им понравится гулять, и они больше никогда не вернутся…
— Брось, Сквидворд. Что ты потеряешь, если напишешь ему письмецо? — Самоуважение, здравомыслие и обед.
Кажется, я опять хотел подписаться «Твой»? Нет ничего лживее такой подписи. Нет, свой и вечно только себе преданный, вот кто я такой и с таким собой должен пытаться сжиться.
В метро, в автобусах я пишу тебе длинные письма, а когда возвращаюсь домой, усталая, трудно взяться за перо.
Я пишу в никуда, потому что никуда всегда отвечает, в отличие от всех остальных.
Письмо — причудливая форма молчания.