Остап Бендер — культовый персонаж, олицетворяющий аферистов и жуликов. О жизни Остапа, до того как он начал промышлять, аферами мало что известно. Как и подобает таким шарлатанам, Бендер сообразителен, умеет соблазнять женщин, дальновиден, старается обернуть каждую ситуацию в свою пользу, обладает интуицией, но при этом беден. Остап Бендер — цитаты и афоризмы в данной подборке.
Запад нам поможет. Крепитесь.
Надо мыслить. Меня, например, кормят идеи.
Ударим автопробегом по бездорожью, разгильдяйству и бюрократизму!
О, моя молодость, запах кулис!
Командовать парадом буду я!
Идея — это человеческая мысль, облеченная в логическую шахматную форму.
Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской улице.
Киса! Я давно хотел Вас спросить как художник… художника: Вы рисовать умеете?
— Это и есть ваш мальчик?
— Мальчик… Разве плох? Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень!
— У вас кружится голова?
— Нет…
— Напрасно. Погоня за стульями входит в завершающую стадию.
Знаете, вы произошли не от обезьяны, как все остальные граждане, вы произошли от коровы — туго соображаете.
— Какой у Вас прекрасный мех!
— Но!
— Нет, я серьёзно!
— Мексиканский тушкан!
— Быть этого не может! Вас обманули, Вам дали гораздо лучший мех! Это… шанхайские барсы! Видите, как мех играет на солнце? Янтарь!
Молчи, грусть, молчи!
Самое главное, — говорил Остап, прогуливаясь по просторному номеру гостиницы «Карлсбад», — это внести смятение в лагерь противника. Враг должен потерять душевное равновесие. Сделать это не так трудно. В конце концов люди больше всего пугаются непонятного.
— Не пугайтесь, это не в коридоре, а за стеной. Фанера, как известно из физики, лучший проводник звука… Где-то там должен быть несгораемый шкаф.
— А-а-а-ой!
— Что это?
— Кажется, несгораемый шкаф…
— Больно?
— Очень!
— Ничего, это физические мучения. Зато сколько здесь было моральных мучений — страшно вспомнить. Где-то здесь стоял скелет — собственность студента Иванопуло. Он купил его на Сухаревке, а в комнате держать боялся. Посетитель вначале ударялся об кассу, а потом на него падал скелет. Беременные женщины были очень недовольны…
— Никогда, никогда ещё Воробьянинов не протягивал руки!
— Ах, Вы не протягивали руки?!
— Не протягивал!
— Так протянете ноги, старый идиот!
Заседание продолжается! Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
Счастье, – рассуждал Остап, – всегда приходит в последнюю минуту. Если вам у Смоленского рынка нужно сесть в трамвай номер 4, а там, кроме четвертого, проходят еще пятый, семнадцатый, пятнадцатый, тридцатый, тридцать первый, Б, Г и две автобусных линии, то уж будьте уверены, что сначала пройдет Г, потом два пятнадцатых подряд, что вообще противоестественно, затем семнадцатый, тридцатый, много Б, снова Г, тридцать первый, пятый, снова семнадцатый и снова Б.
И вот, когда вам начнет казаться, что четвертого номера уже не существует в природе, он медленно придет со стороны Брянского вокзала, увешанный людьми. Но пробраться в вагон для умелого трамвайного пассажира совсем не трудно. Нужно только, чтоб трамвай пришел. Если же вам нужно сесть в пятнадцатый номер, то не сомневайтесь: сначала пройдет множество вагонов всех прочих номеров, проклятый четвертый пройдет восемь раз подряд, а пятнадцатый, который еще так недавно ходил через каждые пять минут, станет появляться не чаще одного раза в сутки. Нужно лишь терпение, и вы дождетесь.
И вообще — бензин ваш, а идеи наши!
И согласитесь, какая прелесть,
Мгновенно в яблочко попасть, почти не целясь!
— Но ведь хочется, как скорее!
— Скоро только кошки родятся!
Что, усы дороги вам как память?
— Вы знаете, мне спектакль нравится.
— Вы серьезно?
— Нет, не всё одинаково хорошо. Не всё ровно. Но есть главное — стулья целы!
Работы не боюсь. Работу свою люблю.
— Новая партия старушек?
— Это сироты.
— Дети Поволжья? Тяжелое наследие царского режима?
Мда… Старичок-то типичная сволочь. Ну что, старая грымза, будем дальше волынку тянуть?
Интересный вы человек! Все у вас в порядке. Удивительно, с таким счастьем — и на свободе!
Не будьте божьей коровой.
Чего вы орете, как белый медведь в тёплую погоду?
Что Вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от счастья, да?
Есть еще от жилетки рукава, круг от бублика и мертвого осла уши.
В бурном море людей и событий,
Не щадя живота своего,
Совершите вы массу открытий,
Иногда не желая того.
Я не разбойник и не апостол,
И для меня, конечно, тоже все не просто.
И очень может быть, что от забот моих,
Я поседею раньше остальных.
Пусть бесится ветер жестокий
В тумане житейских морей.
Белеет мой парус, такой одинокий,
На фоне стальных кораблей!
Действовать смело. Побольше цинизма — людям это нравится, но без уголовщины — кодекс мы должны чтить!
— О карманных деньгах не надо думать, — сказал Остап, — они валяются на дороге, и мы их будем подбирать по мере надобности.
Не могу обещать вам купе в дипломатическом вагоне, но два жестких плацкарта будут!
Но я не плачу, и не рыдаю.
Хотя не знаю, где найду, где потеряю!
— Ах, — сказал Лоханкин проникновенно, — ведь в конце концов кто знает! Может быть, так надо! Может быть, именно в этом великая сермяжная правда!
— Сермяжная? — задумчиво повторил Бендер. — Она же посконная, домотканая и кондовая?
– Очень хорошо, – заметил Остап. – А теперь пусть разделит Паниковский, у него, как видно, имеется особое мнение.
– Нам с вами по четыре тысячи, – сказал он Бендеру, – а Балаганову две. Он и на две не наработал.
– А Козлевичу? – спросил Балаганов, в гневе закрывая глаза.
– За что же Козлевичу? – завизжал Паниковский. – Это грабеж! Кто такой Козлевич, чтобы с ним делиться! Я не знаю никакого Козлевича!
Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка.
— Обниматься некогда, — сказал он. Прощай любимая. Мы разошлись как в море корабли.
Киса, давайте и мы увековечимся. Забьем Мике баки. У меня, кстати, и мел есть! Ей-богу, полезу сейчас и напишу: «Киса и Ося здесь были».
Почем опиум для народа?
Вам, предводитель, пора уже лечиться электричеством.
— Деньги вперед, — заявил монтер, — утром — деньги, вечером — стулья или вечером — деньги, а на другой день утром — стулья.
— А может быть, сегодня — стулья, а завтра — деньги? — пытал Остап.
— Я же, дуся, человек измученный. Такие условия душа не принимает.
Начинать полуторастотысячное дело и ссориться из-за восьми рублей! Учитесь жить широко!
Рио-де-Жанейро — это хрустальная мечта моего детства, не касайтесь её своими лапами.
Вы пижон, сын пижона и дети ваши будут пижонами. Мальчик! То, что произошло — это даже не эпизод, так — случайность. Джентльмен в поисках десятки. И вообще, что это за профессия такая, прости Господи, — сын лейтенанта Шмидта? Ну год, ну два, а потом ваши рыжие кудри примелькаются и Вас начнут просто бить.
Командовать парадом буду я!
— Дядь, дай десять копеек! Ну дай десять копеек! Десять копеек дай!
— Может тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?
Вы знаете, кто этот мощный старик? Это гигант мысли! Отец русской демократии! И особа, приближенная к императору!
Ну ладно, ближе к телу, как говорил Мопассан…
— Ну что, дядя, невесты в вашем городе есть?
— Кому и кобыла невеста.
— Больше вопросов не имею.
Автомобиль, товарищи, не роскошь, а средство передвижения!
Попрошу вас, гражданка, очистить стул.
Газеты надо читать! Иногда они сеют разумное, доброе, вечное!
И очень может быть, что на свою беду я потеряю больше, чем найду.
Дэнги давай! Давай дэнги!
Вы, как представитель частного капитала, не можете остаться глухим к стонам народа.
Вы поразительно догадливы, дорогой охотник за табуретками, бриллиантов, как видите, нет.
Орлиный взор, напор, изящный поворот,
И прямо в руки — запретный плод.
Гроссмейстер перешел на местные темы.
— Почему в провинции нет никакой игры мысли! Например, вот ваша шахсекция. Так она и называется — шахсекция. Скучно, девушки! Почему бы вам, в самом деле, не назвать её как-нибудь красиво, истинно по-шахматному. Это вовлекло бы в секцию союзную массу. Назвали бы, например, вашу секцию — «Шахматный клуб четырёх коней», или «Красный эндшпиль», или «Потеря качества при выигрыше темпа». Хорошо было бы! Звучно!
— А деньги? Деньги?
— Тише. Ты дурак. Тебе же сказали — завтра… значит, завтра!
Держитесь, Киса! Мы с вами прошли больше, чем половину пути, сейчас должно открыться второе дыхание! Судя по вашему виду, оно у вас уже открылось.
Грустно, девицы!
— Эх, Киса, — сказал Остап, — мы чужие на этом празднике жизни.
Финансовая пропасть — самая глубокая из всех пропастей, в нее можно падать всю жизнь.
Какие деньги? Вы, кажется, спросили меня про какие-то деньги?
Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не получилось. Придётся переквалифицироваться в управдомы.
В песчаных степях аравийской земли три гордые пальмы зачем-то росли.
— Товарищи! У меня все ходы записаны!
— Контора пишет!
Что вы на меня смотрите такими злыми глазами, как солдат на вошь? Вы на себя посмотрите!
Главное — это устранить причину сна. Основной причиной является самое существование советской власти. Но в данный момент я устранять её не могу. У меня просто нет времени.
Ну ты, жертва аборта, отдай концы, не отчаливай.
И разве мой талант, и мой душевный жар
Не заслужили скромный гонорар?
Если бы не такие люди, как вы, жизнь была бы скучна.
— Как вам нравится этот альфонсизм? Три месяца живет за мой счет. Три месяца его пою, кормлю, воспитываю, а этот альфонс становится в третью позицию, вот что товарищ, довольно! Одно из двух: или вы сейчас же отправитесь к цветнику и приносите к вечеру десять рублей, или я вас автоматически исключаю из числа пайщиков-концессионеров. Считаю до пяти. Да или нет? Раз…
— Да!!!
Уже не секрет, что вы меня не любите. Никогда я не добьюсь того, чего Коля Остен-Бакен добился от Инги Зайонц, подруги моего детства. Поэтому я не стану вздыхать напрасно, не стану хватать вас за талию. Считайте серенаду законченной. Утихли балалайки, гусли и позолоченные арфы. Я пришел к вам, как юридическое лицо к юридическому лицу. Вот папка в три-четыре кило. Она продается и стоит миллион рублей, тот самый миллион, который вы из жадности не хотите мне подарить. Купите.
Кстати, о детстве, в детстве таких, как вы, я убивал на месте. Из рогатки.
— Вы довольно пошлый человек,— возражал Бендер,— вы любите деньги больше, чем надо.
Пан или пропал. Я выбираю пана, хотя он и явный поляк.
Закройте вашу книжку,
Допейте вашу чашку,
Дожуйте свой дежурный бутерброд.
Снимите и продайте
Последнюю рубашку
И купите билет на пароход!
У меня налицо все пошлые признаки влюбленности: отсутствие аппетита, бессонница и маниакальное стремление сочинять стихи. Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты». Правда, хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда дописаны были последние строки, я вспомнил, что этот стих уже написал А. Пушкин. Такой удар со стороны классика! А?
— И завтра на конспиративной квартире нас ждёт засада. Придется отстреливаться. Мы рады в этой тревожной обстановке встретить именно вас.
— Да уж!
— Они надеются нас взять живьём, дети! Они не знают, что теперь нас трое. Я дам вам парабеллум. Мы будем отходить в горы. Сможете нас прикрыть?
— Не смогу…
— Почему?
— Видите ли, я совершенно не знаком с военным делом, но посильную финансовую помощь я оказать могу.
— Вы верный друг отечества!
— Я думаю, что двести рублей…
— Пятьсот рублей могут спасти гиганта мысли.
— Скажите, а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?
— Я полагаю, что торг здесь неуместен!
Таинственный соперник. Его нужно опередить, а морду ему мы всегда успеем пощупать.
— Что это значит?
— Это значит, что вы отсталый человек.
— Почему?
— Потому что! Простите за пошлый вопрос: сколько у вас есть денег?
— Каких денег?
Эх! Набил бы я тебе рыло, да только Заратустра не позволяет.
Ну что ж, адье, великая страна. Я не люблю быть первым учеником и получать отметки за внимание, прилежание и поведение. Я частное лицо и не обязан интересоваться силосными ямами, траншеями и башнями. Меня как-то мало интересует проблема социалистической переделки человека в ангела и вкладчика сберкассы. Наоборот. Интересуют меня наболевшие вопросы бережного отношения к личности одиноких миллионеров.
Заграница нам поможет! Запад с нами!
Но имейте в виду, уважаемый Шура, даром я вас питать не намерен. За каждый витамин, который я вам скормлю, я потребую от вас множество мелких услуг.
После сегодняшнего свидания министров на яхте — никакое сближение невозможно.
«Кажется, наступил психологический момент для ужина»,— подумал Остап.
Не делайте из еды культа!
Я, конечно, не херувим. У меня нет крыльев, но я чту Уголовный кодекс. Это моя слабость.
Тайный союз меча и орала!
У вас есть автомобиль – и вы не знаете, куда ехать. У нас автомобиля нет. Но мы знаем, куда ехать.
Альпийское нищенство — святое дело!
Людей, которые не читают газет, надо морально убивать на месте. Вам я оставляю жизнь только потому, что надеюсь вас перевоспитать.
Работники из вас, как из собачьего хвоста сито.
Я не слышу конструктивных предложений!
Матушка-заступница, милиция-троеручица! Что за банальный, опротивевший всем бюрократизм?
Статистика знает всё.
Скучно, девушки!
Что вы молчите, как архиерей на приеме?
Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.
Ну ты, жертва аборта!
О наслажденье — ходить по краю!
Замрите, ангелы, смотрите: я играю.
Разбор грехов моих оставьте до поры,
Вы оцените красоту игры!
У нас хотя и не Париж, но милости просим к нашему шалашу.
Раз в стране бродят какие-то денежные знаки, то должны же быть люди, у которых их много.
Начал хорошо! Не разменивайся на детали — говори главное!
Эх, Киса! Мы чужие на этом празднике жизни…
Транспорт совсем от рук отбился, остаётся одно — принять ислам и передвигаться на верблюдах.
— Ну что, дядя, невесты в вашем городе есть?
— Кому и кобыла невеста.
— Больше вопросов не имею.
Ничего, найдём! Святое дело! Батистовые портянки носить будем, крем «Марго» кушать!
К чему такие необузданные желания? Женщину украшает скромность.
— За что же вы хотите получить столько денег? Я их заработал, а вы?
— А я не только трудился, я даже пострадал на этом деле. После знакомства с вашим прошлым и настоящим, я потерял веру в человечество. Разве это не стоит миллиона рублей — вера в человечество?
Пропустите, пропустите мальчика! Это мой ассистент! Он же тебе в отцы годится! Что ж ты ему руки-то крутишь, а?
Отдай колбасу! Отдай колбасу, дурак! Вернись, я всё прощу!
Может быть, тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?
… Ах, вы думали? Вы мыслитель? Как ваша фамилия, мыслитель? Жан-Жак Руссо? Марк Аврелий? Спиноза?
Папаша, вы пошлый человек!
У меня с советской властью возникли за последний год серьёзнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм.
Почем опиум для народа?… Так почём опиум для народа?
Давайте ходить по газонам, подвергаясь штрафу.
Я часто был несправедлив к покойному. Но был ли покойный нравственным человеком? Нет, он не был нравственным человеком. Это был бывший слепой, самозванец и гусекрад. Все свои силы он положил на то, чтобы жить за счёт общества. Но общество не хотело, чтобы он жил за его счет. А вынести этого противоречия во взглядах Михаил Самуэлевич не мог, потому что имел вспыльчивый характер. И поэтому он умер. Всё!
Нет, это не Рио-де-Жанейро!
Впрочем, вы можете уйти, но, предупреждаю: у нас длинные руки!
Шоферы любят хорошие дороги.
Выбор неплохой. Камни, я вижу, подобраны со вкусом.
Нет, это не Рио-де-Жанейро, это гораздо хуже.
Набил бы я тебе рыло, только Заратустра не позволяет.
Полное спокойствие может дать человеку только страховой полис.
Я идейный борец за денежные знаки!
Ближе к телу, как говорил Мопассан!
Нет, я не плачу и не рыдаю,
На все вопросы я открыто отвечаю,
Что наша жизнь игра, и кто ж тому виной,
Что я увлекся этою игрой?
Жизнь диктует нам свои суровые законы.
Ах, неужели, неужели, неужели не хочется вам,
Налетая на скалы и мели,
Тем не менее плыть по волнам?
И перед кем же мне извиняться?
Мне уступают — я не смею отказаться.
Вот все, что осталось от десяти тысяч. 34 рубля. А я думал. что у нас еще тыщ семь на текущем счету. Как это получилось? Все было так весело, мы заготовляли рога и копыта, жизнь была упоительна и Земля крутилась специально для нас, и вдруг…
Но вы не трещите крыльями без повода.
Кислое дело. Пещера Лехтвейса. Таинственный соперник.
Жизнь, господа присяжные-заседатели, это сложная штука, открывается просто, как ящик, нужно только уметь его открыть.
— А у вас, в самом деле, есть рецепт?
— Сейчас же вам продиктую, то есть сейчас же по получении денег. Какой угодно: картофельный, пшеничный, абрикосовый, ячменный, из тутовых ягод, из гречневой каши. Даже из обыкновенной табуретки можно гнать самогон. Некоторые любят табуретовку. А то можно простую кишмишовку или сливянку. Одним словом-любой из полутораста самогонов, рецепты которых мне известны.
Знойная женщина, — сказал Остап, — мечта поэта. Провинциальная непосредственность. В центре таких субтропиков давно уже нет, но на периферии, на местах — еще встречаются.
Вот, — вымолвил, наконец, Остап, — судьба играет человеком, а человек играет на трубе.
Заграница — это миф о загробной жизни. Кто туда попадёт, тот не возвращается.
В страсти, как и в счастье, все мы ищем постоянство,
Но ничто не вечно под луной — нет.
Мне не нужна вечная игла для примуса, я не хочу жить вечно.
Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился…
Киса, вы дремучий провинциал! В Москве давно уже никто из уважающих себя граждан, не пользуется услугами кассы, для этого есть окошко администратора.
— Только вы, дорогой товарищ из Парижа, плюньте на все это.
— Как плюнуть?!
— Слюной, — ответил Остап, — как плевали до эпохи исторического материализма.
Скажите, Шура, честно, сколько вам нужно денег для счастья?… Не на сегодняшний день, а вообще. Для счастья. Ясно? Чтобы вам было хорошо на свете.
— Я не хирург, — заметил Остап. — Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души.
— Вот, может быть, желаете ещё гарнитур генеральши Поповой?
— Нет, знаете, как-то мебель генеральши Поповой меня интересует значительно меньше.
— Тоже Гамбс…
— Интересует, но меньше.
Чтобы ответить на этот вопрос необходимо особое вдохновение… Я им располагаю.
— А можно так — утром стулья, а днём — деньги?
— Можно! Но деньги — вперёд!
— Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это – гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.
Половина моя — половина наша!
Вы не в церкви, вас не обманут.
Все учтено могучим ураганом…
Хорошо излагает, собака.
— Ох, побьют нас!
— Когда будут бить — будете плакать!
– Морду бы ему набить…
– Морду ему мы пощупать всегда успеем.
В какой холодной стране мы живём! У нас все скрыто, все в подполье. Советского миллионера не может найти даже Наркомфин с его сверхмощным налоговым аппаратом.
— Вася! Вася! Вася! Не узнал! Не узнал родного брата! Молчи! Молчи! Узнаешь брата Колю?
— Узнаю! Узнаю брата Колю!
— Зачем такой шик?
— Надо, Шура, надо. Ничего не поделаешь, у меня большое сердце, как у телёнка.
— Ваше политическое кредо?
— Всегда!
А нам грубиянов не надо. Мы сами грубияны.
Вот я и миллионер! — воскликнул Остап с веселым удивлением. — Сбылись мечты идиота!
— Скажите, с какой целью берётся плата?
— С целью капитального ремонта провала. Чтобы не слишком проваливался!
— Жизнь! — сказал Остап. — Жертва! Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что, если вас выселили из особняка, вы знаете, что такое жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то вы знаете, что такое жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, — это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик. Надо только уметь его открыть. Кто не умеет, тот пропадает.
— Следствие по делу Корейко, — говорил Остап, — может поглотить много времени. Сколько — знает один Бог. А так как Бога нет, то никто не знает. Ужасное положение.
Мне 33 года — возраст Иисуса Христа, а что я сделал? Учения не создал, учеников разбазарил, бедного Паниковского не воскресил!
Ну вас к чёрту! Пропадайте здесь с вашим стулом! А мне моя жизнь дорога как память!
Странствуя по свету словно птица,
Преодолевая жизни путь,
Изредка, однажды, иногда, как говорится,
Я б хотел забыться и заснуть.
Но в этот час, когда рукой
Своею я ласкаю Вас,
Когда любовь сама собой
Идет, не спрашивая нас,
С безумной силою я тихо повторяю:
«Поймите, милая, поверьте, милая,
Вы мой кумир, я не покину Вас».
Нервных просят не смотреть!
Мой старый друг, вы больны организационным бессилием и бледной немочью.
А теперь действовать, действовать, действовать! — сказал Остап, понизив голос до полной нелегальности.
Россия вас не забудет!
Время, — сказал он, — которое мы имеем, — это деньги, которых мы не имеем.
Не задумывайтесь. Молчите. И не забывайте надувать щеки.
Всегда думаешь: «Это я еще успею. Еще много будет в моей жизни молока и сена». А на самом деле никогда этого больше не будет. Так и знайте: это была лучшая ночь в нашей жизни, мои бедные друзья. А вы этого даже не заметили.
— А что, отец, в вашем городе женихи требуются? Невесты у вас есть?
— Кому и кобыла — невеста.
— Больше вопросов не имею.
Раз вы живёте в Советской стране, то и сны у вас должны быть советские.
Вот тебе седина в бороду! Вот тебе бес в ребро!
— Отдайте мне мои деньги. Я очень бедный. Я год не был в бане. Я старый. Меня девушки не любят.
— Обратитесь во Всемирную лигу сексуальных реформ. Может там помогут.
— Меня никто не любит.
— А за что Вас любить, а? Таких, как Вы, не любят. Девушки любят молодых и политически грамотных.
— Только вы, дорогой товарищ из Парижа, плюньте на всё на это.
— Как плюнуть?!
— Как же вам плюнуть-то? Слюной, как плевали до эпохи исторического материализма.
Он свои деньги мне сам принесёт, на блюдечке с голубой каёмкой.
— Уходя в дальнейшее пространство…
— Не уходите, товарищ Бендер.
— Я блесну непрошенной слезой…
— Я сама сейчас заплачу.
— В страсти, как и в счастье, все мы ищем постоянства, но ничто не вечно под луной…
— Ну, что же мне теперь делать?
— Может быть, вы скажете кому-то…
— Что я скажу? Кому мне говорить?
— Где-то на закате ваших лет…
— Ах ты, мерзавец.
— Все-таки была, была одна минута, той любви, какой уж больше, извините, нет.
— Хам! Ворюга! Изменщик! Подлец!
В таком случае наши взгляды на жизнь диаметрально противоположны! Согласен на развод.
— Мы должны протянуть руку помощи! И мы её протянем! Но эту руку мы протянем не всем, господа, а только маленьким беспризорным детям!
— Красиво. Тут не придерёшься, помогал детям и баста!
Первый ход — Е2-Е4, а там… А там посмотрим.
— Я покупаю самолёт! — поспешно сказал великий комбинатор. — Заверните в бумажку.
Крепитесь! Россия вас не забудет! Заграница нам поможет!
— Друг мой, вы больны…
— Да, болен!
— … организационным бессилием и бледной немочью.
Скоро только кошки родятся.
Ну, что скажете, Шура?! Может и нам эх-прокатиться!?
Когда будут бить, будете плакать!
А! Пролетарий умственного труда! Работник метлы! Это конгениально! Ваш дворник — большой пошляк. Разве можно так напиваться на рубль?
Синее море, белый пароход. Малопоношеный смокинг, лакей-японец. Платиновые зубы, носки без дырок, собственный бильярд, а главное — власть, уважение и слава, которую дают деньги.