Тарас Бульба – драматическая повесть о судьбе казацкого атамана Тараса и его сыновьях. Чтобы воспитать своих сыновей настоящими воинами, он отправляет их на Запорожскую Сечь, и сам отправляется вместе с ними. Правда образ жизни казаков в свободное от боев время стал совсем не таким, каким хотел бы его видеть Тарас, но война с Польшей как раз дает возможность реализовать боевой дух, но ее еще нужно пережить. Книга Тарас Бульба Николая Гоголя — цитаты и афоризмы в данной подборке.
Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?
Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!
А поворотись-ка, сын!
Стало быть, следует, чтобы пропадала даром козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго дела.
Уж умнее того нельзя выдумать, что весь народ выдумал.
Терпи казакъ, атаманъ будешь!
Как же может статься, чтобы на безделье не напился человек?
Коли есть красавицы и дворянки то хоть им и есть нечего, а жемчуг все таки купят.
Когда человек влюбится, то он всё равно, что подошва, которую, коли размочишь в воде, возьми, согни — она и согнётся.
Не слушай, сынку, матери! Она баба, она ничего не знает!
Не тот еще добрый воин, кто не потерял духа в важном деле, а тот добрый воин, кто и на безделье не соскучит, кто все вытерпит, и хоть ты ему что хочь, а он все-таки поставит на своем.
Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе, а… — сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: — Нет, так любить никто не может!
Я тебя породил, я тебя и убью!
Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит своё дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь своё дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может только один человек.
Вся Сечь представляла необыкновенное явление. Это какое-то беспрерывное пиршество, бал, начавшийся шумно и потерявший конец свой. Некоторые занимались ремеслами, иные держали лавочки и торговали; но большая часть гуляла с утра до вечера, если в карманах звучала возможность и добытое добро не перешло еще в руки торгашей и шинкарей.
Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе, а… — сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: — Нет, так любить никто не может!
Как ни сильно само по себе старое доброе вино и как ни способно оно укрепить дух человека, но если к нему да присоединится еще приличное слово, то вдвое крепче будет сила и вина и духа.
Неразумная голова, – говорил ему Тарас. – Терпи, козак, – атаман будешь! Не тот еще добрый воин, кто не потерял духа в важном деле, а тот добрый воин, кто и на безделье не соскучит, кто все вытерпит, и хоть ты ему что хочь, а он все-таки поставит на своем.
Неизвестно будущее, и стоит оно пред человеком подобно осеннему туману, поднявшемуся из болот. Безумно летают в нем вверх и вниз, черкая крыльями, птицы, не распознавая в очи друг друга, голубка — не видя ястреба, ястреб — не видя голубки, и никто не знает, как далеко летает он от своей погибели.
Не властны выразить ни резец, ни кисть, ни высоко-могучее слово того, что видается иной раз в взорах девы.
Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего.
Еще не большая мудрость сказать укорительное слово, но большая мудрость сказать такое слово, которое бы, не поругавшись над бедою человека, ободрило бы его, придало бы духу ему, как шпоры придают духу коню, освеженному водопоем.
Как ни сильно само по себе старое доброе вино, и как ни способно оно укрепить дух человека, но если к нему да присоединится еще приличное слово, то вдвое крепче будет сила и вина и духа.
Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то, чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе, а…“ сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: „Нет, так любить никто не может!
А что, паны? сказал Тарас, перекликнувшись с куренными: Есть еще порох в пороховницах? Не ослабела ли козацкая сила? Не гнутся ли козаки?“
Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью!
Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!
Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего.
Еще не большая мудрость сказать укорительное слово, но большая мудрость сказать такое слово, которое бы, не поругавшись над бедою человека, ободрило бы его, придало бы духу ему, как шпоры придают духу коню, освеженному водопоем.
Как ни сильно само по себе старое доброе вино, и как ни способно оно укрепить дух человека, но если к нему да присоединится еще приличное слово, то вдвое крепче будет сила и вина и духа.
Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то, чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе, а…“ сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: „Нет, так любить никто не может!
А что, паны?“ сказал Тарас, перекликнувшись с куренными: „Есть еще порох в пороховницах? Не ослабела ли козацкая сила? Не гнутся ли козаки?“
Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью!
Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!
Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит своё дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь своё дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может только один человек.
Породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек.
Черт вас возьми, степи, как вы хороши!
Какова в Русской земле война, поднятая за веру: нет силы сильнее веры.
Нет уз святее товарищества!
Все прочее время отдавалось гульбе — признаку широкого размета душевной воли.
Так, стало быть, следует, чтобы пропадала даром козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не было от него никакой пользы? Так на что же мы живем, на какого черта мы живем? растолкуй ты мне это. Ты человек умный, тебя недаром выбрали в кошевые, растолкуй ты мне, на что мы живем?
Эх, старость, старость! — сказал он, и заплакал дебелый старый козак.
Но неизвестно будущее, и стоит оно пред человеком, подобно осеннему туману, поднявшемуся из болот. Безумно летают в нем вверх и вниз, черкая крыльями, птицы, не распознавая в очи друг друга, голубка — не видя ястреба, ястреб — не видя голубки, и никто не знает, как далеко летает он от своей погибели.
Крепко задумался Бульба . Вспомнил он , что велика власть слабой женщины, что многих сильных погубила она.
Уж умнее того нельзя выдумать, что весь народ выдумал.
И в сем обоюднослиянном поцелуе ощутилось то, что один только раз в жизни дается чувствовать человеку.
Час представил сыновей, говоря: Вот, смотрите, какие молодцы! на Сечь их скоро пошлю.
Как же может статься, чтобы на безделье не напился человек? Греха тут нет.
Как ни сильно само по себе старое доброе вино и как ни способно оно укрепить дух человека, но если к нему да присоединится еще приличное слово, то вдвое крепче будет сила и вина и духа.
Тарас был один из числа коренных, старых полковников: весь был он создан для бранной тревоги и отличался грубой прямотой своего нрава.
Батько! где ты! слышишь ли ты всё это? — Слышу!
Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может только один человек.
Известно, какова в Русской земле война, поднятая за веру: нет силы сильнее веры.
Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!
Отчизна есть то, что ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя — ты.
Все прочее время отдавалось гульбе — признаку широкого размета душевной воли.
А поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой!
Но неизвестно будущее, и стоит оно пред человеком, подобно осеннему туману, поднявшемуся из болот.
Да сними хоть кожух! — сказал наконец Тарас. — Видишь, как парит! — Не можно! — кричал запорожец. «Отчего?» — Не можно; у меня уж такой нрав: что скину, то пропью.
Так, стало быть, следует, чтобы пропадала даром козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не было от него никакой пользы?
Первый долг и первая честь козака есть соблюсти товарищество. Сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны-братья, чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего товарища.
Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! — сказал Тарас и, отступивши на шаг назад, снял с плеча ружье.
Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера!
Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте!
Если козак проворовался, украл какую-нибудь безделицу, это считалось уже поношением всему козачеству: его, как бесчестного, привязывали к позорному столбу и клали возле него дубину, которую всякий проходящий обязан был нанести ему удар, пока таким образом не забивали его насмерть. Не платившего должника приковывали цепью к пушке, где должен был он сидеть до тех пор, пока кто-нибудь из товарищей не решался его выкупить и заплатить за него долг.
Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке.
Не было ремесла, которого бы не знал козак: накурить вина, снарядить телегу, намолоть пороху, справить кузнецкую, слесарную работу и, в прибавку к тому, гулять напропалую, пить и бражничать, как только может один русский, — все это было ему по плечу.
Подойдите дети к матери: молитва материнская и не воде и на земле спасает.
Прямо под самое сердце пришлась ему пуля, но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться с светом. Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!» И понеслась к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отошедшим старцам, как умеют биться на Русской земле и, еще лучше того, как умеют умирать в ней за святую веру.
Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!
Но неизвестно будущее, и стоит оно пред человеком, подобно осеннему туману, поднявшемуся из болот. Безумно летают в нем вверх и вниз, черкая крыльями, птицы, не распознавая в очи друг друга, голубка — не видя ястреба, ястреб — не видя голубки, и никто не знает, как далеко летает он от своей погибели.
Есть еще порох в пороховницах.
А что мне отец, товарищи и отчизна! – сказал Андрий, встряхнув быстро головою и выпрямив весь прямой, как надречная осокорь, стан свой. – Так если ж так, так вот что: нет у меня никого! Никого, никого! – повторил он тем же голосом и сопроводив его тем движеньем руки, с каким упругий, несокрушимый козак выражает решимость на дело, неслыханное и невозможное для другого. – Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал мне ее в отчизны? Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя – ты! Вот моя отчизна! И понесу я отчизну сию в сердце моем, понесу ее, пока станет моего веку, и посмотрю, пусть кто нибудь из козаков вырвет ее оттуда! И все, что ни есть, продам, отдам, погублю за такую отчизну!