В христианстве, да и во многих других религиях убийство считается большим грехом. Законодательство всех цивилизованных стран тоже запрещает убийства и наказывает убийц лишением свободы, а то и смертной казнью. Существует теория, что психически здоровый человек не способен убивать представителей своего вида без экстренной необходимости. Убийство — цитаты и афоризмы в данной подборке.
Нельзя убивать, не зная точно, что это необходимо.
Если убить убийцу, количество убийц не изменится.
— Мне кажется, я его ненавижу.
— Я завидую твоей ненависти. Легче, когда ты знаешь, что чувствуешь.
Постарайся убить меня первым выстрелом, потому что второго у тебя уже не будет.
Каждый человек хоть раз в жизни хотел кого-то убить, включая себя.
Я знаю, что при определенных обстоятельствах убить может каждый.
Если есть сомнения, следует убивать.
У тебя великое имя. Прежде чем убить тебя, он должен убить твоё имя.
Сердце дрогнуло и забилось… Мне хотелось смеяться над собой. Мой родной, любимый Джаред шел меня убивать.
Винтовка — всего лишь инструмент, убивает каменное сердце.
Последнее, что можно сказать об убийстве — «мужественный поступок».
— Убить всех людей, я должен убить всех людей…
— Эй!
— О, Фрай! Мне снился чудесный сон, и ты в нем был.
— Что б ты сдох, дурак.
— Нельзя постоянно желать всем смерти. Да и в конце концов, ты постоянно говоришь «что б ты сдох», и это уже просто скучно.
— Просто скучно? А как насчет «я убью тебя, сволочь»?
Я не одобряю дуэлей. Если человек пришлет мне вызов, я мягко и уважительно возьму его за руку и проведу в тихое место, где смогу беспрепятственно его убить.
Любимых убивают все,
Но не кричат о том.
Издевкой, лестью, злом, добром,
Бесстыдством и стыдом,
Трус — поцелуем похитрей,
Смельчак — простым ножом.
Любимых убивают все,
Казнят и стар и млад,
Отравой медленной поят
И Роскошь, и Разврат,
А Жалость — в ход пускает нож,
Стремительный, как взгляд.
Любимых убивают все —
За радость и позор,
За слишком сильную любовь,
За равнодушный взор,
Все убивают — но не всем
Выносят приговор.
— Желание избавиться от боли — это нормально.
— Нет, если решение проблемы — выхлопная труба. Нормальные люди себя не убивают.
— Никогда? А если тебя жгут живьем и вдруг дают пистолет?
— Я убью палачей с факелами.
— И знаешь, что? Я убью тебя.
— И как ты это сделаешь?
— Это сюрприз.
Я убежден, что убийство под предлогом войны не перестает быть убийством.
— Ты убила меня, убила меня!
— О Боже, что я наделала!
— Я же сказал, ты убила меня.
Сюжеты своих детективных романов я нахожу за мытьём посуды. Это такое дурацкое занятие, что поневоле приходит мысль об убийстве.
В мире все нападают друг на друга и убивают друг друга. Мы пытаемся оправдать себя, говоря, что это единственный верный выбор. Но нет такой причины, ради которой можно отбирать жизнь. Сам акт отнятия жизни – зло. И если такая вещь, как душа все-таки существует, не похоже, что это хоть как-то поможет.
Убивают не гневом, а смехом.
— Пришёл меня грохнуть?
— Я не хочу тебя грохнуть.
— Ещё как хочешь!
— С чего ты взял, что я хочу тебя грохнуть?
— В последнюю нашу встречу я пытался тебя грохнуть.
— Пустяки, дело житейское.
Касл, у нас убийство… которое мы должны раскрыть, а не совершить!
— Роберт любит убивать. И он король.
— Как же так получилось?
— Потому что он любит убивать. И у него получалось.
Почему нельзя безжалостно убивать людей, которые безжалостно раздавили твое сердце?
— Подонок, это было последнее пиво. Я убью тебя!
— И я убью тебя, друг. Я тоже тебя убью.
Человек — единственное существо, которое убивает ради убийства.
Если бы каждый из нас должен был убить собственными руками животное, которое пойдет в пищу, то миллионы стали бы вегетарианцами!
Я был рожден монстром, я был рожден через технику, я был козырной картой, я был угрозой, я был опасен! Я — тень прошлого, от которой хотят избавиться… Зачем я существую и живу? Я неоднократно спрашивал себя, но не мог найти ответа. Ведь чтобы жить, необходима причина, иначе это все равно, что быть мертвым. И вот что я решил. Я живу, чтобы убивать других. Я смог понять причины, из-за которых живу. Я сражаюсь лишь за себя и люблю только себя. Пока я верю, что все остальные люди существуют ради этого, мир прекрасен. Пока я убиваю других, наслаждаясь своим существованием, я продолжаю жить…
— Итак, ты пристрелил их. А дальше что?
— Сяду и закончу ужин.
Кто к нам с мечем придет, тех проще застрелить!
— Пилотов убили?..
— Да, их застрелили.
— Застрелили? Но кто?
— Ну… я. То есть, я первого пилота, а он успел застрелить второго. Такое случается.
Актеры не любят, когда их убивают во втором акте четырехактной пьесы.
Когда мне было четыре года, я увидел, как мама убивает паука прихваткой. Позднее я понял, что это был не паук. Это был мой дядя Гарольд.
— Убить или пощадить?
— Пощады не существует. Мы ее придумали, создали в тех частях мозга, которые слишком сильно развились с первобытных времен.
— Но это значит, что не существует и убийств. Просто мы придаем им значение.
Почему ты всё ещё жив? Ты меня расстраиваешь! Прекрати!
— Вы не объясните мне, что случилось?
— Да. Человек, которому я много лет доверял, хочет, чтобы я умер.
— Его можно понять. Я вот знаю вас всего пять минут и тоже хочу, чтобы вы умерли.
Тебе не все равно, кто тебя убивать будет?
— Я никогда не ошибаюсь в таких вещах!
— Да нет, на той неделе ты думала, что Росс собирается тебя убить.
— Прости, но невозможно же было поверить, что он рассказывает такую скучную историю, просто чтобы рассказать.
— Нам нужна ваша помощь в деле об убийстве.
— Конечно, кого надо убить?
Если бы животное убило преднамеренно, это был бы человеческий поступок.
В убийстве нет ничего яркого или уродливого. Убийство остается убийством.
— Неужели они убьют нас?
— Принесут в жертву. Согласись, это звучит лучше.
Неважно, сколько человек ты убил. Главное, как ты уживаешься с теми, кто ещё жив.
— Я обязательно сделаю тебя своим.
— Я обязательно убью тебя.
Если бы я захотел, я смог бы убить любого из вас.
Кто-то сказал когда-то давно, что людям свойственно убивать тех, кого любишь. Что ж, верно и обратное.
Знаете, я не люблю тех, кто убивает ради забавы.
Сомневаюсь, что ты убьешь меня, Драко. Убить и думать об убийстве это не одно и то же.
… кажется, я только что убил Смерть.
Когда начнешь убивать, уже невозможно остановиться, – сказал Бонин одному журналисту. – Убивать с каждым разом все проще и проще…
Убийство — всегда промах. Никогда не следует делать того, о чём нельзя поболтать с людьми после обеда.
Убивать добротой – это наш секрет.
— Вы понимаете, что только что убили человека?
— Да. Но человек он был неважный.
— Нельзя убивать 2 миллиона человек только за то, что их проблемы нельзя решить!
— А сколько миллионов убили за другой цвет волос и глаз?
Если ты так любишь сражаться, тогда кончай ныть, что тебя не убили. Прими поражение и не моли о смерти — так поступают только неудачники. Если ты проиграл и не умер, значит, удача на твоей стороне. Если это случилось, сосредоточься на выживании. Выживи и убей того, кто не смог убить тебя.
Любой, кто убивает своих товарищей бесспорно умрет ужасной смертью.
— Отлично выглядишь, Гарри.
— Да, он просто красавчик! Может, сначала доберемся до укрытия, пока его кто-нибудь не убил?
— Дикие собаки опаснее волков. Потому что волки охотятся, чтобы утолить голод… А дикие собаки убивают для забавы.
— Совсем как люди.
Мазохист провоцирует садиста. Даже самый пассивный человек – на самом деле агрессор. Мы все убийцы.
Я вам точно заявляю: если ваши взгляды на людей другой расы, другой сексуальной ориентации или другого размера ногтей позволяют вам радоваться, когда этих людей убивают, то вы не столько гомофоб или расист, сколько ублюдок.
Выпячивая страдания одной жертвы, мы забываем о страданиях масс. Приписывая вину одному злодею, мы отрицаем вину общества.
Не рань того, кого не можешь убить.
Сомневаюсь, что на свете когда-либо существовало общество, в котором не было бы сильных молодых людей, жаждущих экспериментировать с убийством, если это не влечет за собой жестокого наказания.
Если человек решил убить тигра, это зовется спортом; а если тигр решил убить человека, это зовется кровожадностью.
Сначала человек убивает что-то в себе, потом он начинает убивать других.
Мэтт… не ожидал, что тебя убьют… прости.
Придет время, когда люди будут смотреть на убийцу животного так же, как они смотрят сейчас на убийцу человека.
Судить на войне за убийство — это все равно что штрафовать за превышение скорости на автогонках.
Достоевский знал много, но не всё.
Он, например, думал, что если убьёшь человека, то станешь Раскольниковым.
А мы сейчас знаем, что можно убить пять, десять, сто человек и вечером пойти в театр.
Только люди могут смотреть на убийство себе подобных ради развлечения.
В воздухе чувствуется напряжение. Она мягкая, тёплая, почти невесомая. Её духи — это сладкое обещание. И на глазах у меня выступают слёзы. Я говорю ей, что всё будет в порядке. Что я спасу ее от того, чего она боится, и увезу её очень-очень далеко. Я говорю ей, что я люблю её… Глушитель превращает выстрел в шепот. И пока она умирает, я держу ее в объятиях. Мне никогда не узнать, от чего она убегала. Деньги по ее чеку я получу завтра.
— И, поскольку умираете, вы убили четверых человек?
— Я пережил четверых человек. Самое большое развлечение с аневризмой.
— Так, то есть дело в том, что вы — псих? В этом ваше оправдание убийства трёх человек?
— Нет, они слишком фальшиво пели, чтобы иметь право жить.
У всех нас есть сила в руках для того, чтобы убить, но большинство боится ее использовать.
Убийство — как роды. Я — отец и мать. Я открываю людям дверь в другой мир. Дарю новую жизнь.
Приучая невежественных людей к виду крови, вы уменьшаете в их глазах ценность человеческой жизни.
Убей десяток, и ты — маньяк. Убей тысячу, и ты — герой войны.
Мы должны помнить всех, кого убили. Ведь они никогда не забудут своих палачей.
Если мне все-таки суждено умереть, то я знаю как хочу это сделать… И я точно не хочу умереть в одиночестве. Я хочу, чтобы меня убили… Это романтично… Жестоко, мрачно, страшно, но романтично…
— Тебя не может быть! Я застрелил тебя. Мы выбросили тебя из окна. Из мёртвых не воскресают. Это реальный мир, и в нём мёртвые не воскресают!
— Мне жаль тебя разочаровывать.
Истина сражения такова: убить человека просто так — преступление, но чем больше убьешь на поле боя, тем скорее прослывешь героем.
Он убил собаку. Опять.
Ушам своим не верю! Вы спокойно обсуждаете убийство безвинной женщины, чьё единственное преступление — её брак с тобой, Джимми! Я не намерен больше это терпеть! Знаете, что я сделаю? Я вам… Я вам… я ухожу!
У меня есть два правила:
Первое: никогда не убивать без особой на то причины.
Второе: всегда можно найти причину. чтобы кого-то убить.
— Почему никто до сих пор не прострелил тебе башку?
— Потому что… даже в первобытном обществе уважали сумасшедших.
… мой милый сентиментальный убийца…
Убийство — тяжкое преступление против убитого. Самоубийство — тяжкое преступление против тех, кто остаётся жить.
— Больше не будешь меня убивать?
— Нет.
— Хорошо. А то неприятно.
Жизнь сложна. Я убивал людей, нелегально провозил людей, продавал людей. Возможно, здесь всё изменится.
Ты что, не будешь убивать людей? Какой ты скучный…
— Как нам от него избавиться?
— Хочешь, застрелим?
— Нет, это слишком шумно.
— Хочешь, зарежем?
— Это слишком жестоко!
— Так ты хочешь его убить, или что?
Мы живем в городах, где каждый второй начинает день с мысли о суициде, а другой с мысли об убийстве… Но даже если твоё утро начинается с чашки кофе и улыбки родного человека, это вовсе не означает, что места для боли в твоём сердце нет.
Убийство человека богом смерти и убийство человека человеком – это разные вещи.
Я знаю, что ты пришёл убить меня. Стреляй, трус, ты всего лишь убьёшь человека.
Когда забираешь у человека жизнь, ты не просто убиваешь его. Ты уничтожаешь все, чем этот человек мог стать.
Если нас сейчас убьют, я буду чрезвычайно расстроен!
— Я приду прикончить тебя во вторник.
— Хорошо, я свободен во вторник.
— У вас несчастный вид.
— Я несчастен. Мне надоели люди, которые прикрывают религией мерзости, которые они совершают.
Идеальное убийство — не то, которое не раскрыто вовсе, а то, которое раскрыто по ложному следу.
Не убей, сказал. И добавил: сам.
Я бы никогда не убил. Никогда. Вы поняли? Никогда не убил бы. Когда вы начнете жить в этом новом мире людей и хат, помните это. Сделайте это фундаментом вашего общества. Человек неубивающий.
Нет ничего более интимного, чем убийство. Не так ли?
Если бы можно было убивать мыслью — ты бы уже сдох!
— Мой сосед, Роджерс…
— У Вас есть сосед по фамилии Роджерс?
— Уже нет. Он полез на меня с топором и я застрелил его.
Мы убиваем комаров и мух, потому что они паразиты. Львов и тигров, потому что это весело. Цыплят и свиней, потому что мы голодны. Фазанов и перепелок, потому что это весело и мы голодны. Ну и людей. Мы убиваем людей, потому что они паразиты… и это весело.
У меня есть справка от врача, что я психически больна. Я могу убить, и мне за это ничего не будет.
— Это языческий бог, который может принимать любое обличье.
— И как его убить?
— Написано: «Отрубить голову железным топором».
— Отлично! Пошли кромсать Пэрис Хилтон!
Позднее, по непонятным причинам, кто-то застрелил этого молодого президента, когда он ехал в машине. Еще через несколько лет кто-то застрелил его младшего брата на кухне, в отеле. Опасно быть братьями.
Думаю, люди гораздо чаще убивают тех, кого любят, чем тех, кого ненавидят. Возможно, потому что только тот, кого любишь, способен сделать твою жизнь по-настоящему невыносимой.
Но каждый, кто на свете жил, любимых убивал. Один — жестокостью, другой — отравою похвал, трус — поцелуем. Тот, кто смел, — кинжалом наповал.
Как видишь, выбирать не так уж легко, когда ты лицом к лицу с теми, чьей кровью придется запачкать руки.
Отвратительный, мерзкий преступник может убить человека, или десять человек, или сто. Но преступник никогда не убивает людей миллионами. Миллионами убивают только те, кто считает себя добрым. Робеспьеры получаются не из преступников, а из самых добрых, из самых гуманных. И гильотину придумали не преступники, а гуманисты. Самые чудовищные преступления в истории человечества совершили люди, которые не пили водки, не курили, не изменяли жене и кормили белочек с ладони.
Четыре последних недели я видел, как люди убивают друг друга. Но я это видел и за четыре недели до появления инфекции и гораздо раньше — люди всегда убивают друг друга, и потому, на мой взгляд, жизнь идет в обычном русле.
Так и начинались все великие дома, нет что ли? Со злобного ублюдка умело убивавшего людей. Убьешь несколько сотен — сделают тебя лордом, убьешь несколько тысяч — королем. А уж потом твои внуки говножуи изничтожат семью своим говножуйством.
Я твердо верю, что тот, кто выдумал огнестрельное оружие, расплачивается сейчас в аду за свое сатанинское изобретение, ибо благодаря ему рука подлого труса может лишить жизни доблестного кабальеро.
— И?
— И что?
— Это смотрелось круто? Как в кино?
— Ты нагрудил в штаны!
— Ну естественно! Когда тебя сбивает машина, тут не до самоконтроля.
Тогда я сняла со стены дробовик и сделала два предупредительных выстрела… в голову.
Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею!
Убивать должно быть приятно самому Богу. Он все время этим занимается. А разве мы не созданы по Его образу и подобию?
Нет подлее преступления, как убийство слабых и беззащитных.
— Ну вот представь: ты мясник из Бей-Харбор. Как бы ты избавился от тел, чтобы их не нашли?
— Миллионы вариантов. Болота, аллигаторы, свинофермы, серная кислота, молотилки, мусоросжигатели, черт, да хоть шаурма.
— Я даже представить себе не могу извращенную логику, которой ты руководствовался, выстрелив в труп.
— Если бы я выстрелил в живого человека, бумаг было бы больше.
— А я осталась одна. И однажды я тоже буду так же больна, и никого не будет рядом, когда придёт время…
— Я убью тебя… Когда придёт время. Если захочешь… Можно и сейчас, если что. Кажется, у меня тут была бейсбольная бита.
Когда дело доходит до убийства, человеку в этом нет равных.
Я ведь не старушонку убил, я себя убил!
Я тебя уважаю, но это не значит, что я тебя не убью.
Воображение — это оружие. Те, кто не используют его, умирают первыми.
Лестат убивал двух, иногда трёх каждую ночь. Свежую молодую девушку. Это было его любимым на первое. На второе он предпочитал красивого подростка. Но сноб в нем любил охотиться в обществе и аристократическая кровь возбуждала его больше всего.
Вы когда-либо задумывались над тем, кого именно мы убиваем? Это всегда люди, которые говорили нам жить вместе в гармонии и пытаться любить друг друга… Иисус, Ганди, Линкольн, Джон Кеннеди, Бобби Кеннеди, Мартин Лютер Кинг, Марта Риверс, Малкольм Икс, Джон Леннон… Все они говорили: «Пытайтесь жить в мире друг с другом!»
Убить её, как некоторые ожидали, я, конечно, не мог. Я, видите ли, любил её.
— Ты хоть понимаешь, что натворил?!
— Да! Всего-то прирезал пару бешеных собак! Просто они были слишком похожи на людей!
— Я буду пытаться убить тебя всю свою жизнь.
— Ну, всем нужно хобби.
В определённой ситуации любой способен на убийство.
Я буду резать тебя до тех пор, пока всё вокруг не окрасится в чудесный алый цвет.
А если кто-то умрёт на самом деле, я стану убийцей?
Людей арестовывают, бешеных собак — убивают.
Он начал возиться с рождественской елкой, рассказывая мне, какая она замечательная. Вот я и застрелил его.
— Если бы пуля прошла на пару сантиментров правее, она бы не задела позвоночник, и я смог бы уйти отсюда. Может, даже смог бы его остановить. Пара сантиментров выше, и я бы погиб. Иногда дерьмо просто случается.
— Не бывает так, что у хорошего человека не заладился день, и он начал стрелять в людей.
— Может быть, он не был хорошим человеком.
Ты мне нравишься. Тебя я убью последним.
Если ты дашь ему себя убить, я убью тебя!
Порочность жертвы не может оправдать убийцу в глазах закона.
— Ну, мы нашли нашу ведьму? Пойду нарою что-нибудь на бабулю, а ты в интернет, поднимай некрологи, все такое, вдруг она уже кого-нибудь отымела.
— Ясно.
— Не на порно сайты, а отымела — в смысле убила.
Самый свирепый из зверей — это человек. Он убивает, даже если он не голоден.
И он напоролся на мой нож… Он напоролся на мой нож десять раз!
Тот, кто грозит убить, никогда не убьёт.
— Я не буду тебя убивать, дедушка.
— Почему это?
— Потому что у меня будут неприятности.
Какая разница, кто начинает войны, — люди или нет. Они пришли сами. Убивали, стреляли, чтобы выполнить свой долг. Они были готовы на все! Война — это азартная игра. Они поставили все, что у них было, не на ту карту. Вот и все. Мне пришлось их убить.
— О чем вы думаете, когда мыслите об убийстве?
— Я думаю о Боге.
— Добро и зло?
— Добро и зло к Богу не имеют никакого отношения к Богу.
Пит глядит мне прямо в глаза и ободряюще сжимает мою ладонь. А может, это просто нервный спазм? Что ж, думаю я. В конце концов, нас двадцать четыре. Есть шанс, что кто-то убьет его раньше меня.
Прямой ответ подобен удару меча: если ты не готов с ним что-то сделать, он скорее всего тебя убьет.
Люди всегда умели убивать лучше, чем любое другое живое существо.
Убийства не имеют срока давности.
Еще один герой. Еще одно убийство за занавесом детской сказки.
— Кто решится убить священника?
— В наше время — кто угодно.
— Можно я ее убью?
— Не на людях.
— Я тебя убью!
— Я тебя умоляю, убить меня — это уже два года как неактуально!
— Убийство не принесет тебе мира.
— Мир — не моя цель.
— Просто не волнуйся на поле, ладно? И не злись.
— Я понял.
— И не напрягайся.
— Понял!
— И не думай об Эллисон! Или о её папе, который попытается тебя убить. Или о Дереке, который пытался убить тебя. Или о девушке, которую он убил. Или о том, что ты можешь убить кого-то, если охотник не убьёт тебя первым.
Если что-то в этой жизни определённо… если история нас чему-то научила, — убить можно любого.
— Но почему ты его убил?!
— Один из вас был лишним.
— Что ж, горячо одобряю твой выбор!
Каждый кого-нибудь спасает. Так же как он всегда кого-то убивает. Даже если и не догадывается об этом.
Люди делятся на тех, кто убивает, чтобы выжить, и тех, кто живет, чтобы убивать. Типы, которым нравится убивать, часто вступают в схватку азартно и ожесточенно, но побеждают обычно те, кто борется за свою жизнь.
Преступников убивает не закон, их убивают люди.
Я не хотел причинять им боль. Я просто хотел их убить.
Я бью два раза: один — по голове, второй — по крышке гроба!
Там я оттяну крайнюю плоть пистолета и упьюсь оргазмом спускового крючка.
Лишение жизни – это дело рук человека, а не Бога.
— Я мог бы вырвать тебе сердце, даже глазом не моргнув.
— Ага, слышал раньше.
Люди — единственный вид на земле, который умышленно убивают представителей своего вида для личной выгоды. Или для удовольствия. Иногда это очень весело. Это мы, люди, интересный народ!
— Ты убьешь меня?
— В твой день рождения? Ты правда так плохо обо мне думаешь?
— Убей ее, он робот!
— Нет, убей ее, она человек!
— Но как понять, кто из вас робот, а кто — человек?
— Мы же тебе сказали, идиот!
— Ах так, ну и ладно! Раз обзываетесь, вообще никого убивать не буду!
Странное чувство: изрубить кого-то в первый раз, и обнаружить, что мы просто мешки, набитые мясом, кровью и костьями.
Убивают одного — это убийство. Убивают миллионы — это история.
— Нет документов, зато куча причин смерти.
— Ты имеешь в виду, кроме силы тяготения?
— О да. Видите это пулевое ранение?
— Так он был застрелен до того, как упал?
— И заколот.
— Застрелен и заколот?
— И задушен, и ещё ему карандаш в шею воткнули.
— Придаёт новый смысл слову «перебор».
Они говорят, что я должен научиться убивать,
Чтобы чувствовать себя в безопасности.
Но я лучше умру сам, чем стану их рабом.
Прощать убийцу — значит убивать.
Мужчины умеют убивать, женщины — выживать.
Нельзя убить смерть.
Убийство не может быть справедливым, какими бы благородными мотивами не руководствовался убийца.
Это парадокс Майклсонов. Вы хотите любить и убивать друг друга в одно и то же время.
Вы голову-то включайте! Убьёте идиота, а сядете как за человека!
— Что в нашем городе делает такой опасный тип?!
— Убивает. Что же ещё?
Убить большое количество людей просто потому, что они не выглядят как вы, не говорят как вы, и у них нет таких же шляп как у вас. Вы когда-нибудь замечали, что каждый раз, как вы видите две группы людей, которые серьёзно ненавидят друг друга, велики шансы, что они носят разные шляпы.
Убийство — это тоже выбор.
И в убийствах лучшие те, кто проповедует против них,
И в ненависти лучшие те, кто проповедует любовь,
И в войне, наконец, лучшие те, кто проповедует мир.
Если хочешь кого-то убить — убивай, а не трепись без смысла!
В следующий раз, когда меня будут убивать, я буду внимательнее.
Некоторые люди еще живы только потому, что закон запрещает их убить.
Понимаете, Берч, я сейчас в заключении, осужден в преступлении, которого даже не совершал! Покушение на убийство – что это еще такое?! Разве Нобелевскую премию дают за несовершенное открытие?!
— Но подожди. Ты же убиваешь невинных?
— Невинных? Это шутка такая?
— Ты убил человека.
— Я убил бандита.
— Целься в сердце и легкие. Сюда. Первым выстрелом ранишь, вторым добиваешь.
— Вы что делаете?
— Не стреляй в лицо. Если не узнают клиента, они не заплатят.
Кто бы ты ни был, куда бы ни шёл, кто-нибудь в этом городе хочет убить тебя.
— Ты умеешь убивать.
— Не людей!
— Думаешь, есть разница? — мрачно спрашивает Гейл.
Самое страшное — разницы никакой нет, нужно всего лишь забыть, что они люди.
— Ваш пациент пырнул ножом своего сокамерника, другому сломал шею, чуть не обезглавил одного из охранников.
— Не бойтесь, я его не обижу.
Оружие не убивает людей. Я убиваю.
— Я убью всех твоих братьев, потом всех твоих дядей, твоего отца, а после их похорон убью тебя.
— У меня нет ни дядей, ни братьев, отец умер год назад. Но у меня есть три бывшие жены — я с радостью дам тебе их адреса.
Нам всем хоть раз хотелось кого-то убить.
— О, Господи! Мы убили какого-то пацана в оранжевой курточке.
— Мы сволочи…
Поцелуй меня снова, только не поднимай глаз! Я прощаю всё, что ты со мной сделала. Я люблю моего убийцу… Но как я могу любить твоего?
— Вы прольёте кровь в святом месте?
— Боги не будут против. Они пролили крови больше, чем все мы взятые.
В этом городе убийство – это своеобразная форма развлечения.
Легко убивать из лука, девочка. Так легко спустить тетиву и думать: мол, это не я, не я, а стрела. На моих руках нет крови того мальчика. Его убила стрела, а не я. Но стреле ничего не снится по ночам. Пусть и тебе ничего не снится по ночам, голубоглазая дриада.
— Он сказал одной из них: «Если будешь шуметь, я убью твою сестру, а не тебя». То же самое он сказал другой. Понимаешь?
— Да, — прошептал я.
— Он убил их любовью, — объяснил Джон — Их любовью друг к другу. Теперь-то ты понимаешь, как все было?
Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
— И вот так каждый день, — сказал он, — по всему миру.
Для того, чтобы убить, не обязательно носить оружие.
Одного у людей не отнимешь — они прекрасно умеют уничтожать друг друга.
Мама не позволит жить с тобой. Ты ведь людей убиваешь.
Будет больше пользы, если вы уступите дорогу собаке, чем если она вас укусит. Даже убив собаку, вы останетесь укушенным.
Я не хочу убивать его. Я хочу его вычеркнуть.
— Знаешь, о чем я сейчас жалею, Джилл? Что убью тебя один раз…
– Но вы все же убили кого-то в ту ночь? – спросил он.
– Да, как и во все другие ночи
До тех пор, пока люди будут массово продолжать убивать животных, они будут убивать друг друга. Тот, кто сеет семена убийства и боли, не пожнет радость и любовь.
Что пользы мне, подумал я, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит?
— Ты знаешь, что будет, если ты не оставишь меня в покое, Шерлок. Так ведь?
— Ооо, убьешь меня. Загадка легкая.
— Да что ты? Ну, ну… Не столь примитивно! Убью, конечно, но потом когда-нибудь.
Мы убьем его добротой, но только вместо доброты используем оружие.
— Он убил невесту Дракулы! Он убил Маришку! Ты убил вампира!
— Разве это плохо?
— Вампиры убивали, чтобы пропитаться — двоих в месяц, не больше. А сейчас они станут мстить!
— Убить их!
— Теплый прием. И это благодарность? Тебя везде так встречают?
— Почти.
— Ты убил моих друзей, моего напарника!
— Прости…
— У тебя что, совести нет?!
— У меня нет времени на такую роскошь!
Если мне легко убивать, то потому, что мне и умереть не трудно.
— Олег… ты убил человека.
— А что ты хотел, чтобы я сделал? Пришёл к Гречкину и поставил его в угол? Я решаю твои проблемы жёстко и радикально. Ты прекрасно понимал, что я собираюсь его убить, но ты не остановил меня. Потому что ты тоже этого хотел.
В моем мире я постоянно разрываюсь между самоубийством и убийством тех, кто меня окружает.
Я собираюсь судиться с производителем Pall Mall: мне 83, я курю Pall Mall с двенадцати лет, и эти лживые негодяи давно обещают меня убить, о чем сообщают прямо на упаковке. Но я жив.
Мы убиваем из равнодушия, иногда из-за любви, но никогда — из ненависти.
Предпоследний из могикан часто убивает последнего, чтобы стать им.
Это ужасно! Не те страдания и гибель живых существ, но то, как человек без нужды подавляет в себе высшее духовное начало, чувство сострадания и жалости по отношению к подобным ему живым существам, — и, попирая собственные чувства, становится жестоким. А ведь как крепка в сердце человеческом эта заповедь — не убивать живое!
Солдаты, стоявшие с карабинами в руках, едва сдерживали слезы. Они не могли примириться с мыслью, что им предстоит убить Овода. Этот человек, с его остроумием, веселым, заразительным смехом и светлым мужеством, как солнечный луч, озарил их серую, однообразную жизнь, и то, что он должен теперь умереть — умереть от их рук, казалось им равносильным тому, как если бы померкло яркое солнце.
— Мне кажется, ты должен знать, что убийство — это плохо.
— Прости… ты ко мне обращаешься?
— Поэтому ты хотел расстаться с Воронами. Угрызения совести.
— Да, так оно и есть.
— Шути, если хочешь, но я чувствую, что в глубине души ты сожалеешь, что вёл такую жизнь.
— Верно. Я обо всём этом сожалею.
— Ну, что это за вечное детство? Неужели ты хоть раз не можешь поговорить серьёзно?
— Знаю. Я ужасен, и от этого мне грустно. Можно прижаться к твоей груди? Я хочу поплакать.
— Уверена, ты можешь поплакать и не на моей груди.
— Я говорил тебе, что я сирота? Я никогда не видел своей матери.
— О-хо-хо… Сдаюсь.
С причала рыбачил опоссум Андрей
И лапой он бил по воде.
Андрей доставал из воды окуней
И бил их башкой по земле.
Выбрасывал сразу он окуней —
На них ему было плевать.
Рыбой вообще не питался Андрей,
Он просто любил убивать.
Венди, надо уметь правильно выстраивать приоритеты. Что важнее — засветиться в телике, или предотвратить какое-то дурацкое убийство?
Мне нравится убивать людей. Это так забавно! Куда забавнее, чем убивать диких зверей в лесу! Потому что человек — самый опасный на свете зверь… Лучше всего будет, когда я умру. Я воскресну в раю, и тогда все, кого я убил, станут моими рабами. Я не назову вам своего имени, потому что вы попытаетесь остановить меня и помешать собирать рабов для загробной жизни.
Убивает не оружие, а человек.
Увы, с эмоциями сложнее, чем с врагами из плоти и крови – чувства имеют препаршивое свойство воскресать даже после тысячного убийства.
— Ты вчера избивал людей, чтобы добить информацию, а завтра что будет?
— Буду опять лупить людей.
— Но тогда граница между тобой и преступным миром стирается.
— А я тебе скажу, где мои границы проходят. Я людей не убиваю.
— Это пока.
Все семейные фильмы начинаются с убийства: Король Лев, Бемби, Пила 7…
Ничто не может оправдать хладнокровного убийства невинной души.
В золотых струях часовни, выдыхая свои аргументы мне в ухо, она спросила — каждый раз, когда мы жжём галлон топлива или акр джунглей, разве мы не убиваем будущее, чтобы сохранить настоящее?
— Я люблю его. И я должна его убить!
— Кажется, она нашла надёжным способ обеспечить верность мужчины. Интересно.
И убийцы, и убитые — люди, вот в чём страшная правда.
Убивать людей легко. Говорить политкорректно настоящая головная боль.
— А вы сами, — сказал Фариа, — почему вы не убили тюремщика ножкой от стола, не надели его платья и не попытались бежать?
— Потому, что мне это не пришло в голову, — отвечал Дантес.
— Потому что в вас природой заложено отвращение к убийству: такое отвращение, что вы об этом даже не подумали, — продолжал старик, — в делах простых и дозволенных наши естественные побуждения ведут нас по прямому пути. Тигру, который рождён для пролития крови, — это его дело, его назначение, — нужно только одно: чтобы обоняние дало ему знать о близости добычи. Он тотчас же бросается на неё и разрывает на куски. Это его инстинкт, и он ему повинуется. Но человеку, напротив, кровь претит; не законы общества запрещают нам убийство, а законы природы.
Забирая у людей жизнь, теряешь все человеческое. Ты живешь за пределами жизни, и тебе остается только заглядывать внутрь в поисках компании.
Хотите убить человека — не убивайте его. Убейте его семью.
Если меня убьют прямо сейчас, это будет как дуновение весны…
На протяжении всей своей карьеры, я убивал персонажей; возможно, я всего лишь кровожадный ублюдок, не знаю, но когда мой персонаж в опасности, я хочу бояться перевернуть страницу, а для этого нужно показать с самого начала, что играешь всерьез.
В 1912 Гульельмо Маркони предсказал, что изобретение радио положит конец войне. Больше никакого недопонимания, никаких секретов. Позже, в двадцатом веке, было убито двести миллионов человек, в то же время, мы придумали более удобные способы общения. Но ни один из них не положил конец лжи, непониманию, убийствам.
Если убьёшь одного человека — ты преступник. Убьёшь тысячи — герой. А если убить всех — ты станешь богом.
Да брось, Мюррей! Я похож на клоуна, который может создать движение? Я убил их, потому что они были ужасны. Все ужасны, в последнее время. Так любой может стать психом.
Многие люди ходят вокруг, они уже мертвые, их нужно просто избавить от страданий. И тут появляюсь я, посланник судьбы.
Люди вольны думать, что хотят. В мыслях я уже столько народу поубивала. Наш разум — полезная штука без всяких проишествий. Ты можешь подумать и сменить передачу.
Убей своих врагов, уничтожь своих союзников, свою страну, своих людей, себя. И все равно этого будет недостаточно.
— Отмотаем время на год назад. Эти копы и прокуроры тогда не перебегали вам дорогу. А теперь? В чём дело? У вас у всех яйца отвалились? А? Такие, как я…
— Чокнутые!
— Люди вроде меня… Слушайте, я знаю, почему вы проводите свои «занятия по групповой терапии» лишь при дневном свете. Я знаю, почему вы боитесь выходить ночью. Бэтмен. Бэтмен показал Готэму ваше истинное лицо, к сожалению. Дент — это только начало. И что касается этого… телевизионного, так сказать, плана… У Бэтмена нет юрисдикции. Он найдёт его и раздавит как букашку. Я с одного взгляда вижу стукачей, и…
— Что ты предлагаешь?
— Всё очень просто. Мы убьём Бэтмена.
Но если даже хочется убить — это еще не значит, что я это сделаю…
Убийство и политика — это не всегда одно и то же.
— Самые страшные убийцы — это те, кто полагает, что жертвы заслуживали такой участи. Главы стран уничтожали целые поколения по тем же самым мотивам.
— Но для убийства все равно не может быть оправдания.
— Нет. Конечно, кроме одного. Спасение невинной жизни.
И так до скончания века — убийство будет порождать убийство, и всё во имя права и чести и мира, пока боги не устанут от крови и не создадут породу людей, которые научатся наконец понимать друг друга.
Если бы был у меня автомат, было бы веселее.
— Вот вы… серийниками занимаетесь. Может, скажите мне, зачем они это делают?
— Ну, мотивы разные бывают.
— Два мотива всего: власть и похоть. Остальные сводятся к этим двум.
Искупить грех убийства смертью нельзя.
Я не могу убивать на скорую руку. Мне нужно порезвиться, побегать, попугать…
Отойдите! С ним происходит несчастный случай!
Убивай или убьют тебя.
Удивительно. Мгновение назад два человека были живы, а сейчас их нет. Каждый, кто идёт на войну, думает, что его не убьют. И, наверное, никаких бы войн в истории не было, если бы ты знал — убьют тебя. Да-да — ИМЕННО ТЕБЯ.
Я буду умирать, разрывая сердца. Если убивать, то идти до конца.
Никого не буду убивать в день нашей свадьбы.
— Не увозите тело! Мы еще не выяснили причину смерти!
— Когда тело находят в реке, причиной смерти является утопление.
Я тебя убивать не стану. Но и спасать не буду.
Вернулись мы, в общем, с ваших свадеб бесконечных. Кофе попили. И водки. И начала она мне мозг сверлить. В конце концов я дуло ей в рот вставил и на курок нажал. Что-то накатило.
Я убил столько людей, что потерял счёт. Я не могу забыть об этом. Я монстр. Я чувствую… гнев внутри себя! Но я спокоен… где-то внутри есть что-то. Что-то лучшее.
— Мой дорогой мальчик, не будем питать иллюзий на этот счет. Если бы ты собирался убить меня, ты сделал бы это сразу же, как только разоружил меня, и не стал бы останавливаться лишь для того, чтобы мило поболтать о путях и возможностях.
— Нет у меня никакого выбора! — Малфой внезапно стал таким же бледным, как и Дамблдор. — Мне придется это сделать! Он убьет меня! Он убьет всю мою семью!
— Как можно вылечить у себя рак?
— Что?
— Я говорю, вылечить рак как?
— Понятия не имею. Знаю, что рак не убивает и не мучит людей ради извращенного удовольствия.
— Я в жизни никого не убивал. Каждый решал сам.
— Если заставляешь человека нажимать на курок — это тоже убийство.
Выстрелить в человека — означает не просто прицелиться в его тело; это означает убить все, что он пережил.
Дважды убить нельзя.
Вероятно, моя смерть пойдет на пользу обществу. Дело в том, что я бы так и не смогла остановиться.
Уж если женщина пойдет на убийство, у нее хватит хладнокровия воспользоваться его плодами, не впадая в такую сентиментальность, как раскаяние.
Человек не убийца, пока кого-то не убил. Никогда не знаешь, на что способен человек, если его загнать в угол.
— Вопреки распространенному мнению, расчленить тело не так уж и просто.
— Я не так часто слышу слова «распространенное мнение» и «расчленить» в одном предложении.
Если хочешь убить — убей. Если хочешь простить — прости.
Некоторые из вас могут думать, что убийство одноклассников — вещь совершенно невозможная. Однако не забывайте о том, что есть и другие, кому очень даже хочется этим заняться.
– У меня был шанс убить её, но я засомневался.
– В этом наше главное отличие, мой юный друг. Я не сомневаюсь.
Не спрашивай, в каких случаях можно убивать не родившихся. Ответь: за что?
Вы, люди, убиваете друг друга из-за цвета кожи, вероисповедания, политических убеждений или вообще без повода. Для вас ненавидеть так же просто, как дышать.
Я родился с дьяволом в душе. Я не мог не убивать, как не может молчать поэт, охваченный вдохновением… Великий Враг явился к ложу моей матери при родах, чтобы стать моим покровителем, и с тех пор остался моим спутником навсегда.
Многие из наиболее пылких противников умерщвления зародышей проявляют повышенный энтузиазм к совершению этого действия в отношении взрослых.
Привычка убивать без угрызений совести вырабатывается не сразу.
Скажи, Уилл, тебе понравилось… убивать? Почему бы не любить убивать? Сам Бог это делает. На той неделе в Техасе Он обрушил крышу церкви на голову тридцати четырёх своих приверженцев, поющих гимн.
Если вы решили убить человека, ничего не стоит быть вежливым.
— Ты убьёшь меня?
— Надеюсь, нет…
Убивают не пушки. Убивают придурки.
Ты меня убила. Сука!
Кого ни убей, ты сделаешь человеку одолжение.
— Чудовищами рождаются или становятся? Наверное, у них есть проблемы, врожденные или приобретенные. Может, у них повреждение мозга или ошибка в ДНК. Если они такие с рождения, то они не виноваты, вроде болезни. Справедливо ли тогда их наказывать? Но если они были нормальными, просто отец алкоголик или матери было наплевать, их ли вина, что в них зародилась личность преступника?
— Значит преступников не надо наказывать?
— Для нормального функционирования общества наказывать необходимо. Я лишь размышлял. И есть ли у нас этическое или моральное право судить их?
— Есть!
— Почему?
— Даже если у него что-то с головой или со средой, в которой он рос, он знал, что убийство — это преступление, но выбрал его. А значит, должен понести наказание.
— О, Андрей Евгеньевич, значит, вы все-таки пытались задушить его подушкой.
— Да ничего этого не было. Кого ты слушаешь. Я ему случайно подушку на голову положил, и потом случайно надавил рукой на подушку. Случайно.
Когда я учился в школе, если кто-нибудь заходил к нам и пристреливал трёх-четырёх из нас, то мы шли на урок математики и считали: «35 одноклассников минус 4 равно 31». Мы были покрепче.
— А что с этой маленькой леди?
— Вэнсди сейчас в том возрасте, когда на уме лишь одно…
— Мальчики?
— Убийства.
— Ну почему мы никогда не знакомимся с нормальными людьми?
— Я нормальная!
— Ты сиганула с крыши и заколола мужика ударом в спину.
— Совершенно нормальным образом!
Одно дело пользоваться оружием, но другое дело убить. Никогда не сомневайся.
— Почему сын богатого человека вступает в ополчение?
— Чтобы иметь право убивать.
Больше всех ненавидит убивать тот, кто вынужден это делать.
— Мы здесь для того, чтобы защитить Скотта. Мы стараемся сражаться за него.
— Я уверен, так и есть. Я уверен, вы убьёте за него. Но вы готовы умереть за него?
Людей нельзя убивать, потому что кто-то будет о них плакать.
Нельзя сказать, что цивилизация не развивается — в каждой новой войне людей убивают новым способом.
Они здесь убивали друг друга в приступе неистовой ярости, как взбесившиеся хищники, как остервеневшие тарантулы, как обезумевшие от голода крысы. Как люди.
Как же ты ее убил? О, Господи, горшком от рождественской елочки! Вот уж действительно, праздник ударил в голову!
Убили. А что дальше вы намерены делать?
— Собираешься убить меня?
— Ага, куда стрелять? В глаз, чтобы быстро, или в грудь, чтоб увидеть твоё сердце?
Мы живём в мире, где убить отдельного человека нельзя, а сбросить тысячу тонн взрывчатки на жилой квартал — вполне нормально. Иногда мне кажется, что наша планета — сумасшедший дом, куда отправляют больных с других планет.
Лучше быть жертвой, чем палачом.
У вас ниггеров путь один — стать рэперами, посраться и перестрелять друг друга.
— Я рад, что тебе так плохо.
— Знаешь, Генри, ты не лучший собутыльник.
— Не бойся дать волю своей боли, вине, стыду. Когда убийство человека не будет тебя волновать, вот тогда и будут проблемы.
К каждому у меня был персональный подход… Например, в случае с Климовым я выяснил, что его интересует. А он хотел бросить пить. Обещаю, говорю ему, что ты с сегодняшнего дня перестанешь. И он перестал.
Что думаешь убило больше всего людей за всю историю человечества? Не взрывчатка, не яды, а информация.
— Я убью тебя!
— Сядете.
Когда у тебя все друзья — бараны, то что будет, если ты вышибешь им мозги “магнумом” тридцать восьмого калибра: уголовное преступление, просто проступок или Божественное Провидение?
Люди иногда убивают своих любимых. Любовь зла.
— Я его ненавидела, но я его не убивала.
— Вы знаете кого-нибудь, кто мог это сделать?
— Да кто угодно, кто с ним общался.
В отличие от тебя, я знаю, какого это — отнимать жизнь. Ты теряешь часть себя. Не все! Только самую важную часть.
Убийство должно служить цели, высшей цели, иначе это резня.
Господи, каково нам, женщинам, наблюдать, как вы, идиоты, убиваете друг друга, как убийцы убивают убийц. А мы стоим рядом, умоляем прекратить это, и никто нас не слышит.
— Кто тебе этот мальчишка? Он же подставился вместо тебя! Дорожишь им? Вот и я кем-то дорожил! Эльдийкой! Тем самым адским отродьем! Но не было никого, кто с таким наслаждением лопал мою стряпню! Она спасла меня от этой проклятой войны, показала, что моё настоящее призвание – радовать людей тем, что я готовлю! Вот кто такая Саша Блауз. Так звали девушку, которую ты убила!
— Думаешь, у меня не погибли люди, которыми я дорожила?! Твоя Саша Блауз их пристрелила! Я только отомстила ей! Она сделала первый выстрел!
— Да плевать я хотел, кто первым начал!
Она убивала не ради любви и не ради денег, ей нравилось убивать…
— Лжесвидетельство и убийство — разные вещи.
— Да, убийство хуже.
— Но легче. Никто не смотрит.
Скажите этому убийце стрелять в голову, потому что сердца у неё нет.
Правительство не обладает ни желанием, ни возможностью вмешиваться в подобные дела. Убийства нужны. И правительству безразлично, в каких масштабах.
Если ты не будешь убивать людей, рано или поздно они убьют тебя.
Когда-то мы были молоды и влюблены. Она была скромной девочкой из Айрон Рэнджа. А теперь ее голова лежала возле меня в листве. Самое время немного подумать.
Это в Америке алмазы сверкают, а тут из-за них убивают.
Я не убиваю просто так. Сначала стань достойной целью!
Всё хорошо. Они тебе не могут навредить. Не могут. «Если ЭТО истекает кровью, значит мы можем ЭТО убить…» Ага. Если можно ранить, можно и убить.
Если меня убьют, меня будут помнить не больше полугода.
И плоть умерщвленных тварей в теле его станет его собственной могилой. Ибо говорю Я вам истинно, тот, кто убивает — убивает себя, поедающий плоть убиенную — вкушает от тела смерти.
Палач, исполняющий приговор не считается убийцей. Как и солдат, сражающийся на поле боя.
Какими бы тварями мы ни были… Неважно, по каким причинам мы это творили… Это нас не оправдывает. Нельзя убивать просто так!
Странно, но нет ничего приятнее, чем почти убить пациента.
— Последние дни на земле! Хмм. Будь у меня член, снял бы телку! Можно оттянуться не хуже…
— И как?
— Давай убивать!
Меня всегда встречали как героя, но я никогда не понимал, что я такого сделал, кроме очередного убийства.
— Этот парень прирождённый политик.
— Он убил 44 человека и более сотни покалечил.
— Правда?
— Точно.
— Он может быть мэром.
Убийство — это убийство вне зависимости от того, совершается ли оно по обязанности, для выгоды или удовольствия.
Как-то я спас одному человеку жизнь, под прекрасным старым кедром, в Ливане. А через месяц он пытался меня убить в отеле Дамаска. Я его понял — преданность не вечна. Месяцем позже, я сломал ему шею душевой рейкой.
Вы прикрываетесь прекрасными идеалами, а сами убиваете людей, о которых ни черта не знаете.
Посмотрел на свои руки, которыми только что убил трех человек. Но сколько ни смотри, это все еще были мои руки. Такие же, как и в те времена, когда я избегал убийств. Намерение убить живет не в пальцах, не в курке пистолета, даже не в пулях. Только в глубине человеческой души.
Так напиваются, чтобы поцеловать девушку или убить кого-то.
— Ты правда решил, что я хочу тебя убить?
— Типа того.
— Тед, ну что за глупости, для этого я бы пригласил тебя в свой охотничий домик, он в самой глуши, и мне не надо беспокоиться, что тебя выловят зловонными рыбацкими сетями.
— Вот этим вы меня и пугаете. Ну почему вы так говорите?
— Я просто прикалываюсь, чтобы не терять форму. Понимаешь, я не всегда нахожу общий язык с молодыми друзьями Зоуи, но я думал, мы сможем подружиться.
— Конечно, сможем. Только не на лодке.
— Согласен, охотничий домик в самый раз.
Убив один раз, человек становится негодяем, тысячу раз — героем.
Ух, и смешно же получилось! Ведь в тюрьму-то меня засадили за убийство, а выпустили с ружьем в руках и освободили подчистую только, чтобы я людей убивал.
Я знаю, что пророк — лжец, но он не может лгать. Я знаю, что пророк убийца, но он не может совершать подлые убийства. Ведь если один Господь знает, что будет, зачем Он открыл грядущее лжецу и убийце?
Убийствами многого не добьешься. Кто часто убивал, не станет убивать из-за любви. Иначе смерть становится чем-то смешным и незначительным. Но смерть никогда не смешна. Она всегда значительна.
Выражаясь фигурально, убивать — это способ жить,
— Директор, — устало произнёс Гарри. — Я знаю, что это не очень хорошо прозвучит, но со всей серьёзностью заявляю: я не злодей, я просто очень творчески мыслю…
— Дай угадаю. Она была примадонной, которую все ненавидели.
— Вообще-то, Касл, она была писателем-сценаристом.
— Писатель-сценарист?
— Угу.
— Зачем кому-то понадобилось убивать писателя?
— О, как много причин.
Его убили не самолёты… чудовище убила красота.
— Убей. Это тоже легко.
— Ты не боишься.
— Все мы умрем. Сейчас или чуть позже — не вижу разницы. Убей!
— Если я не убью тебя, сколько людей ты погубишь?
— Много.
Ради Бога, поймайте меня, прежде чем я снова убью. Я не могу сдержаться!
Мне не нужно драться, чтобы победить… Мне нужно убить.
Первое убийство — как первая любовь, его невозможно забыть.
— Почему люди убивают друг друга?
— Люди убивают, когда их чувства друг к другу зашкаливают. Неважно, любовь это или ненависть. Чувства, выплеснувшиеся из тебя, нужно как-то убирать. И самый радикальный метод — это убийство.
— Но ведь есть те, кому не нужен повод.
— Это не убийцы, это маньяки. Убийство происходит только тогда, когда человек кладёт на весы свою честь и своё прошлое. Когда ты убиваешь, ты несёшь на себе этот грех. Но у маньяков всё иначе. Тот, кого убивают, — человек, но тот, кто убивает, уже давно потерял свой человеческий облик.
Если бы желание убить и возможность убить всегда совпадали, кто из нас избежал бы виселицы?
Туго набитый кошель может обеспечить молчание на какое-то время, но хорошо направленная стрела обеспечивает его навеки.
— Она раскрыла сеть торговцев наркотиками. Это ее и убило.
Когда ты почувствуешь внутреннюю ненависть, ты обрушишь ее на других. А когда ты полюбишь свою ненависть, ты убьешь их! Ты будешь убивать, будешь убивать!
Убийство может быть красивым?
Убийство обязано быть красивым!
Иначе – чем подлинный эстет Смерти отличается от заурядного маньяка?
Нью-Орлеан, столица «детей смерти», – идеальная сцена для двух актеров, разыгрывающих в декорациях Французского квартала кровавую и стильную драму, «звезды» которой узнают о своей роли в происходящем, увы, слишком поздно.
Если ты собираешься взять человеческую жизнь, сам загляни в глаза осужденного. Ну а если ты не в силах этого сделать, тогда человек, возможно, и не заслуживает смерти.
…ажиотажа, вспыхнувшего вокруг имущества печально известной «черной вдовы» Белль Ганнесс после разоблачения ее злодейств. Тысячи жителей Среднего Запада в фургонах, в автомобилях и на специальном экскурсионном поезде хлынули на ферму, где нашли свой печальный конец более десятка жертв. Все желающие могли полюбоваться раскопанными могилами и разложившимися останками, выставленными на обозрение в сарае. Осмотрев эти «достопримечательности», посетители имели возможность устроить на ферме семейный пикничок. А желающим приобрести сувенир на память предлагались открытки с изображением расчлененной жертвы Ганнесс. Местный шериф радостно заметил по этому поводу: «Я еще никогда не видел, чтобы люди так весело проводили время!»
Когда демократии слишком много, это приводит к смертоубийству.
Тебя убивает не то, из-за чего твое сердце перестает биться, а то, из-за чего ты перестаешь жить полной жизнью.
Я расскажу тебе множество тайн, а потом убью тебя!
— Бойся меня, я убил сотни повелителей времени.
— Бойся МЕНЯ, я убил их всех.
Стая замечает пятнышко крови у какой-нибудь курицы и начинает клевать и расклевывает до крови, до костей и перьев. Чаще всего в такой свалке кровь появляется еще на одной курице, и тогда — ее очередь. Потом еще на других кровь, их тоже заклевывают до смерти; дальше — больше. Вот так за несколько часов выходит в расход весь птичник, я сам видел. Жуткое дело.
Что ж было? — спрашивал он сам себя. — Я убил любовника, да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? — Оттого, что ты женился на ней, — отвечал внутренний голос.
Один воришка стащил мой кошелёк… А я выколол ему глаза! Честный обмен.
— А может, чтобы удержать этого мелкого засранца от убийств усыпим его хлороформом и сбросим на дно озера?
— Я не такой, как вы. Мне не нужно убивать людей.
— Пока нет. Но возникают ситуации, когда ты понимаешь, что единственный способ защитить одного человека — это убить другого.
Это правда: только убийство дает мне облегчение. Но эта правда невыносима.
— У нас в Нью-Йорке убийства происходят без участия привидений и призраков.
— Вы далеко от Нью-Йорка, констебль.
— Люцифер Деница? Это ваш сценический псевдоним?
— Имя мне ниспослал господь.
— Вы знали убийцу? Нравится играть в копов?
— Нет. Мне просто нравится играть. Но у нас была занимательная беседа перед его смертью. Я расспросил его. Он ещё не был мертв. Его душа ещё не прошла врата ада.
— Значит, вы говорили с умершим. Он её застрелил и за это бог забрал его душу. И объясните, как так получилась, что она погибла под градом пуль, а на вас ни царапины? Интересная догадка?
— Это работает иначе, детектив. У бессмертия свои плюсы.
— У бессмертия. Это пишется с двумя «С»? А то всегда забываю записать.
Ты и представить не можешь, сколько людей считают знакомых белых мужчин средних лет серийными убийцами.
— Только не убивай себя сегодня ночью…
— В твою смену не буду. Обещаю.
С человеком, что бессмысленно убивает, не ведут осмысленных споров.
Убийство оправдано только тогда, когда ты убиваешь врага. Поэтому надо сделать так, чтобы жертва стала твоим врагом.
В истории остаются имена психопатов, насильников, серийных убийц, но не тех, кто остановил их.
О, как он поёт! Как он поёт! Он душу из меня вынимает. Ещё немного, и я не смогу его убить.
Они могут изуродовать моё тело, поломать мне кости и даже убить. Тогда — у них будет всего лишь мой труп, но не моя покорность.
Не бывает оружия, которое не убивает людей.
Политический язык нужен для того, чтобы ложь звучала правдиво, чтобы убийство выглядело респектабельным и чтобы воздух можно было схватить руками.
У тебя есть все основания злиться. Но, поверь мне, чем больше убиваешь, тем больше тебе сносит крышу. Кровь подпитывает ярость. По мне, так у тебя две возможности. Можешь продолжать убивать, и однажды не узнаешь себя в монстре, каким стал. А можешь забыть и продолжить свой путь, потому что это единственное, что может дать тебе успокоение.
Некоторые люди рождены быть наблюдателями, и он это прекрасно знает.
Некоторые люди — это зеркала, они рождены отражать.
Некоторые люди — это оружие, и лучшее всего они умеют убивать.
Будь моим киллером, милая, я тебе доверяю,
Ты не задумываешься, берешь ствол и стреляешь,
Контрольный в голову мне, плюс себе одиночный.
Прости, мне придется убить тебя,
Ведь только так я буду знать точно,
Что между нами ничего и никогда
Уже не будет возможно.
Зa oкнoм cнeжинки тaют
Зa oкнoм кoгo-тo…
Убивaют yбивaют yбивaют.
Убийство — всегда убийство, независимо от мотивов и обстоятельств. Посему те, кто убивает либо подготавливает убийство, суть преступники и разбойники, невзирая на то, кто они: короли, князья, маршалы или судьи.
— Человек устает совершать зло и оставаться безнаказанным. Ничего не происходит. Начинаешь задумываться: «а есть ли Бог?». Покрепче сожми левую руку. Целься сюда. Чуть ниже. Стреляй. Давай, стреляй уже!
— Не могу.
— Соберись и стреляй уже. Взгляни на меня. Я — чудовище. Ты должен убить меня.
— Я бы хотел, чтобы вы были чудовищем, но вы просто человек.
Нельзя убить только одного, Кости, никогда… Никогда… Мы все немного умираем, Кости… Мы умираем с каждым выстрелом.
— Может быть я старомоден, но мне кажется, что убийство – это противозаконно.
— Я убеждён, что в каждом из нас спит убийца. Неужели вы никогда не хотели кого-нибудь убить?
— Нельзя убивать людей только потому, что они вам не нравятся!
— Бросьте! Некоторым людям жить противопоказано!
Убийство причиняет больше вреда живым, чем мёртвым.
Убивать легко, трудно потом жить с этим.
— Не всем дано быть героями. Особенно, когда надо убивать.
Мой совет: не пренебрегайте уроками выживания. Вам не терпится схватиться за оружие, но большинство погибнет от естественных причин: десять процентов от инфекции, двадцать от обезвоживания – природа умеет убивать не хуже ножа.
— Ты Гордон, да?
— А ты?
— А я — тот, кто убьёт Гордона.
— Почему вы просто не убьете нас?
— Ты не должна забывать о важности развлечений.
— Убив меня вы не разбогатеете!
— Но удовольствие получим.
— Они тебя сразу убьют…
— Ральф знает. Но если маленькая свободна, значит, все капельку свободны… Ральфу не страшно. Важнее спасти маленькую.
Почему человек убивает? Чтобы есть. И не только, чтобы есть: обычно не обходится без выпивки.
Нажимать на курок проще, чем играть на гитаре. Разрушать легче, чем создавать.
Хорошо! Иди туда и скажи ей, что каждый день это блаженство. «Ну, убили вы своего ребёнка. Стряхните это с себя. Мыслите позитивно. В конце концов — вы живы».
В этическом аспекте нет никаких различий между насилием над детьми, убийством людей в военных действиях и убийством животных для удовлетворения человеческих потребностей.
Убийство было всегда, так устроен мир. Но от этого было не легче. Да, на свете есть много плохого. Убийство, насилие и чудовищные деяния. И все это во имя добра. Добра, обагренного кровью.
Мы убийцы. Нам не нужна причина для убийства. Мы с удовольствием разрежем шестнадцатилетнего подростка, а потом кто-то ради забавы вырвет ему глаз. Зачем для этого причина? Мы животные. У нас есть потребность убивать, естественная, простая, и сейчас мы должны были бы убить друг друга, но у нас есть цивилизация, социализация, и вместо убийства мы сидим, пьем пиво и треплемся. И если бы можно было остаться безнаказанным, убить кого угодно, желаете знать? Я бы убил кого угодно. И вас всех тоже.
Не в первый раз люди убивают друг друга. Не в первый раз убивают чувства. Мир давно сошел с ума, и не нам его лечить.
Он предполагал, что замысел Евангелия был именно в том, чтобы, кроме всего прочего, учить людей быть милосердными даже по отношению к ничтожнейшим из ничтожных. Но на самом деле Евангелие учило вот чему: прежде чем кого-то убить, проверь как следует, нет ли у него влиятельной родни? Такие дела.
– Не тебя ли она недавно чуть не убила?
– Ну и что? Она не первая, кто жаждет моей смерти.
Мы никогда не поймем тех, кто убивает ради забавы. Но, наверное, этим они нас и восхищают. Мы читаем об их свершениях из любопытства, наше восхищение ужасами — делает их нереальными. Но правда в том, что на убийство способен каждый. И главный вопрос — как мириться с собой после этого?
Люди убивают из-за денег и власти. Но самые безжалостные убийцы — те, кто убивает за идею.
Нельзя разговаривать с тем, кого сбираешься убить. Это создает невидимую нить, делающую убийство невозможным…
Нельзя людей убивать. Даже самых последних тварей. А иначе весь мир с катушек слетит.
Для убийства не нужно привидение, восстающее из могилы. Злоумышленник – человек из плоти и крови, и я отыщу его.
Если два мусульманина скрестят мечи, то и убивший и убитый попадут в Ад, потому что у обоих было одно намерение.
… Тсс-с, не шевелись. Это шок, ты знаешь. Я не хочу делать больно… Начнется головокружение… Сонливость… Не сопротивляйся! Смерть нежна. Ты скользишь в теплую ванну…
Представь, эта пуля может убить кого-то по-настоящему в реальности. А не выстрелишь, потеряешь дорогих сердцу людей. Так что? Нажмешь на курок?
— В таком доме хорошо убивать, — сказал я. — Или сходить с ума.
— Займемся и тем, и другим.
Когда кто-то убивает одного из нас, он убивает нас всех.
Если ты хочешь убить кого-нибудь — для этого есть место. Иди в армию. Пока люди, которые хотят убивать других людей убивают людей, которые тоже хотят убивать других людей, убиваются все нужные люди и освобождаются лучшие места на парковке.
В детстве я боялась пауков. Мне говорили, что у них нет чувств, что их сердца не бьются. Но теперь я знаю правду: только убивая, они чувствуют, что живут.
Я ненавижу войну. Я вообще не понимаю, как это можно — в XXI веке убивать друг друга. Это должно быть запрещено, как людоедство. Хотя людоедство я ещё как-то могу понять, потому что голодные люди едят как животные. Но война — это омерзительная вещь. Ни ради какой территории, даже если ты назовешь эту территорию родиной, мы не имеем права убивать друг друга.
Хорошо смеется тот, кто стреляет первым!
— Он говорит, что убьет тебя, Расти Джеймс..
— Говорить и делать — разные вещи.
— Как легко убить человека…
— Человека — легко. Сволочь — трудно…
Убить можно кого угодно, Китнисс, даже президента. Главное – не бойся пожертвовать собой.
Убийство своей любви лишь способ убить себя.
Убить человека легко. Нужно лишь забыть вкус сахара.
Убийство — это ненависть, доведенная до крайности, так же как свадьба — это высшее проявление любви. В конечном итоге — ненависть более сильное чувство, чем любовь.
Единственные психопаты во Вселенной, которые убивают красиво — ни крови, ни криков. Они просто швыряют тебя в прошлое и позволяют дожить до смерти. Остаток жизни пролетает в мгновение ока, ты умираешь в прошлом, а в настоящем они забирают энергию дней, которые ты мог прожить, крадут их. Абстрактные создания живут за счёт потенциальной энергии.
Многие готовы резать глотки ради высоких идеалов и правого дела, не задумываясь, что убийство — это всегда убийство. Отчего-то им легче, если они убивают не из-за двадцати копеек, а во имя мира и жизни во вселенной.
Я думаю, что каждая пуля должна стоить 5000 тыщ баксов. Тогда каждый раз, когда кого-нибудь подстреливали, люди бы говорили «Чёрт, что он натворил! Загнать в него пулю за 5000 тыщ баксов!». И люди бы подумали прежде, чем убивать…
До скончания века — убийство будет порождать убийство, и всегда во имя права и чести и мира, пока боги не устанут от крови и не создадут породу людей, которые научатся понимать.
– Тебе лучше уйти. Я разберусь с этим.
– Это ты сделал. Это ты виноват.
– К сожалению, ты меня с кем-то путаешь. Всё это не важно. Всё это.
– Вокруг тебя люди умирают, как это может быть неважным? Это важно, и ты знаешь это!
— Я парня застрелил.
— У тебя не было выбора.
— Я знаю, меня мучает не это. Убийство парня, убийство Мэг. Ведь я не колебался. Выходит, ради тебя с отцом я готов на такое. Мне просто страшно.
— Что он тебе такого сделал?
— Ничего. Я его впервые видел.
— Впервые увидел и сразу же убил?
— А мне сначала нужно знакомиться с теми, кого я убиваю?
— Я знал, что намного вкуснее собрать приманку вместе и сразу съесть!
— Даже если это значит, что придётся делиться с кем-то?!
— Я знаю, это тяжело…
— Нет, не знаете. Вы понятия не имеете, каково это, когда монстр всех твоих ночных кошмаров возвращается за тобой. Что вы с ним сделали, а? Вы его арестовали, как хороший агент ФБР? Или вы убили его?
— Я не спускала курок.
— Но все же, ваш монстр мертв. А мне с моим еще жить.
Так уж заведено в этом мире, что самые страшные убийцы — это совсем не те, кто грязными и ободранными шалит по глухим дорогам в поисках добычи или стреляет в чужака на поле брани. Самые злобные из душегубов сидят в красивых комнатах, пахнут розами, носят чистые одежды и за бокалом дорогого вина обсуждают великие планы. Ибо первые проливают кровь единиц. Решения вторых лишают жизни тысячи тысяч.
— Ты что, не понимаешь? Я сделал это ради тебя. Эти двое — они предали тебя.
— Я не просил об этом.
— Но ты этого заслуживаешь. Я нашел на чердаке дневники Хоффмана. Он понимал, как тяжело терять другого человека. Хотел показать миру, что нельзя бросать людей.
— Не тебе решать, кто с кем хочет быть! И не мне…
Я всегда считал психопатами людей, идущих в армию в мирное время. Мне кажется, ими движет желание узнать, каково это — убить кого-то. И я не думаю, что такие наклонности должны поощряться в современном обществе. Иисус Христос тоже так же думал. И рядом с заповедью «не убий» нет звездочки и примечания внизу страницы с перечислением случаев, когда убивать все-таки можно.
— Многих сегодня убили?
— Мм, сейчас… По одному в час, в среднем.
Нельзя отворачиваться от смерти, нельзя забывать тех, кого мы убили. Ведь они никогда не забудут нас, своих убийц.
Честь велит нам встречать врага на поле боя, а не убивать его в чреве матери.
Люди так противоречивы. Они убивают коров и свиней, и не чувствуют угрызений совести или страха. Но когда дело доходит до них самих…
Дружище, я предпочитаю быть убитым тобою, чем спасённым кем-нибудь другим.
— Ты убила человека. Ты теперь убийца.
— Я боец. Я боролась, чтобы вернуться к тебе.
Эти последние слова, после всего прежде сказанного и так похожего на отречение, были слишком уж неожиданны. Раскольников весь задрожал, как будто пронзенный.
— Так… кто же… убил?.. — спросил он, не выдержав, задыхающимся голосом. Порфирий Петрович даже отшатнулся на спинку стула, точно уж так неожиданно и он был изумлен вопросом.
— Как кто убил?.. — переговорил он, точно не веря ушам своим, — да вы убили, Родион Романыч! Вы и убили-с… — прибавил он почти шепотом, совершенно убежденным голосом.
— Ненавижу, когда убивают богачей.
— Почему?
— У них есть то, чего хотят все.
— Да, деньги. А значит, и подозреваемых куча.
Мистер Ласк, сэр. Я посылаю вам половину почки, которую я вынул из одной из женщин и сохранил для вас, другой кусок я зажарил и съел, он был очень вкусным. Я могу вам послать окровавленный нож, которым я её вынул, если вы ещё немного подождёте. Поймайте меня, когда сможете, мистер Ласк.
Бывшие супруги и брошенные любовники убивают ещё чаще.
— Спасибо, что не убила меня, Клементина.
— Не благодари пока…
— Не спросишь о подозрительных отпечатках лап? Детектив бы спросила.
— Это следы лап Корнелии, мастифа жертвы. Где она — неизвестно.
— Понятно. Собака-убийца. Настоящие убийства тебе не доверяют, Дэниел?
Я не знала, что убийства позволительны только совершеннолетним.
— Нам нужно подкрепление. Они могут начать убивать кого-то ещё кроме друг друга.
— Да, например, нас!
— Убиваешь и убиваешь.
— Только так тебя будут слушать.
— Он приехал помочь аристократам сорвать наш праздник! Он сам аристократ — он говорит как аристократ!
— Я?! Да я своими руками прикончил одного аристократа, еще за два года до революции!
— Молчать!
— Вы еще не додумались взять Бастилию, а я уже убил одного барона!
Я не убиваю людей. Я ускоряю их смерть.
— Значит, Рональд Дензер крадет у половины Готэма вклады, и прямо перед заседанием суда неизвестный прицепляет его к метиазонду. Но тела нет. Это вообще убийство?!
— Скорее субботник. Дензера убрали, как мусор, он заслужил это.
Нельзя любить тех, кого убиваешь…
Я никого не боюсь. Человек вообще живет недолго. Обычно не больше восьмидесяти лет. Тридцать шесть я уже успел прожить. А примерно после тридцати ты понимаешь, что смертен и уже мало чего боишься. Кстати, люди умирают не только от физических опасностей, исходящих от других людей, но и от обычных кишечных палочек или куриного гриппа. Человек — вообще очень легко убиваемое существо. Поэтому я никогда не понимал детскую гордость убийц, что они кого-то там «замочили». Ведь это намного легче, чем родить ребенка.
— Может я и не видел войны, но я знаю взгляд человека, который любит убивать. Тебе это легко.
— Просто я это умею. Слово «легко» тут неуместно.
Есть кошки. Котята, меньше ладони, светло-розовые язычки и подушечки лап, ненужные, их топят в полиэтиленовых пакетах с камнем для тяжести. И они борются, но потом сдаются. Мгновение отчаяния.
Мгновение осознания невозможности или просто мгновение, когда физические силы покидают тело, в пакете, от страха, от нехватки кислорода. Других убивают в лесу. За большими деревьями. Они идут за хозяином, не понимая.
Но, перед этим из могилы
Ты снова должен выйти в мир
И, как чудовищный вампир,
Под кровлю приходить родную —
И будешь пить там кровь живую
Своих же собственных детей.
Во мгле томительных ночей,
Судьбу и небо проклиная,
Под кровом мрачной тишины
Вопьешься в грудь детей, жены,
Мгновенья жизни сокращая.
Но перед тем, как умирать,
В тебе отца они признать
Успеют. Горькие проклятья
Твои смертельные объятья
В сердцах их скорбных породят,
Пока совсем не облетят
Цветы твоей семь несчастной…
Когда с кровавыми устами,
Скрежеща острыми зубами,
В могилу с воем ты придешь,
Ты духов ада оттолкнешь
Своею страшною печатью
Неотвратимого проклятья.
Эмоциональные глубины нашей души попросту не принимают к сведению, что сгибание указательного пальца при выстреле разворачивает внутренности другого человека. Ни один психически нормальный человек не пошел бы даже на охоту, если бы ему приходилось убивать дичь зубами и ногтями.
Криминалистика полагает, что убийства чаще всего следствие алчности, ревности, пьянства, сведения счётов, и прочая, и прочая… Но это не так, такие убийства редки. Чаще всего мы казним близких тупым эгоизмом, бессмысленной суетой и подлой трусостью.
Можешь бежать от того, чего ты боишься, можешь сражаться с тем, кого ненавидишь. Все мои действия были направлены против убийц, против враждебных чудовищ.
Если ты любишь своего убийцу — выбора нет.
Нельзя бежать, нельзя сражаться.
Мне кажется, радоваться какому бы то ни было убийству плохо — я против любой рыбалки.
— В детстве он убил свою мать, а на суде сказал, что сделал это из-за скуки.
— Что-ж, постараюсь ему не наскучить…
Я хочу их всех убить. Чтобы никогда больше не чувствовать боли, чтобы вновь вернуть уважение.
Некоторых врагов нужно убивать просто потому, что этого требует необходимость.
Существует столько же причин для убийства, сколько и людей на Земле.
— Ты ведь не доверяешь мне…
— Если завтра ты сможешь никого не убить, особенно меня или себя, я начну тебе доверять.
— Справедливо… Это единственное, что я умею хорошо делать.
— Меня возмущает, что из всех в этой комнате я считаюсь самым плохим. В отличие от вас всех, сидящих за кражу печенек у гёрл-скаутов.
— Никто из нас в процессе не убил ни одного гёрл-скаута.
Ибо убийство — это всегда самоубийство, но, в отличие от всех тех, кто кончает жизнь самоубийством, убийца всегда стремится убивать себя снова, и снова, и снова.
Убить человека — не проблема. Проблема — обосновать его смерть, чтобы не было вопросов.
— Гуру дзена забили статуей Будды. Что-то личное.
— Или трагическое непонимание фразы: «Раскройте свой разум».
— Ну?
— Один думал, что неуязвим, другой — что умеет летать.
— И что?
— Оба ошибались.
— Я еще жив?
— Я не буду убивать тебя. Тот, кто помогает другому обрести власть, сам приближает час своей гибели.
– Знаете, что стоит дороже белого тигра? Содержание белого тигра.
– Какая трагедия!
– Убийство – всегда трагедия.
– Нет, я про тигра. Я бы купил его, если бы знал.
— Почему Ганнибал просто тебя не убил?
— Потому, что он хочет быть моим другом.
Бог торчит от морских пехотинцев, потому что мы убиваем всё, что видим. Бог играет в свои игры, мы играем в свои. В благодарность за свою мощь, мы постоянно комплектуем небеса свежими душами. Бог уже был до того, как появился корпус морской пехоты, так что вы смело можете отдать свою душу Иисусу, но жопа ваша принадлежит морской пехоте. Понятно, девчонки?
— Почему просто не убить меня?
— Мы оставляем гостям право выбора, мистер Энслин, вы можете проживать этот час вновь и вновь или воспользоваться нашей экспресс выпиской.
Тьма — это гидра, и чем больше голов отсечешь, тем больше их вырастет! Гидр голодом морят, понимаешь? Убьешь сотню Темных — на их место встанет тысяча.
— У меня нет алиби на ту ночь, когда была убита Рейчел.
— Да? И где же ты был?
— Я убивал Бонапарта.
Убийство и сексуальный акт часто завершаются одним и тем же вопросом: что делать с телом? В случае сексуального акта можно просто уйти. Убийство же не допускает подобной вольности. Потому-то оно и связывает людей куда теснее.
Я чувствую себя посторонним. Я не на той волне, что и все остальные — запрограммирован на убийство.
Не могу убивать кроликов. У них большие глаза. Они на меня смотрят.
Ты когда-нибудь убивал человека? Ты когда-нибудь занимался любовью?
Убийство действовало на него так, как на других действует героин… Каждая новая порция приносит лишь временное облегчение, порождая тягу к очередной, все увеличивающейся дозе. Чувство приятного удовлетворения исчезло, и на смену ему снова пришло желание.
— Мой брат хочет убить меня.
— Добро пожаловать в клуб!
— Он убил мою тётю!
— Прошу вас, сегодня такой замечательный праздник! Давайте не будем ворчать по поводу того, что кто-то кого-то там где-то убил!
Не было случаев, чтоб кто-нибудь был убит до обеда. Ну ни единого. Люди не в состоянии этого сделать. Чтобы повысить как содержание сахара в крови, так и жажду крови, необходим хороший обед.
— Как гласит Библия, не убей, Господь может не понять.
— Он может нет, а вот его жена обязательно.
— Власть – вот ваш Бог, Кей. Она туманит и твой рассудок.
— Я не стремлюсь к власти!
— Стремишься. Но понимаешь ее по-другому. Тебе не нужна мишура титулов и тысячи юных самок. Тебе не нужно право даровать вечную жизнь. Ты убийца – по сути своей. И власть для тебя – свобода дарить смерть.
Взявшись за эту работу, я убью только тебя. Защищая тебя, я перебью гораздо больше народу.
Боги покарали его не за убийство, и не за то, что он подал королю блюдо из собственного сына — человек имеет право мстить. Но он убил гостя под своим кровом, а боги этого не прощают.
— Ты хочешь, чтобы я была твоим алиби для убийства, которое ты не совершал, потому что на самом деле ты убивал того, кто был твоим алиби?
— Ну, в общем и целом да.
И что теперь? Что станет с Командующей Смертью, если больше некого убивать?