Стихотворение, Стишки, Стихи Бурлюка Давида

Без Р

Колонны камень взнес
До голубых небес
Колонны камень дал
Мечтал
Мечтал
О высоте Дэдал!

1924

Веер весны

Посв. Сам. Вермель

Жемчужный водомет развеяв,
Небесных хоров снизошед,
Мне не забыть твой вешний веер
И примаверных взлетов бред…
Слепец не мог бы не заметить
Виденьем статным поражен:
Что первым здесь долине встретить
Я был искусственно рожден.

1916

Весенний бык

Весенним соком упоенный,
Прозрачной встреченный фатой,
Я ныне осязаю звоны
Спеленатые высотой —
Я — светорыцарь листьев клейких,
Себя почувствовал быком,
Ушедшим вдруг из зимнекелейки,
Травы зеленожрущим ком!

Вообразил: надволжской фермой,
Облокотившейся на бык,
Когда разливабунтом нервно
Свободу Каспия добыть…
Весной послушные забавы,
Что фантазийные легки;
Как с мыком рвутся чрез канавы
Листвой пронзенные быки.

Пусть Я в Нью-Йорке,
Пусть в вагоне.
При прядях электричьих свеч —
Не укатали сивку горки!
Душа на выспреннем амвоне
Косая сажень бычьих плеч!!

1924
Май, Нью-Йорк

Здесь

Далеко от Кавказа, от Терека
И от крымской пьянящей волны,
Раскрылила златая Америка
Небоскребов взлетевшие сны!

Но жестокие сны угловатые —
Негде голову здесь опереть —
Лучше Руси далекой заплаты и
Отрубями пропахшая клеть!..

1924

Зеленое и голубое

Презрев тоску, уединись к закату,
Где стариков живых замолкли голоса.
Кто проклинал всегда зеленую утрату,
Тот не смущен победным воем пса.

О золотая тень, о голубые латы!
Кто вас отторг хоть раз, тот не смутится днем.
Ведь он ушел навек, орел любви крылатый,
И отзвук радости мы вожделенно пьем.

1910

Камень, брошенный с вершины...

Камень, брошенный с вершины,
Не вернется никогда! —
В лаве бурныя морщины, —
Камень книзу без следа;
Но сказали мне японцы,
Что к вершине, где так солнце
Светит ярко — ветер часто
Камень гонит вспять несчастной.

1921
Иокогама
Япония

Кинулся — камни, а щелях живут скорпионы…

Кинулся — камни, а щелях живут скорпионы…
Бросился бездну, а зубы проворной акулы…
Скрыться высотах? — разбойников хищных аулы.
Всюду таится Дух Гибели вечнобессонной!

1916

Лето в Нью-Йорке

Канавы города гниют запрелолетом,
Бинокль уткнувши порт,
А я Нью-Йорк пугающим жилетом,
Докушал торт;

Он сделан был из носа негритоски —
Коричнев шоколад,
Малиновым бельем рвались полоски
Под крик Джез — Банд…

Но порт, дымя и звуком кастаньетов
Лебедки лебедей, сирены крик
Усердно потчивали мозг поэтов,
Как полку книжек Брик

И я Нью-Йорк воткнул себе в петлицу!
Но порт дымил,
Закопчивая поясницу
Ночных громил…

Для бодрости очей
Из улиц лепестков
Всех богачей
Я тряс, как муравьев…

У Бога
чей
торчавший из кармана
Надзвездного
тумана,
был платок?!!
Но порт дымил…

И был готов Титаник
Идти ко дну,
То знает черт громил —
«Винти в одну!»

Не красть платки
Нехорошо у бога,
Как пятаки
У носорога…

Не хорошо! не хорошо!! не хорошо!!!
Воняет беднотой поэтова петлица —
Презренье богачам,
У них клопом изъеденные лица,
Не спящих по ночам;

На пальцах их мозоли от безделья
Их голос хрип —
Вот почему теперь без дел
Я Под рифмы скрип!..

1924

Любитель ночи

Тесный тупик
Утомленный лик
Проглотил.
Совершал свой круг
Черный сюртук.
Огибая ил,
Злостно фонари
До самой зари
Чуть цвели.
А свинцовый меч
Над уклоном плеч
Чернел вдали.
О, ночь! О, бездна лун!
Дрожащий плоский лгун
Над мостовой —
Зимы больной колдун.
Свистун, вещун, плясун
Угрюмый, хитрый, злой.

1913

Мои друзья

Где мысль бесстрашна и чело гордо поднято.
--Где знание свободно.
------Р. Тагор

Безумно веселые дети,
Которым шагнуло за тридцать
Не Вам этом радостном свете
«Мещанскою» валью возиться!

Не Вам, изогнув за конторкой
Свои молодые хребты,
Дышать атмосферой прогорклой
Наживы, бумаг, суеты.

Болоте житейском Вы чисты,
Отважные «рыцари львов»,
Искусные артиллеристы
Грядущего века основ.

Дворянском гнилом парадизе
Оплотишке низших сует
Не Вы завсегдаблюдолизы,
Подпорится коими свет.

1918

Монолог уличновстречного

Н.Н. Евреинову

-Камни, стены, чугунные решетки…
-Что ждать? Кого искать?…
Он:
-— «Люблю рассматривать, блуждая, души витрин,
-Всегда нарядные представительно;
-Я фантазер ведь, покаюсь, немного действительно.
-И времени своему господин.
— Здесь этой — ажурные дамские панталоны
И корсеты, не жмущие ничьих боков —
(Руки упорных холостяков);
…пылким любовникам вечные препоны;
-А вот: это для меня важнее, „все что угодно дамской ноге“!..
-Я так давно обувь ищу Сатирессе
-Знаете… встретил ее экспрессе,
-Идущем русской зимней пурге…
— Не могу сказать, каком она роде:
Не то солнечный луч, не то туман…
Разбросив запахи лесных полян,
Она была одета шикарно „по моде“,
А когда топоча побежала панели буфету,
Я вдруг заметил: да ведь она босиком!!
Мечусь теперь, мечусь по свету,
Озабочен ее башмаком…
-И сколько не видел столичных витрин.
-Заметьте, башмачник забыл о копытце!.
-Для всяких размеров старался аршин,
-Но все это даме моей не годится…
-Окончательно…»

1916

На фарме

Водвориться на фарме после шума столицы;
Наслаждаться нирваной ночной тишины,
Где ноябрьские рощи взывают корицей
Голубых опахал на ветвях лишены.
-В разговорах на кухне, коротая досуги,
-Слыша чайника ропот, сквозь раскрытую дверь
-Чароваться звездой, как любимой подругой,
-Забывая реестры обид и потерь.
А за полночь в постели укрепляться в потемках
Неусыпною вахтой горлан-петухов.
Как петух, я ведь тож — не молчащий потомок
В Никуда бесконечно ушедших веков.
-И, когда на рассвете, на пленке тумана
-Проявляясь, забрезжится рощ негатив —
-Вдруг наметить на карту простейшие страны,
-Где незыблемо жив голубой примитив!

1932
Чатам, Нью Джерси

Огней твоих палящих слава...

Огней твоих палящих слава —
По склонам свергнутая лава —
Багрово-синих глыбы снов,
Кошмар, что вечно будет нов!

1921
Иокогама
Япония

Опять

Голой лавы красный пласт
Облаков поход где част,

Где еще в оврагах снег
Отдыхает без помех

В ярких солнечных лучах —
Не отточенных мечах.

1921
Иокогама
Япония

Отшельник

В пустую ночь ушел старик бездомный.
Ни разу не взглянув назад,
Никем не спрошенный, укромный,
Покинув шумный вертоград.

Пускай ликуют скорые потомки:
Ведь к прошлому легко слабеет взгляд.
До гроба черного котомки
Не выпускать из рук он рад.

Так что ж! отринутый отчизной.
Ее взаимно он отторг,
Учись же торга дешевизной,
Ходи почаще в цвелый морг.

Седыми прядями волос
Овив костлявый траур плеч,
Зима — бесформенный колосс —
Свой изощренный емлет меч!

И, прикасаясь, бледный звон
Роняет сталь, рои надежд
Несут существенный урон
Под алой тишиной одежд.

И лишь один в листах лампад
Во власти беспричинных строк,
Нажав мгновения курок
Играет весело впопад.

1913