Стихотворение, стишки, стихи про Сороку о Сороке

Хрык-пык-пу.

На заснеженной
Дороге в лесу
Тишину разорвало
Вдруг хрык-пык-пу,
Онемели птицы
И зверье-это
Кто ж такой,е-мое?
Волк услышал тоже
Хрык-пык-пу,так
Остался сидеть на снегу.
Медведь в берлоге
Не только спать,
Перестал от страха
Лапу сосать.
Заяц,лисица и енот
Решили конец
Света идет,а жуткое
Хрык-пык-пу
Так и раздается в лесу.
Видели б вы в это
Время сороку,
Что внимательно
Глядела на дорогу,
Белой стала,
Как ее бока,глядь,
В снегу узрела
Колобка,катит он себе
По снежку,слышит
Округа хрык-пык-пу
-Колобок,с тобой
Что стряслось,
Зачем в такой
Мороз в лес идешь?
Твое грозное
Хрык-пык-пу
Напугало нас
Всех в лесу.
-А, иду я ,ищу
В лесу лисицу,
На пакости большую
Мастерицу,
Не думай, иду ее
Не сватать,
А отомстить за
Старшего брата.

Новый вечер...

Новый вечер. Предшественник года.
Свечка лижет пером темноту.
К зарождению свежего плода
Привыкают деревья в саду.
Январи по уставу житейскому
Нарядились в одежды невежд.
И шаманствуют, фарисействуют,
Конфетти осыпая надежд.
Ожидание прежних желаний
В ожидании прочь пронеслось.
Плачет свечка от жарких стараний,
Пусть же сбудется, что не сбылось!
Всё же кажется, будто сорока,
На изодранном за ночь хвосте,
Принесёт предсказанья пророка,
Воскресив пожелания все.
Новый вечер. За ним будет утро.
И закружит, и понесёт...
Как всё просто, всё просто и мудро
В этот новый из всех Новый Год!

Новый вечер...

Новый вечер. Предшественник года.
Свечка лижет пером темноту.
К зарождению свежего плода
Привыкают деревья в саду.

Январи по уставу житейскому
Нарядились в одежды невежд.
И шаманствуют, фарисействуют,
Конфетти осыпая надежд.

Ожидание прежних желаний
В ожидании прочь пронеслось.
Плачет свечка от жарких стараний,
Пусть же сбудется, что не сбылось!

Всё же кажется, будто сорока,
На изодранном за ночь хвосте,
Принесёт предсказанья пророка,
Воскресив пожелания все.

Новый вечер. За ним будет утро.
И закружит, и понесёт...
Как всё просто, всё просто и мудро
В этот новый из всех Новый Год!

ВАМ

Вам

Я вам всем открыл свою тонкую душу,
Но не троньте, прошу, ее жирными пальцами.
И на горле сомкнулись мысли и душат,
Но над пропастью жизни займемся танцами.

Пусть луна в мои окна стучит, как сорока -
Обезличено сердце твоими обидами.
Натянул на лицо свое маску пророка
Что б гадать над иконой, питаясь молитвами.

Что сожрали? Вы думали я здесь сломаюсь?
И не доживу до рассвета вчерашнего.
Я с волками со всеми за лапу прощаюсь -
Шкуру волчью за ними донашиваю.

Только всю пустоту не измерить уставами
Вы купились на что? повелись или клюнули?
Я вам душу открыл свою вечно усталую,
Только вы безразличием плюнули. Плюнули.

_давай, кидай все стоящие вазы_

давай, кидай все стоящие вазы
Причиняй мне боль, только прошу не сразу
Рваными ранами
Незаживающими шрамами
А постепенно медленно
Мелкими царапинами
Синяками и ссадинами
Ничего не значащими
Постоянно маячащими
Перед моими глазами
Перевязанные бинтами
Мы и сами
Знаем
Что долго так не протянем

Ты моя боль или радость
Жизнь как манящая гадость
Как никотин или кола
Как портвейн, ударяющий в голову
А моё сердце сейчас просится наружу
Выслушай его или послушай
Или заткни по глубже
Чтобы я тоже не слышала

Этих звуков гортанных
Постоянных
Как будто жарят на сковородке
Или топят в сорока градусной водке
Такими темпами мне осталось не долго
Правда. Долго – долго
И счастливо – счастливо
Это не про меня
Но я бы не променяла воспоминания
Знаю. Я их даже не потеряю
Они постоянно со мной
За спиной
на проводах
И шрамами на руках

Стезя поэта

О чём молчат на небе звёзды
Уныло глядя свысока
О чём поют весною дрозды
О чём стрекочет сорока

О чём шумят морские бури
Качая крохотный баркас
О чём печалит хачапури
Перемещаясь с рота в таз

Зачем страдали и любили
Зачем пахали целину
Зачем так холодно в Сибири
Так жарко в юге почему

Что шепчет приход наркоману
О чём задумалась среда
Зачем нужны штаны карману
В котором пусто как всегда

Зачем темно когда нет света
За что погиб кореец Чен
Зачем я спрашиваю это
Зачем возник вопрос зачем

К чему пишу стихи в печали
Коль смысла нету от труда
Возможно просто без стенаний
Несносна жизнь у поэта

Я не помню себя без тебя...

Я не помню себя без тебя,
К черту прошлого длительный стаж,
От беспутства к тебе уходя,
Я не взял прошлых жизней багаж.

Стерт из памяти замкнутый круг,
За который я выйти не смел,
А теперь я примерный супруг,
Это самый желанный удел.

И последний погиб таракан,
Он дружил так с моей головой,
И твердил, что годам к сорока,
Буду я словно вечный изгой.

Нашей жизни несется ладья,
Не боясь сделать резкий вираж,
От беспутства к тебе уходя,
Я не взял прошлых жизней багаж.

Сорока на хвосте

Под корочкой табу храня,
и зарекаясь от ошибок,
скажу Вам:- Это всё фигня,
в разряд дешёвого пошиба.

Порой сорока на хвосте
приносит новые сюжеты,
и к ним тележку новостей,
замысловатые секреты.
Читайте, если не стошнит,
больных эмоций наважденье,
мы это всё давно прошли.
А вам подумать хорошенько.
1987

Антракт

Что это значит – после сорока?
Ну, как бы это объяснить по-русски
(Давай возьмем бутылку коньяка
И что-нибудь попроще из закуски)…

Конечно, это повод для тоски
(Порежь лимон, да только в глаз не брызни) –
Живот мешает завязать шнурки,
А личный опыт – радоваться жизни.

Но есть и плюсы (кушай колбасу) –
Жилье, авто, манто, коньяк в бутылке.
В конце концов, есть волосы в носу –
Они уже длинней, чем на затылке.

Но что-то явно выдохлось в крови,
То, что когда-то нас рвало на части –
И алкоголь уже не признак счастья,
И секс, увы, не повод для любви.

А так все, безусловно, хорошо –
Песок пока не сыплется из жопы,
Да и портрет терпим без «фотошопа»…
Ну ладно, допивай, а я пошел

Разглядывать лепнину потолка
В утробе театрального буфета
И в ожиданьи третьего звонка
Дожевывать последнюю конфету.

Подружился гусь с овцой

Летом в поле возле речки
Повстречался гусь с овечкой.
Зашипел: «Ты что за птица?
Не сорока, не синица.
Даже на большую цаплю
Не похожа ты ни капли!
Может, ты речная чайка?
Ну-ка, птичка, полетай-ка.
Отвечала так овечка:
«Много птиц живёт у речки –
Чайки, ласточки, синицы.
Ну а я – совсем не птица.
Просто, здесь трава вкусна.
Овцам нравится она.
« Извини , не разглядел –
Гусь смущённо загалдел –
Га-га-га да га-га-га,
Трав хватает на лугах.
Ты, овечка, не стесняйся –
Подходи и угощайся!»

Удивлялся луг большой –
Подружился гусь с овцой.

В родном лесу.

В родном лесу знакомые дорожки,
Душа моя от радости поёт.
В болотичко гляжу, словно в окошко,
Трещит сорока - весть мне подаёт.

Трещи, рассказывай - тебя не тороплю...
Летит листочек, я его ловлю.
Крадётся осень, покрывает небо пылью,
Летит листва вокруг весёлою кадрилью.

Грустить о прожитом с тобою мы не будем,
Родному краю душу отдаёшь.
В других местах тебя не позабудем...
Наверно, для того ты и живёшь.

Песнь последнего пахаря.

А шею лошади опять натёр хомут,
Как ей, такой больной, шагать по пашне?
О чём мне ель кивает, не пойму,
Всё силится шепнуть и лапкой машет…

– Влип крепко, пахарь, ты в паучью сеть,
Подрезаны твоей надежды крылья…
………………………….
Советует: на трактор пересесть,
Да, где бы взять? Заводы позакрыли…

И ты, сорока, кыш, не стрекочи,
Премьер и так подпустит нам тумана…
Поля для гольфа – более в чести,
Бензин с мазутом – слышь, не по карману…

Эх, Ёлочка, зря лапкой не шурши,
Пора нам снова прятаться по схронам?
А урожай мой скупят за гроши
Бандиты под прикрытием ОМОНа…

Сорока и кукушка (басня)

Как то сорока сказала кукушке,
Рядышком с ней примостясь на суку:
-«Слишком легко уж, живёшь ты подружка,
Яйца подкинешь и снова кукуй!
Ты позабыла про стыд и про совесть,
Как можно, вот так, от себя оторвать
Своих же птенцов, ни чуть не расстроясь,
Всё так же беспечно опять куковать?»
-«Ты не трещи говорливая птичка»,
Кукушка ей молвит на это в ответ:
-«Ты вот снесёшь свои два, три яичка,
Ну и сидишь, сбив из пуха свой плед.
У нас же, кукушек, свои здесь повадки,
Что б знала ты милая истину впредь,
Мы же несём свои яйца, десятки,
Нам высидеть их, ну никак не успеть.
Этот инстинкт наш, природою создан.
И он дорогая непоколебим.
Вот и разносим мы яйца по гнёздам,
А на последних сами сидим».
Кукушка вспорхнула, взлетая всё выше,
За нею замкнулось из листьев кольцо.
Ну а сорока, в гнездо возвратившись,
Нашла меж своими, кукушки яйцо.

Живая осень.

Осень в представлении моем всегда живая,
Женщина лет сорока, уже совсем немолодая,
Желто-красный праздничный наряд-ее одежда,
Проливает слезы, провожает мужа-лето, как и прежде.
Пригорюнившись, коснулась тоненькой осины,
Стала крона красноватой у нее наполовину,
Пролетает мимо журавлиный запоздалый клин,
И на платье-небо серое ложится он как принт.
Опечалена она своей разлукой с милым мужем,
В ноябре она все злее, и сильнее нагоняет стужу,
Ворожит она, зовет на помощь беспощадные ветра,
И тоскуя, закрывает темной тучей солнце иногда.
Заплетает она в косу разноцветную листву,
Веет холодом, встречает зиму-старшую сестру.

Аскет

Война. Ростов-Дон. Сорок пятый.
Морозец явно к сорока.
Носы народ в одежду прятал
И ждал состав издалека.
Чтобы свой путь продолжить смело
Перешагнув через пути,
(Там путепровод рядом слева,
Но надо было вверх идти).
И вдруг толпу привлёк вниманье
На путепроводе один, слева
Пренебрегавший замерзаньем
С спортивным видом гражданин.
В одних трусах и с бородою,
Что прикрывала его грудь.
Он перемолвился с толпою,
Прося расчистить себе путь.
Почти известное «явленье
Христа народу» было то.
И началось вокруг крещенье,
Как с неба встретивших его
А то был Иванов Порфирий.
Узнала много лет спустя.
Черты одни и те же были,
Которые забыть нельзя.
Перестрадавшего в неволе
И закаленного в борьбе.
Он жизнь начал в не лучшей доле
Но приспособился к среде.
Он доказал врагу и миру,
Что в душегубках и в мороз
Смог выжить с помощью эфира.
То углерод свой сделал взнос.
За этот подвиг был отпущен
С охранной грамотой аскет,
Что бы народ знал- в тяжкий случай,
Заменит углерод обед.