Стихотворение, стишки, стихи про Арбат о Арбате

Обижаюсь и сержусь на март.

Обижаюсь и сержусь на март,
За его крутой, холодный нрав,
За мороз со снегом по утрам,
Может пуст поэтому Арбат?

Замерли картины у стены,
Где весна расставила акценты,
Все как черно-белой киноленте,
С привкусом нечаянной вины.

Мы тепло дождемся непременно,
Солнышко откроет небо нам,
Поплывет кораблик по волнам,
Зацветут деревья несомненно.

Старая сторожка

...Улица НордАу. Радуга фонтана.
Солнышко и дождик. Маленький Арбат.
Столики с навесом. Дедушка с баяном.
Русские романсы. Душу бередят.

...Дым от сигареты. Теплые ладони.
Близкая улыбка. Серые глаза.
Первая неловкость в радости утонет-
Все-таки случилось. Нет пути назад...

Ваша Лена.

Старая сторожка, за окошком холод.
Маленькая плитка греет, но себя.
«Сытно светлым завтра» потому, что молод.
Мятые листочки душу теребят.

Ламповый приёмник голосом эфира
Мне мурлычет - завтра то же, что вчера.
Ластятся щенята, потому что сиры.
И прошло-то мало, года полтора.

Знал бы сторож прикуп, чтобы изменилось?
Мёрз бы, может, больше, с глупостью вперёд.
Плавает на ощупь, словно наутилус.
То ругает время, то чего-то ждёт.

Царские хоромы, за окошком…молод.
Сытые собаки и в снегу «мустанг».
Блюдце с круассаном, кофе перемолот.
Всё идёт по кругу - греет диамант.

Памятник на ветрах.

Я другой уже, я не мальчишка.
И тех детских восторгов нет.
И смотрю на наш город старинный
С высоты своих прожитых лет.

Я трудился на стройках ударных,
За спиною моей города,
Только Шуя, как русская песня,
Захватила меня навсегда.

Вот иду неспеша по Стрелецкой,
Дровяной переулок... Арбат...
Ветер тихо колышет деревья
И опавшие листья шуршат.

Воскресенский собор... колокольня...
Площадь... памятник на ветрах
Тех священников, что расстреляли
Коммунисты в двадцатых годах.

Их мощам поклониться хочу я.
За вандалов прощенье просить.
И пурпурный букет георгинов
У подножия к ним положить.

Вы скажите: - Не тот Арбат!

Вы скажите: - Не тот Арбат! - и вы конечно правы.
Сейчас другие времена, другие значит нравы.
Не та Москва и москвичи давно не то, что было.
Не тот футбол, не тот хоккей, все то, что мы любили.

Куранты стали вдруг спешить, зачем не знаю.
А я о той Москве и помню, брат мечтаю.
Когда рубиновые звезды светили у Кремля.
Тогда была моя Страна, и счастлив был и я.

Времена года в большом городе

Лето. Ордынка. Сладкая грусть.
Поэты читают стихи наизусть.
Липы цветут. Ночной аромат.
Окна открыты. Колеса шуршат.

Осень. Арбат. Увядают цветы.
Ты меня в гости больше не жди.
Я растворился. Пропал, убежал.
Окна закрыл. Себя исчерпал.

Стужа. Тверская. Не тают снега.
Тротуары пусты как реки берега.
Ветер холодный. Вползает. Скользит.
Дворник печальный в арке стоит.

Оттепель. Площадь. Лужи блестят.
Скворцы о приходе моем известят.
Окна откроем. Сядем за стол.
Стихи почитаем, песню споем.

Февраль 2011. Москва

Времена года в большом городе…

Лето. Ордынка. Сладкая грусть.
Поэты читают стихи наизусть.
Липы цветут. Ночной аромат.
Окна открыты. Колеса шуршат.

Осень. Арбат. Увядают цветы.
Ты меня в гости больше не жди.
Я растворился. Пропал, убежал.
Окна закрыл. Себя исчерпал.

Стужа. Тверская. Не тают снега.
Тротуары пусты как реки берега.
Ветер холодный. Вползает. Скользит.
Дворник печальный в арке стоит.

Оттепель. Площадь. Лужи блестят.
Скворцы о приходе моем известят.
Окна откроем. Сядем за стол.
Стихи почитаем, песню споем.

Ямщик разбитого сердца

Ой, ты Массква, што ж йа мчялси сюда напремик?
Правенцеальной креведкой приехол – и рад.
Астановилси, нивру, настаящей ямщик
И гаварит: «Ну куды атвизти, друк мой крапп?»

Йа жы к падрушко летел, йа Марусю ей вез,
Сам-дарагое хател нафсигда падарить.
Взял и купил йа букетег зилениньких роз –
Мчюсь на Арбат, там йа буду красодко любить!

Што ж ты, падрушко, миня абмануло тагда?
Любеш, сказало. А ты мне: «Кагдруго люблю!»
Дружбо, канешна, па жизни и не ёрында,
Толька упал йа адгоря и рылом в землЮ.

Мявко Маруся, и треццо апногу маю,
Жалко Маруси: хазяин рыдаит рыдмём.
Кисо, прасти, йа придатель, йа дуро люблю,
Думол, што вмести мы будим пажизне фтраем.

Взял йа Марусю, прастилси с падружко сваей,
Щастья тибе, гаварю, йа адин быть превык.
Утро фстает над Массквой, серый как варобей,
Ты увизи миня к дому, дрыжог мой йамщик!

Привет, это я...

Осень в Москве... звездопад желтых листьев
Снова в Москве, как на крыльях полёт.
Теперь уже все мной написаны письма...
И время замедлило бешеный ход...
Осень в Москве, я брожу по бульварам,
Выхожу на забытый мной Старый Арбат...
Понимаю, что я как и он очень старый...
Понимаю, что нет мне дороги назад...
Позади уже лето... безумная сказка...
Позади все наивные детства мечты..
Эх, Москва! ты такой же осталась прекрасной!
Захожу в магазин... покупаю цветы...
Много лет уж прошло, но жива еще в сердце,
Та улыбка из дивного, яркого сна...
Прихожу на спектакль опять в Моссовете,
На служебном к Актрисе: "Привет, это я"...
Двадцать лет, год за годом сюда приезжаю
Лишь на день, иногда вырываясь на два...
С Днем Рожденья Актрису опять поздравляю,
Ну, а после спектакля: "Привет, это я"...
Ненавязчивый друг, неизменный поклонник,
Вроде близкий тебе, только всё же чужой.
Хоть такой же как прежде тебе посторонний,
Обернувшись шепнешь: "Приезжайте еще..."

бэйлис

Где-то на арбате кажется,
в одном очень старом баре,
за стойкой сидит красавица
в очень вульгарном наряде.

На трубочке,что выдал заботливый бармен-стажер
аж две штуки сразу
след от губной помады диор,
лучшей ее помады.

У Вас не будет подкурить?
ее голос слегка хрипит,осанка на тройку.
немножечко падает.

пара мгновений
и он ее будет любить
в кабинке за стойкой.
как правило.

ей бы на исповедь,поменять чулки на колготки и к венцу.
и больше не звонить никому,даже самому лучшему
подлецу.

ей бы уехать домой,поменять цвет на родной,научиться варить борщи.
и не так подводить глаза,когда хочет она,без конца утонуть в ночи.

да ни за что.

Малой Родины свет...

Где-то в каждом из нас огонёк добрых окон хранится...
Память нас возвращает упорно к истокам своим.
Малой Родины свет и тепло нам теперь только снится,
Но, туда возвращаясь, мы, как пред иконой, стоим!

Для кого-то Арбат или Невский щемящею болью
Отзовётся в душе, а кому-то является в сны
Деревенька в садах и полей заливное раздолье,
Там, где аист на крыльях несёт ароматы весны...

У кого-то душа рвётся в тихий и маленький город,
Где все знают друг друга и домики в два этажа...
Возвращаясь туда, ты вдруг станешь по-прежнему молод,
Там по улицам детства гуляя опять не спеша....

И не важно совсем будь деревня то или столица!
Мы земле этой милой земной отбиваем поклон.
И уходим опять в жизнь, где всё это будет лишь снится,
Чуть касаясь тоской в ностальгию раскрытых окон....

Булату Окуджаве

Опустите, пожалуйста, синие шторы.
Медсестра, всяких снадобий мне не готовь.
Булат Окуджава

БУЛАТУ ОКУДЖАВЕ.

...Вот опущены синие шторы, Булат.
Медсестра, всяких снадобий Вам не готовит.
Только тихо играет на верной валторне
молчаливый, придуманный Вами, Арбат.

Новый век только точит лихие клинки,
Не расслышать ему в довоенных утехах
Вашей песни печальное, дробное эхо,
что "пусты кошельки упадают с руки..."

"Протянуть бы любови ладони пустые".
Да закончились козыри в этой игре.
И душа, как оазис телесной пустыни,
равнодушно внимает своей медсестре.

"Ненадолго разлука!" - Кричит птичий клин
Уходящих поэтов в пустынность пространства.
Все идет по московской земле дворянин,
Что арбатским двором возведен во дворянство.

Я не вернусь в Москву

Здесь так хорошо, здесь тепло и зимой,
Цветок повилики украсил забор.
А мне тут подруга прислала письмо
И в нем – открыток набор.

На них, как всегда, Третьяковка и Кремль,
И Красная площадь, и старый Арбат.
С подругой гуляли мы там – низачем,
Чтоб только урок прогулять.

Простых сувенирных открыток прислать…
Подарок, наверно, не Бог весть какой,
А дочка кричит: «Что случилось-то, мать?»:
Я плачу теплой зимой.

Я плачу по стылой морозной Москве,
По старой подруге, по древним домам,
По брошенной и непутевой стране,
По мне, что – увы – не там.

Ты, доча, спешишь мне слезу утереть,
Но как утереть эмигрантскую грусть?
Здесь плохо! Здесь снега и холода нет!
Но я в Москву не вернусь…