Ромео и Джульетта — это трагедия, написанная Уильямом Шекспиром в конце XVI века. Книга рассказывает историю любви двух молодых людей из враждующих семей в городе Верона. Ромео и Джульетта влюбляются друг в друга с первого взгляда, но их любовь сталкивается с жестокими препятствиями. Их семьи не могут примириться, а конфликт между ними становится все более ожесточенным. Книга Ромео и Джульетта — цитаты и афоризмы в данной подборке.
Над шрамом шутит тот, кто не был ранен.
Увы! Зачем любовь, Что так красива и нежна на вид, На деле так жестока и сурова?
Ужель любовь нежна? Она жестока, Груба, свирепа, ранит, как шипы.
Любовь богаче делом, чем словами: Не украшеньем – сущностью гордится.
Прекраснее ее под солнцем нет И не было с тех пор, как создан свет.
Я мертв – хоть жив и говорю об этом.
Чем лучше цель, тем попадешь верней.
С мечом в руках – о мире говорить?
О, слишком уж прекрасна и умна, Умно-прекрасна чересчур она!
Любовь – безумье мудрое: оно И горечи и сладости полно.
Коль чувствуешь ты головокруженье, Кружись в другую сторону – поможет! Один огонь другого выжжет жженье, Любую боль прогнать другая может. Пусть новую заразу встретит взгляд – Вмиг пропадет болезни старой яд.
Он в одну минуту больше наговорит, чем за месяц выслушает.
Пойдем – искать того напрасно, Кто не желает, чтоб его нашли.
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет.
Тогда лишь двое тайну соблюдают,
Когда один из них её не знает.
Так сладок мёд, что, наконец, он горек.
Избыток вкуса убивает вкус.
Искать того напрасно, кто не желает, чтоб его нашли.
Как можешь ты судить о том, чего
Не знаешь?..
Любовь юнцов не в душах, а в глазах.
Да будет свет, когда душа во мраке!
Быть может, твой единственный алмаз простым стеклом окажется на глаз.
— Вот с губ моих весь грех теперь и снят.
— Зато мои впервые им покрылись.
— Тогда отдайте мне его назад.
У бурных чувств неистовый конец,
он совпадает с мнимой их победой,
разрывом слиты порох и огонь.
Не будь ни расточителем, ни скрягой:
Лишь в чувстве меры истинное благо.
Влюблённым отрадно свиданье,
Как пьяным студентам гулянье.
И так же горька им разлука,
Как бедным студентам наука.
В минуты
Отчаянья сойдёт за вечность час…
Живи пока ты жив, приятель…
Мы днём огонь, как говорится, жжём.
Сто тысяч раз прощай!
Прости за пылкость и не принимай
Прямых речей за лёгкость и доступность.
Но в молодые годы крепкий сон,
Мне кажется, единственный закон.
Ответить — было б исповедью вам.
Он находится в том состояньи духа, в котором мы желаем тем сильней уйти от всех, чем более нас ищут.
Я лягу на кровать,
Не жениха, а скорой смерти ждать.
Как ширь морская. Чем я больше трачу,
Тем становлюсь безбрежней и богаче.
Выходи, несчастный.
В тебя печаль влюбилась. Ты женат
На горести.
Любовь моя! Жена моя! Конец
Хоть высосал, как мед, твое дыханье,
Не справился с твоею красотой.
В золотом окне востока лик свой солнце показало.
Плох тот повар, который не лижет себе пальцев. Таких вон.
Клянусь былой невинностью.
О, здесь себе найду покой, навеки нерушимый; стряхну я иго несчастливых звезд с моей усталой плоти.
Говорят, Юпитер пренебрегает клятвами любви.
Та видела, конечно,
Что вызубрил любовь ты наизусть,
Не зная букв.
Зачем любовь, Что так красива и нежна на вид, На деле так жестока и сурова?
Но ты ж сердился из-за Розалины, Не за любовь, мой сын, – за глупый пыл.
Слуга О да, – мою судьбу в моих несчастьях.
Нарушить верность моему супругу Или вот так хулить его устами, Которыми расхваливала раньше Сто тысяч раз? Советчица, ступай! Тебя из сердца изгоню навек! Пойду к духовнику я за советом: Быть может, он предотвратит беду; А нет – я силы умереть найду.
Проклятая старуха, злобный дьявол! Где хуже грех? Подучивать меня.
Кормилица И от души! Иль бог меня убей. Джульетта Аминь!
Так пламя с порохом в лобзанье жгучемВзаимно гибнут, и сладчайший медНам от избытка сладости противен:Излишеством он портит аппетит.
Любовь, как груз, гнетет меня к земле.
Мне факел дайте: для веселой пляскиЯ слишком грустен; я светить вам буду.
Богата красотой. Бедна лишь тем,Что вместе с ней умрет ее богатство.
Страшна здесь ненависть; любовь страшнее!О гнев любви! О ненависти нежность!Из ничего рожденная безбрежность!О тягость легкости, смысл пустоты!Бесформенный хаос прекрасных форм.
Мне покажи красавицу любую – В ее красе я лишь прочту о том, Что милой красота – гораздо выше. Так не учи; забыть я не могу.
Одно ведь имя лишь твое – мне враг, А ты – ведь это ты, а не Монтекки. Монтекки – что такое это значит? Ведь это не рука, и не нога, И не лицо твое, и не любая Часть тела. О, возьми другое имя! Что в имени? То, что зовем мы розой, – И под другим названьем сохраняло б Свой сладкий запах! Так, когда Ромео Не звался бы Ромео, он хранил бы Все милые достоинства свои Без имени. Так сбрось же это имя! Оно ведь даже и не часть тебя. Взамен его меня возьми ты всю!
В нем яд похуже. В этом жалком мире Оно убийств куда свершает больше, Чем эта смесь несчастная твоя, Которую ты продавать боишься.
Будь мудр: тем, кто спешит, грозит паденье.
Мой сын! Зачем же ты забыл приличье И ранее отца спешишь в могилу?
Останься в них и дай мне умереть.
Сюда идут? Я поспешу. Как кстати – Кинжал Ромео!
Прости мне, брат! О милая Джульетта!
Они дерутся. Паж Мой Бог, дерутся! Побегу за стражей. (Убегает.) Парис (падая) О, я убит! Когда ты милосерден – Вскрой склеп и положи меня с Джульеттой. (Умирает.)
И кладбище голодное усею Останками твоими.
Цветы – цветку на брачную кровать. Увы, твой балдахин – земля и камни. Когда воды не хватит поливать, То для цветов даст влагу слез тоска мне. Мне каждой ночью будет долг святой Носить цветы и плакать над тобой.
Не воля соглашается, а бедность. Ромео Я бедности твоей плачу – не воле.
Тогда твоя башка отведает моего лакейского ножа. Что это еще за крючки такие? Я вас сейчас на все лады перефасолю.
Первый музыкант Что ж, флейты нам убрать, да и убраться? Кормилица Да, люди добрые, уж уберите: Вы видите, какой плачевный случай. (Уходит.) Первый музыкант Хоть и плачевный, заплатить нам надо.
Карает вас небес святая воля. Пусть ропот ваш не прогневит их боле.
Что долго женщиной живет замужней: Счастливей та, что рано умерла.
О сын мой, в ночь перед твоею свадьбой Легла в постель с твоей невестой смерть. Вот здесь лежит цветок, растленный смертью. Смерть – вот теперь мне зять, вот мне наследник: Дочь отняла она. Умру и я! Богатство, жизнь – я все оставлю смерти.
Свободен я, дочь грустная моя.
Что, девочка-фонтан, ты вся в слезах?
Любовь нежна? Она груба и зла.
И колется, и жжётся, как терновник.
Хочу того, чего мне не хватает.
Прощай, прощай, а разойтись нет мочи,
так и твердить бы век: «Спокойной ночи…»
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.
Один огонь другого выжжет жженье,
Любую боль прогнать другая может.
Когда рассказ прекрасный в книге скрыт,
То ею всякий больше дорожит.
Ценней ее застежка золотая,
Смысл золотой собою охраняя.
Зачем любовь, что так красива и нежна на вид,
На деле так жестока и сурова?
Какой волшебной музыкой звучат
Нам голоса любимых на рассвете!
Тот падает, кто мчится во всю прыть.
Какое зло мы добротой творим!
С меня и собственной тоски довольно,
А ты участьем делаешь мне больно.
Заботами своими обо мне
Мою печаль ты растравил вдвойне.
Что есть любовь? Безумье от угара.
Игра огнём, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слёз,
Раздумье — необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Прощай, дружок.
Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладет конец непримиримой розни.
Их жизнь, любовь и смерть и, сверх того,
Мир их родителей на их могиле
На два часа составят существо
Разыгрываемой пред вами были.
Помилостивей к слабостям пера —
Их сгладить постарается игра.
— Советую, брось помыслы о ней.
— Так посоветуй, как мне бросить думать.
И ненависть мучительна и нежность.
И ненависть и нежность — тот же пыл
Слепых, из ничего возникших сил,
Пустая тягость, тяжкая забава,
Нестройное собранье стройных форм,
Холодный жар, смертельное здоровье,
Бессонный сон, который глубже сна.
Вот какова, и хуже льда и камня,
Моя любовь, которая тяжка мне.
Ты не смеёшься?
Смешалось время… смута в голове.
Здесь вечный отдых для меня начнётся.
И здесь стряхну ярмо зловещих звёзд
С усталой шеи. — Ну, в последний раз,
Глаза, глядите; руки, обнимайте!
Вы, губы, жизни двери, поцелуем
Скрепите договор с корыстной смертью! —
Приди, вожатый горький и зловонный,
Мой кормчий безнадежный, и разбей
О камни острые худую лодку!
Пью за любовь мою!
Земля, природы мать, — её же и могила: Что породила, то и схоронила.
Прощать убийцу — значит убивать.
Увы, любовь желанные пути
Умеет и без глаз себе найти!
Как можем мы с тобою говорить о том, чего ты чувствовать не можешь.
Каменные ограды остановить любовь не могут.
Увы, любовь, хотя она слепа,
Без глаз найдёт, какими ей путями
Дойти до нас и властвовать над нами.
Какое зло
Ещё желало бы со мной знакомства?
И брошу все блага к твоим ногам,
И за тобой одним пойду по свету.
Слепая страсть не достигает цели.
И добродетель стать пороком может,
Когда её неправильно приложат.
Чрезмерно спешащий так же опаздывает, как и чрезмерно медлящий.
Огонь огнём встречают,
Беду — бедой и хворью лечат хворь,
Круженьем вспять круженье прекращают,
И ты с бедою точно так же спорь.
Схватить старайся новую заразу
И прежняя не вспомнится ни разу.
— Но ты влюблен. Займи же пару крыльев
У купидона и порхай на них!
— Стрелой его я ранен слишком сильно,
Чтоб на крылах парить, и связан так,
Что мне моей тоски не перепрыгнуть.
Любовь, как груз, гнетет меня к земле.
Уж лучше распроститься с жизнью разом,
Чем истощиться, мучаясь отказом.
Игру понаблюдаю из-за плеч, хоть, кажется, она не стоит свеч.
Любил ли я хоть раз до этих пор?
О нет, то были ложные богини.
Я истинной красы не знал отныне…
Моя любовь без дна, а доброта — как ширь морская.
Как часто человек бывает счастлив
Лишь на пороге вечности.
Прощай! Не знаю,
Увидимся ли вновь. Холодный страх
Пронизывает кровь.
Ясней, мой сын! Играть не надо в прятки,
Чтобы в ответ не получить загадки.
Прекрасное не требует прикрас.
Себе назначит цену только нищий.
Моя любовь напрасных слов не ищет —
Она и так безмерно разрослась.
Нет, не клянись обманчивой луной
В любви до гроба деве молодой!
Иль будешь, как луна, непостоянен…
— Когда меня выводят из себя, я скор на удары.
<…>
— Выйти — значит двинуться с места, а быть храбрым — значит стоять крепко; поэтому, если ты выйдешь из себя, то струсишь и убежишь.
Природа слабодушна и рыдает,
Но разум тверд, и разум побеждает.
Как голубя среди вороньей стаи,
Ее в толпе я сразу отличаю.
Лежи в цветах – сама, как сад в цвету.
Твоя постель из пепла и гранита.
Я руки над тобой переплету
И окроплю слезами эти плиты.
А завтра снова принесу цветов
И забросаю ими твой покров.
Мы тратим время, точно лампы днем…
Поживешь дольше — наживешь больше.
Пускай меня увидят.
Мне легче жизнь от их вражды окончить,
Чем смерть отсрочить без твоей любви.
К подругам мы, как школьники домой, а от подруг, как с сумкой в класс зимой…
Готов принять разлуку, смерть, отчаянье
За нежный взгляд, за свежесть милых уст.
Чем лучше цель, тем целимся мы метче.
Однако время маску надевать. Ну, вот и всё, и на лице личина. Теперь пусть мне что знают говорят: я ряженый, пусть маска и краснеет.
Эта дурацкая любовь похожа на шута, который бегает взад и вперед, не зная, куда ему сунуть свою погремушку.
Когда в груди терзания и муки
И счастия несбыточного жаль,
Лишь музыки серебряные звуки
Снимают, как рукой, мою печаль.
Речь о сновидениях.
Они плоды бездельницы-мечты.
И спящего досужего сознанья.
Их вещество — как воздух, а скачки —
Как взрывы ветра, рыщущего слепо
То к северу, то с севера на юг
В приливе ласки и порыве гнева.
Любовь и ночь живут чутьем слепого.
Поплакать в меру — знак большой любви,
А плач без меры — признак тупоумья.
Философия — сладкое молоко в несчастьи.
Я отправлюсь в путь к её могиле,
И выпью рядом за здоровье милой.
Как скоро злая мысль
Является несчастному на помощь.
Созрев так рано, рано увядает…
Светильник ночи
Сгорел дотла. В горах родился день
И тянется на цыпочках к вершинам.
Мне надо удалиться, чтобы жить,
Или остаться и проститься с жизнью.
То жаворонок так поет фальшиво.
Любовь, которую клялся лелеять; И разум твой, что должен украшать Твой образ и любовь твою, их только Испортит неумелым обращеньем: Как иногда в пороховнице порох У воина неопытного вспыхнет, Так вспыхнет от неловкости твоей То, что тебе должно служить защитой. – Тебя ж взорвет на воздух. Ну, вставай! Мужчиной будь! Жива твоя Джульетта, Из-за кого хотел ты умереть, – Ведь это счастие! Тибальт тебя Хотел убить, а ты убил его, – И это счастие! Закон, что смертью Грозил тебе, как друг к тебе отнесся И смерть тебе изгнаньем заменил, – И это счастие! Ты взыскан небом, И счастие ласкать тебя готово; Ты ж дуешься на жизнь и на любовь, Как глупая, капризная девчонка! Смотри, таким грозит плохой конец.
Свершивши над собою злое дело, Убить себя, убить свою супругу, Которая живет одним тобой! Восстал ты против своего рожденья, И неба, и земли: ведь и рожденье, И небо, и земля – в тебе самом, Как три единства. Сразу все погибнет! Стыдись! Стыдись! Позоришь ты свой образ, Свою любовь, свой разум; ими щедро Ты наделен, но сам, как лихоимец, Не пользуешься всем, как подобает, Чтоб совершенствовать всегда свой образ, Свою любовь, свой разум. Образ твой – Лишь восковая форма, если ты Отступишься от доблести мужчины. Любовь твоя – лишь клятвопреступленье, Коль ты нарушишь клятву и убьешь.
Ты – женщина во образе мужчины Иль дикий зверь во образе обоих.
Вот так лежит, Вопит и плачет, плачет и вопит.
Кто слишком поспешает – Опаздывает, как и тот, кто медлит.
Пойдем – искать того напрасно, Кто не желает, чтоб его нашли.
Зачем любовь,Что так красива и нежна на вид,На деле так жестока и сурова?
Кто затронут, тот трогается с места; смелый – стоит на месте.
Ромео Это человек, кормилица, который любит слушать самого себя. Он в одну минуту больше наговорит, чем за месяц выслушает.
Спокойный сон очам твоим, мир – сердцу.О, будь я сном и миром, чтобы тутНайти подобный сладостный приют.
Я все тебе открою:Я пировал всю ночь с врагом моим,И невзначай – смертельно ранен им,И ранил сам его, а исцеленьяМы оба ждем от твоего уменья.Как видишь, ненавидеть не могу –Помочь прошу и моему врагу. Брат Лоренцо Ясней, мой сын! Играть не надо в прятки,Чтобы в ответ не получить загадки.
Нам грустный мир приносит дня светило – Лик прячет с горя в облаках густых. Идем, рассудим обо всем, что было. Одних – прощенье, кара ждет других. Но нет печальней повести на свете, Чем повесть о Ромео и Джульетте.
Не воля соглашается, а бедность.
Коль изнывает грудь от муки И душу думы грустные мрачат, То музыки серебряные звуки…
Я не горжусь, что вы его нашли. Но благодарна, что его искали.
Изгнанье – ложное названье смерти.
Прощать убийство – то же преступленье.
Клянусь моей пяткой, мне это совершенно безразлично.
Прошу тебя, Меркуцио, друг, уйдем: День жаркий, всюду бродят Капулетти; Коль встретимся, не миновать нам ссоры. В жару всегда сильней бушует кровь.
Но будь любовь слепа, она так метко Не попадала б в цель.
Былая страсть поглощена могилой – Страсть новая ее наследства ждет, И та померкла пред Джульеттой милой, Кто ранее была венцом красот. Ромео любит и любим прекрасной. В обоих красота рождает страсть. Врага он молит; с удочки опасной Она должна любви приманку красть. Как враг семьи заклятый, он не смеет Ей нежных слов и клятв любви шепнуть. Настолько же надежды не имеет Она его увидеть где-нибудь. Но страсть даст силы, время даст свиданье И сладостью смягчит все их страданья.
Плохо дело, когда все отдано в руки одному-двоим, да еще в руки немытые!
Они ведь дети праздного ума, Фантазии бесцельной порожденье, Которое, как воздух, невесомо, Непостоянней ветра, что ласкает Грудь ледяного севера и сразу Разгневанный летит оттуда прочь, Свой лик на юг росистый обращая.
Попу она во сне щекочет нос – И новые ему доходы снятся.
Мы тратим время, точно лампы днем
Я постараюсь ласково смотреть, Но буду стрелы посылать из глаз Не дальше, чем велит мне ваш приказ.
Как книга без обложки, он лишь ждет, Какой его украсит переплет.
Пусть слезы жгут мои глаза, как пламя.
Свой долг исполню иль умру в долгу.
О, научи, как разучиться думать!
Любовь – безумье мудрое: оно И горечи и сладости полно. Прощай, однако, брат мой дорогой.
Вели больному сделать завещанье – Как будет больно это пожеланье!
Влюбленный счастлив – и огнем живым Сияет взор его; влюбленный в горе – Слезами может переполнить море.
Увы, любовь желанные пути Умеет и без глаз себе найти!
Что ж за горе длит часы Ромео?
Узнать бы нам, что значит это горе, – Его б мы, верно, вылечили вскоре.
Ждать можно бедствий от такой кручины. Коль что-нибудь не устранит причины.
Завесит окна, свет дневной прогонит И сделает искусственную ночь.
Счастье, Что в ссоре он не принимал участья!
Бунтовщики! Кто нарушает мир? Кто оскверняет меч свой кровью ближних? Не слушают! Эй, эй, вы, люди! Звери! Вы гасите огонь преступной злобы Потоком пурпурным из жил своих. Под страхом пытки, из кровавых рук Оружье бросьте наземь и внимайте, Что герцог ваш разгневанный решил. Три раза уж при мне междоусобья, Нашедшие начало и рожденье В словах, тобою, старый Капулетти, Тобой, Монтекки, брошенных на ветер. Смущали мир на улицах Вероны И заставляли престарелых граждан, Уборы сняв пристойные, хватать Рукою дряхлой дряхлое оружье, Изгрызанное ржавчиною мира, Чтоб унимать грызущую вас злобу. Но, если вы хоть раз еще дерзнете Покой нарушить наших мирных улиц, – Заплатите за это жизнью вы. Теперь же все немедля разойдитесь. За мною, Капулетти… Вы ж, Монтекки, Явитесь днем – узнать решенье наше – К нам в Виллафранку, где вершим мы суд. Итак, под страхом смерти – разойдитесь!
Как, бьешься ты средь челяди трусливой?
В двух семьях, равных знатностью и славой, В Вероне пышной разгорелся вновь Вражды минувших дней раздор кровавый, Заставил литься мирных граждан кровь. Из чресл враждебных, под звездой злосчастной, Любовников чета произошла. По совершеньи их судьбы ужасной Вражда отцов с их смертью умерла. Весь ход любви их, смерти обреченной, И ярый гнев их близких, что угас Лишь после гибели четы влюбленной, – Часа на два займут, быть может, вас. Коль подарите нас своим вниманьем, Изъяны все загладим мы стараньем.
Уж поверь моему слову, Грегори, мы бобов разводить не станем.
Внесу вам свет и зрителем останусь. Разгар игры – а я уже пропал!
Земные звезды озарят мой дом, Заставив ночь казаться ярким днем.
В струях соленых; вздохи – это ветер.
Приливы и отливы горьких слез.
В твоих глазах, что назову я морем.
Грехом считая целовать друг друга.
Лишь буду помнить, как с тобой мне сладко.
И глубока любовь. Чем больше я Тебе даю, тем больше остается: Ведь обе – бесконечны.
Моя, как море, безгранична нежность.
Чем в двадцати мечах. Взгляни лишь нежно – И перед их враждой я устою.
В твоих глазах страшнее мне опасность.
Ей не преграда – каменные стены.
Я перенесся на крылах любви: Ей не преграда – каменные стены. Любовь на все дерзает, что возможно.
Ловлю тебя на слове: назови Меня любовью – вновь меня окрестишь, И с той поры не буду я Ромео.
Сияет красота ее в ночи, Как в ухе мавра жемчуг несравненный.
— Я видел сон.
— Представь себе, и я.
— Что видел ты?
— Что сны — галиматья.
Беда одна не ходит никогда,
А движется по замкнутому кругу.
Полезно все, что кстати, а не в срок.
Я потерял себя, и я не тут. Ромео нет, Ромео не найдут.
Здесь оставлю свою неумирающую суть
И бремя рока с плеч усталых сброшу.
Любуйтесь ей в последний раз, глаза!
В последний раз её обвейте, руки!
И губы, вы, преддверия души,
Запечатлейте долгим поцелуем
Бессрочный договор с небытием…
Любовь богаче делом, чем словами: не украшеньем — сущностью гордится.
Нет в мире самой гнусной из вещей,
Чтоб не могли найти мы пользы в ней.
Созрев так рано, рано увядает…
Любовь и ночь живут чутьем слепого.
Поплакать в меру — знак большой любви,
А плач без меры — признак тупоумья.
Когда в груди терзания и муки
И счастия несбыточного жаль,
Лишь музыки серебряные звуки
Снимают, как рукой, мою печаль.
Философия — сладкое молоко в несчастьи.
Как скоро злая мысль
Является несчастному на помощь.
Речь о сновидениях.
Они плоды бездельницы-мечты.
И спящего досужего сознанья.
Их вещество — как воздух, а скачки —
Как взрывы ветра, рыщущего слепо
То к северу, то с севера на юг
В приливе ласки и порыве гнева.
Эта дурацкая любовь похожа на шута, который бегает взад и вперед, не зная, куда ему сунуть свою погремушку.
Сто тысяч раз прощай!
К подругам мы, как школьники домой, а от подруг, как с сумкой в класс зимой…
Готов принять разлуку, смерть, отчаянье
За нежный взгляд, за свежесть милых уст.
Однако время маску надевать. Ну, вот и всё, и на лице личина. Теперь пусть мне что знают говорят: я ряженый, пусть маска и краснеет.
Лежи в цветах – сама, как сад в цвету.
Твоя постель из пепла и гранита.
Я руки над тобой переплету
И окроплю слезами эти плиты.
А завтра снова принесу цветов
И забросаю ими твой покров.
Чем лучше цель, тем целимся мы метче.
Пускай меня увидят.
Мне легче жизнь от их вражды окончить,
Чем смерть отсрочить без твоей любви.
Мы тратим время, точно лампы днем…
Поживешь дольше — наживешь больше.
Как голубя среди вороньей стаи,
Ее в толпе я сразу отличаю.
Здесь оставлю свою неумирающую суть
И бремя рока с плеч усталых сброшу.
Любуйтесь ей в последний раз, глаза!
В последний раз её обвейте, руки!
И губы, вы, преддверия души,
Запечатлейте долгим поцелуем
Бессрочный договор с небытием…
Беда одна не ходит никогда,
А движется по замкнутому кругу.
Я потерял себя, и я не тут. Ромео нет, Ромео не найдут.
Полезно все, что кстати, а не в срок.
Нет в мире самой гнусной из вещей,
Чтоб не могли найти мы пользы в ней.
Прекрасное не требует прикрас.
Себе назначит цену только нищий.
Моя любовь напрасных слов не ищет —Она и так безмерно разрослась.
Нет, не клянись обманчивой луной
В любви до гроба деве молодой!
Иль будешь, как луна, непостоянен…
Прощай! Не знаю,
Увидимся ли вновь. Холодный страх
Пронизывает кровь.
Моя любовь без дна, а доброта — как ширь морская.
Как часто человек бывает счастлив
Лишь на пороге вечности.
Игру понаблюдаю из-за плеч, хоть, кажется, она не стоит свеч.
Ясней, мой сын! Играть не надо в прятки,
Чтобы в ответ не получить загадки.
Уж лучше распроститься с жизнью разом,
Чем истощиться, мучаясь отказом.
Слепая страсть не достигает цели.
Как можем мы с тобою говорить о том, чего ты чувствовать не можешь.
Огонь огнём встречают,
Беду — бедой и хворью лечат хворь,
Круженьем вспять круженье прекращают,
И ты с бедою точно так же спорь.
Схватить старайся новую заразу
И прежняя не вспомнится ни разу.
— Но ты влюблен. Займи же пару крыльев
У купидона и порхай на них!
— Стрелой его я ранен слишком сильно,
Чтоб на крылах парить, и связан так,
Что мне моей тоски не перепрыгнуть.Любовь, как груз, гнетет меня к земле.
Любил ли я хоть раз до этих пор?
О нет, то были ложные богини.
Я истинной красы не знал отныне…
И добродетель стать пороком может,
Когда её неправильно приложат.
Чрезмерно спешащий так же опаздывает, как и чрезмерно медлящий.
Любил ли я хоть раз до этих пор?
О нет, то были ложные богини.
Я истинной красы не знал отныне…
Каменные ограды остановить любовь не могут.
Увы, любовь, хотя она слепа,
Без глаз найдёт, какими ей путями
Дойти до нас и властвовать над нами.
Прощать убийцу — значит убивать.
Какое зло
Ещё желало бы со мной знакомства?
— Советую, брось помыслы о ней.
— Так посоветуй, как мне бросить думать.
Здесь вечный отдых для меня начнётся.
И здесь стряхну ярмо зловещих звёзд
С усталой шеи. — Ну, в последний раз,Глаза, глядите; руки, обнимайте!
Вы, губы, жизни двери, поцелуем
Скрепите договор с корыстной смертью! —
Приди, вожатый горький и зловонный,
Мой кормчий безнадежный, и разбей
О камни острые худую лодку!
Пью за любовь мою!
Увы, любовь желанные пути
Умеет и без глаз себе найти!
Земля, природы мать, — её же и могила: Что породила, то и схоронила.
Зачем любовь, что так красива и нежна на вид,
На деле так жестока и сурова?
Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладет конец непримиримой розни.
Их жизнь, любовь и смерть и, сверх того,
Мир их родителей на их могиле
На два часа составят существо
Разыгрываемой пред вами были.
Помилостивей к слабостям пера —
Их сгладить постарается игра.
Тот падает, кто мчится во всю прыть.
Какое зло мы добротой творим!
С меня и собственной тоски довольно,
А ты участьем делаешь мне больно.
Заботами своими обо мне
Мою печаль ты растравил вдвойне.
Что есть любовь? Безумье от угара.Игра огнём, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слёз,
Раздумье — необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Прощай, дружок.
Какой волшебной музыкой звучат
Нам голоса любимых на рассвете!
И ненависть мучительна и нежность.
И ненависть и нежность — тот же пыл
Слепых, из ничего возникших сил,
Пустая тягость, тяжкая забава,
Нестройное собранье стройных форм,
Холодный жар, смертельное здоровье,
Бессонный сон, который глубже сна.
Вот какова, и хуже льда и камня,
Моя любовь, которая тяжка мне.
Ты не смеёшься?
Смешалось время… смута в голове.
Хочу того, чего мне не хватает.
Прощай, прощай, а разойтись нет мочи,
так и твердить бы век: «Спокойной ночи…»
Один огонь другого выжжет жженье,
Любую боль прогнать другая может.
Когда рассказ прекрасный в книге скрыт,
То ею всякий больше дорожит.
Ценней ее застежка золотая,Смысл золотой собою охраняя.
— Вот с губ моих весь грех теперь и снят.
— Зато мои впервые им покрылись.
— Тогда отдайте мне его назад.
Не будь ни расточителем, ни скрягой:
Лишь в чувстве меры истинное благо.
В минуты
Отчаянья сойдёт за вечность час…
Влюблённым отрадно свиданье,
Как пьяным студентам гулянье.
И так же горька им разлука,
Как бедным студентам наука.
У бурных чувств неистовый конец,
он совпадает с мнимой их победой,
разрывом слиты порох и огонь.
Живи пока ты жив, приятель…
Любовь нежна? Она груба и зла.
И колется, и жжётся, как терновник.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.
Искать того напрасно, кто не желает, чтоб его нашли.
Как можешь ты судить о том, чего
Не знаешь?
Любовь юнцов не в душах, а в глазах.
Быть может, твой единственный алмаз простым стеклом окажется на глаз.
Да будет свет, когда душа во мраке!
Так сладок мёд, что, наконец, он горек. Избыток вкуса убивает вкус.
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет.
Тогда лишь двое тайну соблюдают,
Когда один из них её не знает.
От исчезновения одной-единственной женщины в мире не остановится ничего, кроме сердца одного-единственного мужчины…
Великие люди гибли часто от рук бездельников.
Всякое препятствие любви только усиливает её.
Глупость и мудрость с такой же легкостью схватываются, как и заразные болезни. Поэтому выбирай себе товарищей.
Любовь всесильна: нет на Земле ни горя выше кары её, ни счастья выше наслаждения служить ей.
Истинная любовь не может говорить, потому что истинное чувство выражается скорее делом, чем словами.
Могуществом я высшая из фей.Весна всегда царит в стране моей.
Гляжу убитым я: убит тобою.
Да, ты пронзила сердце мне враждою.
Убийца же прекрасна и горда,
Как в небесах Венерина звезда.
Я надумал
Принять такой несчастный, жалкий вид,
В какой людей приводит нищета,
Презрительно уподобляя их
Скотам: лицо испачкаю я грязью,
Взъерошу волосы.
Пускай же боги,
Гремящие над нашей головой,
Найдут своих врагов! Дрожи, преступник,
Чье преступленье скрыто от закона!
Убийца, прячь кровавую десницу!
Клятвопреступник и кровосмеситель,
Невинный с виду! Трепещи, злодей,
Под кроткою личиной лицемерья
Замысливший убийство! Тайный грех,
Свои покровы сбрось! И о пощаде
Ты грозных вестников небес моли!
Я — человек, перед которым грешны
Другие больше, чем он грешен.
Да, справедливый Бог — оплот невинных.
Силой вырву
Их милость скудную.
Пусть глаз не видит руку. Но в свой час
Да будет то, чего страшится глаз.
Но ведь нельзя же из закона делать
Нам пугало воронье, что стоит
Не двигаясь, пока, привыкнув, птицы
Не обратят его в нашест.
Кто верен был, вкуси́т плоды добра,
Кто изменил, осу́шит чашу горя.
— Когда меня выводят из себя, я скор на удары.
<…>
— Выйти — значит двинуться с места, а быть храбрым — значит стоять крепко; поэтому, если ты выйдешь из себя, то струсишь и убежишь.
Природа слабодушна и рыдает,
Но разум тверд, и разум побеждает.
Клянусь былой невинностью.
Мы днём огонь, как говорится, жжём.
О, здесь себе найду покой, навеки нерушимый; стряхну я иго несчастливых звезд с моей усталой плоти.
Как ширь морская. Чем я больше трачу,
Тем становлюсь безбрежней и богаче.
Любовь… ведь это дым, который порожден парами вздохов.
Говорят, Юпитер пренебрегает клятвами любви.
Та видела, конечно,
Что вызубрил любовь ты наизусть,
Не зная букв.
В золотом окне востока лик свой солнце показало.
Прости за пылкость и не принимай
Прямых речей за лёгкость и доступность.
Ответить — было б исповедью вам.
Любовь моя! Жена моя! Конец
Хоть высосал, как мед, твое дыханье,
Не справился с твоею красотой.
Выходи, несчастный.
В тебя печаль влюбилась. Ты женат
На горести.
Плох тот повар, который не лижет себе пальцев. Таких вон.
Полоумный тот, кто верит, что можно волка приручить, узнать, здоровая ли лошадь, доверять любви мальчика и клятвам девки.
Что б ни было, но верным
Сумею быть.
Но боги глухи к клятвам раздражённых;
Запальчивый обед противней им,
Чем жертва с печенью больной и в пятнах.
Потому что, видишь ли, дяденька:
Воробьиха так долго кормила кукушку,
Что та, наконец, ей пробила макушку.
С разбушевавшейся стихией спорит.
Он просит ветер землю в море сдуть
Иль затопить курчавых волн напором,
Чтоб изменилось иль погибло все.
Он замысел его открыл и рану.
Лечись, величье:
Проверь ты на себе все чувства нищих,
Чтоб им потом отдать свои избытки
И доказать, что небо справедливо!
Мое занятие — быть самим собой; верно служить тому, кто окажет мне доверие; любить того, кто честен; водиться с тем, кто мудр и мало говорит; бояться Страшного суда; сражаться, когда надо, и не есть рыбы.
Злой дух гнал его, сквозь огонь, сквозь пламя, по водоворотам и лужам, по трясинам и болотам; он ему подкладывал ножи под подушку, веревки на скамью, крысиный яд к похлебке; подбивал его скакать на гнедом рысаке через четырехдюймовые мосты за собственной тенью, как за предателем.
Хоть и мала, неистова и зла.
Пусть смеется надо мной, издевается девица:
Долго в девках ей не быть, если кое-что случится.
Но ныне собираюсь я отречься
От этой разрушительной науки.
Хочу лишь музыку небес призвать,
Чтоб ею исцелить безумцев бедных.
А там сломаю свой волшебный жезл
И схороню его в земле.
А книги я утоплю на дне морской пучины.
Настаивает автор, что никто
Не господин своих сокровищ, в чём бы
Они не состояли, если он
Их разделить с другими не захочет;
И даже сам не знает ничего
Правдивого о них, пока не слышит
Чужой хвалы, что отражает звук,
Подобно своду, или, точно сталь,Свет солнца и тепло его вбирает
И отдаёт.
Одна черта роднит людей всех стран:
Всегда милей им новые наряды,
Хотя б они и шились из старья!
Прах позолоченный для них дороже,
Чем запылённый золота кусок.
Глаз ценит то, что видит он сейчас…
Разбойники имеют право грабить,
Когда воруют судьи.
О Господи! Бородатый мужчина — какой ужас! Да я лучше соглашусь спать на шерстяных простынях!
Сон – спасенье жизни.
Тот, кто крошек не сберег, черствой коркой пренебрег,
Будет каяться, когда постучится в дверь нужда.
— Не угодно ли вам позаботиться об угощении актеров? Слышите! Чтоб их хорошо приняли.
— Принц, я приму их по заслугам.
— Нет, прими их лучше. Если обращаться с каждым по заслугам, кто же избавится от пощечины?
Но в молодые годы крепкий сон,
Мне кажется, единственный закон.
Я слух склоню, но двигаться не стану.
Он находится в том состояньи духа, в котором мы желаем тем сильней уйти от всех, чем более нас ищут.
Иногда я думаю, что одиночество может прорваться сквозь кожу, а иногда не уверена, решат ли что-то плач, смех, крики и истерики. Иногда я отчаянно хочу прикоснуться к нему, чтобы почувствовать, будто в альтернативной Вселенной я падаю с обрыва и никто не сможет меня найти.
— Мать моя лягушка! Ты в кого-то втюрилась!
— Что?! Да ну. Хотя… как сказать… то есть… да… Да, есть такое дело.
— Рассказывай в деталях! С чувством, с толком. Он роскошен до безобразия?
— До безобразия.
— А пузико круглое имеется?
— Ну, телосложение плотное.
— А его…
— Ах, это… колпак…
— Длинный и толстый?
— Я думаю, можно сказать, что при некотором освещении он чуть-чуть отдает… в синеву.
О, Гномео. Гномео! Обречены ли мы, Гномео, не видеться уж больше никогда? И твой колпак он цвета неба, ну почему не красный, как у моего отца?! Или изумрудный, как… у леприкона! Ну или там, лиловый, как… как… Ну или там, желтый! Что в гноме его шапка?! Мой отец краснеет от бешенства, а мне становится до посинения грустно! Ой, ну и вообще это не должно мешать нам быть вместе! Правда ведь?!
Ничто так не выдает человека, как то, над чем он смеётся.
Иногда момент, который ты так долго ждал, приходит в самое неподходящее время…
Такой вот парадокс: мы совершаем подвиги для тех, кому до нас уже нет никакого дела, а любят нас те, кому мы нужны и без всяких подвигов…
Проще расстаться с человеком, чем с иллюзиями на его счёт.
— Ты сам отверг закон людской и Божий!
Зверь, самый лютый, жалости не чужд.
— Я, леди, чужд. Так, значит, я не зверь.
— О, чудо — дьявол истину изрек!
С похорон на брачный стол пошел пирог поминный.
А вот похоть оно и вызывает и отшибает: вызывает желание, но препятствует удовлетворению. Поэтому добрая выпивка, можно сказать, только и делает, что с распутством душой кривит: возбудит и обессилит, разожжет и погасит, раздразнит и обманет, поднимет, а стоять не даст; словом, она криводушничает с ним до тех пор, пока не уложит его в постель, не свалит всю вину на него же и не уйдет.
Клин туп, но колет всё.
А кто безжалостен? Лишь зверь и дьявол.
Здесь, в темноте, стоял он с обнаженным
Мечом в руках и, бормоча заклятья,
К луне взывал о помощи.
И Криспианов день забыт не будет
Отныне до скончания веков;
С ним сохранится память и о нас —
О нас, о горсточке счастливцев, братьев.
Тот, кто сегодня кровь со мной прольет,
Мне станет братом: как бы ни был низок,
Его облагородит этот день;
И проклянут свою судьбу дворяне,
Что в этот день не с нами, а в кровати:Язык прикусят, лишь заговорит
Соратник наш в бою в Криспинов день.
Кто служит только для того, чтоб извлекать доходы,
Тебя оставит одного во время непогоды. Но шут с тобой — твой верный шут! Служил он не для денег.
Он жалкий шут, но он не плут, дурак, а не мошенник!
Мы днём огонь, как говорится, жжём.
В ком сердце жесткое, как пятка, тех не смутит чужая боль.
Но спать они не будут сладко, когда натрут себе мозоль!
Или твоя надежда
Была пьяна и вот теперь, проспавшись,
Зеленая и бледная, глядит
На прежний пыл? Твоя любовь, я вижу,
Во всем подобна ей. Иль ты боишься
Таким же быть в своих делах и в мощи,
Как и в желаньях? Ты владеть хотел бы
Тем, в чем ты видишь украшенье жизни,
Живя, как трус, и сам же видя это,
Отдав «хотел бы» под надзор «не смею»,
Как бедный кот в пословице?
Отцов сановных и богатых ласкают дочки и зятья.
А у кого штаны в заплатах, — того не жалует семья!
Терпи. В слезах явились мы на свет
И в первый миг, едва вдохнули воздух,
Мы стали жаловаться и кричать.
Я проповедь скажу тебе, послушай.
Мы плакали, пришедши в мир
На это представление с шутами.
А я, вздохнув, цитирую писанье:
Сам Бог велит за зло платить добром.
Так низость голую я прикрываю
Лохмотьями священных ветхих текстов
И, сердцем дьявол, выгляжу святым.
Сто тысяч раз прощай!
Они заплакали от счастья, а я запел с тоски,
Узнав, что мой король без власти играет в дураки!
Мы в книге рока на одной строке.
Так лжец, который приучил себя
Кривить душой, быть с истиной в разладе,
Подчас в свою неправду верит сам.
У каждого зверя есть чувство жалости…
У меня нет, потому я не зверь…
Твоя улыбка придала мне силы
И укрепила мужество мое.
И небеса и землю
Зову в свидетели своей любви!
Коль правду говорю я — пусть они
Мое признанье счастьем увенчают;
А если лгу — пусть в беды обратят
Все радости, что мне судьба сулила!
Бескрайне, безгранично, беспредельно
Тебя люблю, боготворю и чту!
О, если б знал ты, как мечту лелеешь,
Смеясь над ней. Чем дальше ее гонишь,
Тем ближе и настойчивей она.
Что тянет неудачников на дно?
Их собственная лень и трусость.
Надежды нет! — вот в этом и надежда!
Ведь безнадежность и дает тебе
Такую величайшую надежду,
Что даже честолюбие робеет
И на нее взирает боязливо.
Ты не пугайся: остров полон звуков —
И шелеста, и шепота, и пенья;
Они приятны, нет от них вреда.
Бывает, словно сотни инструментов
Звенят в моих ушах; а то бывает,
Что голоса я слышу, пробуждаясь,
И засыпаю вновь под это пенье.
И золотые облака мне снятся.
И льётся дождь сокровищ на меня…
И плачу я о том, что я проснулся.
Все грешны, все прощения ждут.
Да будет милостив ваш суд.
Те, кому жалко подать грош безногому калеке, охотно выложат в десять раз больше, чтобы поглазеть на мертвого индейца…
Ты в силе — и друзей хоть отбавляй,
Ты в горе — и приятели прощай.
Не отвергайте сна. Он посещает
Так редко тех, кто горем удручен.
Сон — лучший утешитель.
Такой мерзкий и прекрасный день я видела впервые.
Трус умирает при каждой опасности, грозящей ему, храброго же смерть настигает только раз.
Скорбь не врачует, а только растравляет неизлечимые недуги.
Доброе сердце ценится на вес золота.
Величайшая уловка человеческой распущенности — беспросветное свое свинство сваливать на звезды.
Делайте вид, что у вас есть добродетель, если её у вас нет.
Любимая работа поднимает рано, и мы с радостью принимаемся за неё.
Труд, который нам приятен, излечивает горе.
Разумный глупец лучше глупого мудреца.
Надежда на радость немного меньше, чем сбывшееся удовольствие.
Непрошеные гости зачастую приятны только по уходу.
Небольшие жеманные стихотворения раздражают нервы больше, нежели скрип немазаных колес.
Самое худшее, когда нужно ждать и не можешь ничего сделать. От этого можно сойти с ума.
Сильные люди не любят свидетелей своей слабости.
Каждому человеку нужно какое-нибудь хобби — якобы с целью «выйти из стресса», — но ты-то прекрасно понимаешь, что на самом деле люди попросту пытаются выжить и не сойти с ума.
Они улыбаются, когда ты звонишь им, но у них нет времени позвонить тебе.
Как же неприятно потратить на человека так много времени лишь для того, чтобы узнать, что он так и остался для тебя лишь посторонним.
Хорошее воспитание — это умение скрывать, как много мы думаем о себе и как мало о других.
Болит меньше, когда тебе просто безразлично.
Вечно я говорю «очень приятно с вами познакомиться», когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.
Нет ничего хуже, чем любить кого-то, кто никогда не перестанет тебя разочаровывать.
Умереть за любовь не сложно. Сложно найти любовь, за которую стоит умереть.
Знаешь, что самое стрёмное? Осознание того, что всё, во что ты верил — абсолютная чушь.
У людей теперь нет времени друг для друга.
Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть – вот идеальная жизнь.
Каждому нужен кто-то, кто его выслушает.
Я, например, всегда расстраиваюсь, когда думаю о жизни, что не использую свою возможность и теряю драгоценные секунды, а жизнь так коротка.
Все сочувствуют несчастьям своих друзей, и лишь немногие — радуются их успехам.
Когда долго смотришь на море, начинаешь скучать по людям, а когда долго смотришь на людей – по морю.
— Как тебя понимать?
— Понимать меня необязательно. Обязательно любить и кормить вовремя.
Какая это роскошь — в любую минуту иметь возможность обнять любимого человека…
А кто говорил, что будет легко? Всякие отношения — это сложно! Но если вы хотите быть рядом даже тогда, когда всё плохо — значит это по-настоящему!
Самый хороший способ испортить отношения — это начать выяснять их.
Забыть боль так трудно — но ещё труднее помнить хорошее.
Счастье не оставляет шрамов. Мирные времена ничему нас не учат.
Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но гораздо большая, чтобы пойти наперекор друзьям.
Дурное и хорошее — их нет. Есть то, как мы решим назвать их сами.
Кому не хватает решительной воли – не хватает ума.
Используй время. Не забудь —
У красоты — короткий путь.
Срывай цветы в момент цветенья,
Не обрекай ты их на тленье.
Лёгкое сердце живёт долго.
Боязливая и мечтательная нерешительность ползёт за ленью и влечёт за собой бессилие и нищету.
Доброта в женщине, а не соблазнительные взоры завоюют мою любовь.
Упорство во зле не уничтожает зла, а только увеличивает его.
Не вечная ли это насмешка любви, что женщина не может любить того, кто любит её?
Увлекшись ревнивой подозрительностью, можно оскорбить и совершенно невинного человека.
Следуй голосу ума, а не гнева.
Есть ли что-нибудь чудовищнее неблагодарности человека?
Всё хорошо, что хорошо кончается.
Пусть порицают тебя за молчание — не бранили бы только за говорливость.
Какая странная судьба, что мы всего более грешим именно тогда, когда слишком благодетельствуем другим.
Видеть и чувствовать — это быть; размышлять — это жить.
В жизни всё повторяется дважды, но в виде драмы только однажды, а во второй раз насмешки вроде бы, в виде пародии, только пародии.
Одно из прекраснейших утешений, которые предлагает нам жизнь, — то, что человек не может искренне пытаться помочь другому, не помогая самому себе.
Самолюбие не так заслуживает осуждения, как недостаток самоуважения.
Величайшая обида, какую можно причинить честному человеку, — это заподозрить его в нечестном.
На всю страну монаршим криком грянет: «Пощады нет!» — и спустит псов войны.
Унынье — не лекарство, горький яд, когда поправить дело невозможно…
Когда отец посвящает себя своему сыну, оба смеются, когда сын посвящает себя своему отцу, оба плачут.
Мы сотканы из ткани наших снов.
Моя честь — это моя жизнь; обе растут из одного корня. Отнимите у меня честь — и моей жизни придет конец.
Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, кем мы можем быть.
Хороша любовь искомая, ещё лучше — рождающаяся без исканий.
Влюбиться можно в красоту, но полюбить – лишь только душу!
Во всяком деле, чтобы добиться успеха, нужна некоторая доля безумия.
Ребячество — плакать от боязни того, что неизбежно.
Ничто не вечно под луной.
Вина, она не в этих звёздах. Она внутри нас.
Бедное раздавленное насекомое страдает так же, как умирающий гигант.
Самое распространённое желание – отличаться от других.
Музыка глушит печаль.
Честность — такая же лишняя приправа для красоты, как медовый соус для сахара.
Жизнь — это ткань из хороших и плохих ниток.
Вот умер человек. Кладём его в могилу — И вместе с ним добро, что сделать он успел. И помним только то, что было в нём дурного.
Слова любви немеют при разлуке.
Путём зла не доходят до добра.
Немые бриллианты часто действуют на женский ум сильнее всякого красноречия.
Музыка ужасна, когда ни такта в ней, ни меры нет.
Люди — хозяева своей судьбы.
Горе налегает сильнее, если заметит, что ему поддаются.
И кровавое преступление не обнаруживает себя так скоро, как любовь, желающая быть скрытой.
У всякого безумия есть своя логика.
Чтобы оценить чье-нибудь качество, надо иметь некоторую долю этого качества и в самом себе.
Истинная честность живет часто как жемчужина в грязной устричной раковине.
Глупость служит уму точилом.
Успех острого слова зависит более от уха слушающего, чем от языка говорящего.
Маленькие люди становятся великими, когда великие переводятся.
Если бы все те, у кого строптивые жены, дошли до отчаяния, то десятая часть человечества повесилась бы.
Бедная мудрость часто бывает рабой богатой глупости.
Страх — всегдашний спутник неправды.
Болезни отчаянные излечивают и средства только отчаянные.
Если у вас есть слезы, приготовьтесь пролить их.
Наша жизнь — одна бродячая тень, жалкий актер, который кичится какой-нибудь час на сцене, а там пропадает без вести; сказка, рассказанная безумцем, полная звуков и ярости и не имеющая никакого смысла.
Чем страсть сильнее, тем печальней бывает у нее конец.
Слёзы — оружие женщин.
Интрига составляет силу слабых. Даже у дурака хватает всегда ума, чтобы вредить.
В природе есть и зерна и труха.
Краткость — душа остроумия.
Не вдавайтесь в извинениях в такие же крайности, как в оскорблениях.
Любовь с рассудком редко живет в ладу.
В природе есть и зерна и труха.
Не вдавайтесь в извинениях в такие же крайности, как в оскорблениях.
Любовь с рассудком редко живет в ладу.
Любовь придает благородство даже и тем, которым природа отказала в нем.
Лаской лжец умеет прикрываться.
Наша слава лишь мнением народным создается.
Кто светит, тот и видеть лучше будет.
Где мало слов, там вес они имеют.
Болезнью шутит тот, кто ран не ведал.
Прости за пылкость и не принимай
Прямых речей за лёгкость и доступность.
Но в молодые годы крепкий сон,
Мне кажется, единственный закон.
Ответить — было б исповедью вам.
Что увидишь, как проснешься,
Всей душой тем увлечешься.
Пусть любовь тебя гнетет:
Будь то волк, медведь, иль кот,
Иль с щетиной жесткой боров —
Для твоих влюбленных взоров
Станет он всего милей.
Как придет, проснись скорей!
— А что за вещь — крокодил?
— По виду он похож сам на себя. Вдоль он достигает размера собственной
длины, а поперек — собственной ширины. Передвигается при помощи собственных
лап. Питается тем, что съедает. Когда издохнет, разлагается, а душа его
переходит в другое существо.
— Какого он цвета?
— Своего собственного.
— Диковинный гад.
— Что и говорить. А слезы у него мокрые.
«Однако»? Вот противное словцо.
«Однако» — смерть хорошему вступленью.
«Однако» — тот тюремщик, что выводит преступника на волю.
Пока мольбы напрасные мы шлем,
Теряет ценность то, о чем мы молим.
О господин мой,
Позволь тебе сказать еще два слова.
Расстаться мы должны… не то, не то!
Друг друга мы любили… нет, не то!
Ты это знаешь… Что же я хотела?..
Мне память изменила, как Антоний;
Забытая, и я забыла все.
— Зачем я только увидал ее!
— Как можно об этом жалеть? Если бы ты ее не увидел,
То прозевал бы одно из чудес света.
Не удостойся ты этого счастья,
Пришлось бы считать, что странствовал ты напрасно.
Как часто
Хотим вернуть мы то, что лишь недавно
С презрением отшвыривали прочь,
А то, что нынче нам приятно, вдруг
Становится противным.
За веревку дам колпак;
За тобой спешит дурак.
Когда во мне природу возмутила
И вырвала из сердца всю любовь.
Отец, сестра и я одной породы,
И нам одна цена. Из ничего не выйдет ничего.
Если ты не бессмертен, будь осмотрителен: доверчивость расчищает дорогу для заговора.
Так почему же Цезарь стал тираном?
Несчастный! Разве мог бы стать он волком,
Когда б не знал, что римляне — бараны.
Хочу я видеть в свите только тучных,
Прилизанных и крепко спящих ночью.
А Кассий тощ, в глазах холодный блеск.
Он много думает, такой опасен.
Безмозглый человек, он ум питает
Отбросами чужими, подражаньем
И старые обноски с плеч чужих
Берет за образец.
Кто здесь настолько низок, чтобы желать стать рабом?
За его любовь — слезы; за его удачи — радость; за его доблести — почет; за его властолюбие — смерть.
Он брался преобразовать законы,
Стеснительные для простых людей,
Он говорил про злоупотребленья
И плакал над невзгодами страны.
Игрою и притворством он добился,
Чего хотел. Он покорил сердца.
Тогда, уверившись в любви народа,
Он стал без страха отступать от клятв.
Напрасно думать, будто резкий тон
Есть признак прямодушия и силы.
В основе тут отсутствие манер.
Напротив, самомненье и бахвальство
Не могут делать чести никому.
Мне было б легче кошкою мяукать,
Чем промышлять рифмованным враньем.
Когда со звоном падает подсвечник
Или скрипит без смазки колесо,
То у меня от них, по крайней мере,
Не ноют зубы. Для меня стихи
Как поступь старой лошади разбитой.
Бывают схватки боли у земли,
Когда ей пучит изнутри утробу,
Тогда бедняжку корчит и трясет
И валятся дома и колокольни.
Хоть до сих пор волненьям нет конца,
Пора подумать об успокоенье
И подготовке будущей войны,
На этот раз далеко на чужбине.
Не будут поножовщина и кровь
Разъединять людей одной породы.
Отныне близкие и земляки
Окажутся в одном ряду друг с другом.
Все жители вокруг, вплоть до Филипп,
Нам подчиняются по принужденью,
Раздражены поборами и данью,
И неприятель, проходя средь них,
Свои ряды пополнить ими может.
Хороший довод лучшему уступит.
Ведь совесть — вздор. О ней твердят лишь трусы,
Стращая тех, кто смел и кто силен.
Кулак — нам совесть, меч — вот наш закон.
Я рад иметь судью, который судит
Бесстрашно сына моего. Я рад
Тому, что сын мой, несмотря на титул,
Себя закону в руки отдает.
Ведь совесть — вздор. О ней твердят лишь трусы,
Стращая тех, кто смел и кто силен.
Кулак — нам совесть, меч — вот наш закон.
Объединит крылатая надежда
Единой волей сотни наших воль, —
Король с ней — бог, а нищий с ней — король.
Людьми владеет страх.
Сейчас ты с кем бы ни заговорил, —
Глядят угрюмо и полны боязни.
Чернейшая неблагодарность
Роптать на небо: дав нам жизнь взаймы,
Оно потребовать уплаты вправе.
Чиня разбой, кричу я первый: «Грабят!»
Свой тайный замысел осуществляя,
Вину я взваливаю на других.
Мечтам безумным сердца
Я властелин отныне,
С горящим копьем и воздушным конем
Скитаюсь я в пустыне.
Мужчина — брюхо, женщина — еда. Он жрёт тебя и жрёт, и вдруг отрыжка.