Встречайте классическую историю о любви и предрассудках, которая не перестает завораживать своей красотой и глубиной. Отправляйтесь вместе с героиней Элизабет Беннет в путешествие по обществу высшего света, где она сталкивается с гордым мистером Дарси и множеством других интересных персонажей. Почувствуйте на себе все прелести аристократической жизни и переживите вместе с героями все радости и трудности любви. Готовы ли вы окунуться в романтический мир 19 века? Книга Гордость и предубеждения — цитаты и афоризмы в данной подборке.
Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья.
Думайте о прошлом, только если воспоминанья приятны вам.
Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья.
– Не поспоришь, – отвечала Элизабет, – и я бы с легкостью простила его гордость, если б он не оскорбил мою.
Расстоянье – ничто, когда есть побужденье.
Счастье в браке – абсолютнейшая случайность.
Холостяку, располагающему приличным состояньем, надлежит иметь нужду в обзаведеньи женой – все на свете признают сие за истину.
Расстоянье – ничто, когда есть побужденье.
Презренно все, что отдает коварством…
Людей, коих я люблю, немного, а еще меньше тех, о ком я думаю хорошо.
Тех, кто не жалуется, никогда не жалеют.
Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья
Ради одной персоны не меняй сути принципа и цельности, не пытайся убедить себя или же меня, что себялюбие есть благоразумье, а нечувствительность к опасности – ручательство счастья.
Тщеславье – и в самом деле слабость. Но гордость – где развит характер, гордость всегда обуздана.
Тщеславие и гордость – явленья различные, хотя слова нередко употребляются синонимичным образом. Человек может быть горд, но лишен тщеславья. Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Счастье в браке – абсолютнейшая случайность. Будь характеры сторон постигнуты ими до мелочей или будь они похожи как две капли воды, сие вовсе их блаженству не способствует. Впоследствии они достаточно переменятся, чтобы хлебнуть свою долю недовольства; лучше как можно меньше знать о недостатках персоны, с коей намерена провести всю жизнь.
Зачастую нас обманывает лишь наше тщеславье. Женщины полагают, будто восхищенье значит больше, нежели оно поистине значит.
Человек может быть горд, но лишен тщеславья. Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Склонность к танцам – отчасти шаг к влюбленности.
Людей, коих я люблю, немного, а еще меньше тех, о ком я думаю хорошо. Чем больше я гляжу вокруг, тем менее довольна я миром, и всякий день подтверждает мою убежденность в непоследовательности любой человеческой натуры и в том, что на кажимость достоинства или же разума вряд ли возможно полагаться.
Расстоянье – ничто, когда есть побужденье.
Не поспоришь, – отвечала Элизабет, – и я бы с легкостью простила его гордость, если б он не оскорбил мою.
Вотще я боролся. Так не годится. Я не имею намеренья подавлять свои чувства. Дозвольте сказать, как пылко я восхищаюсь вами и люблю вас.
Женское воображенье весьма поспешно, в единый миг перелетает от восхищенья к любви, а от любви – к супружеству.
Мы все любим поучать, хотя научить можем лишь тому, чего знать не стоит.
Сбереги дыханье – нечем будет на овсянку дуть.
План, в коем всякая малость обещает восторги, не может быть успешен, а от общего разочарованья нас защищают крошечные и случайные досады.
Мы все любим поучать, хотя научить можем лишь тому, чего знать не стоит.
Чтобы почитаться образованной, женщина должна уметь блестяще музицировать, петь, рисовать, танцовать, а также владеть современными языками, а кроме того, ей надлежит обладать некоей особостью наружности и походки, манер и речи – или же оценка сия будет заслужена лишь наполовину.
Однако люди так меняются, что в них вечно обнаруживаешь нечто новое.
Счастье в браке – абсолютнейшая случайность.
Чем больше я гляжу вокруг, тем менее довольна я миром, и всякий день подтверждает мою убежденность в непоследовательности любой человеческой натуры и в том, что на кажимость достоинства или же разума вряд ли возможно полагаться.
План, в коем всякая малость обещает восторги, не может быть успешен, а от общего разочарованья нас защищают крошечные и случайные досады.
Оба мы необщительны, молчаливы и не желаем раскрывать рта, если не помышляем произнести такое, что потрясет все собранье и будет передаваться из поколенья в поколенье со всем блеском пословицы.
Несчастливый выбор стоит пред тобою, Элизабет. Отныне ты будешь разлучена с одним из родителей. Твоя мать не желает тебя видеть, если ты не выйдешь за господина Коллинза, а я не желаю тебя видеть, если ты за него выйдешь.
Девушки порою ценят несчастья в любви едва ли меньше замужества.
Женщины полагают, будто восхищенье значит больше, нежели оно поистине значит.
Интересно, кто первым открыл, сколь могущественна поэзия в изгнаньи любви!
Что мужчины в сравненьи с камнями и скалами?
Женское воображенье весьма поспешно, в единый миг перелетает от восхищенья к любви, а от любви – к супружеству.
Есть во мне упрямство, что не позволяет страшиться по чужому веленью. При всякой попытке меня запугать храбрость моя восстает.
Счастье в браке – абсолютнейшая случайность. Будь характеры сторон постигнуты ими до мелочей или будь они похожи как две капли воды, сие вовсе их блаженству не способствует.
Сие величайшее несчастье! Счесть приятным человека, коего намереваешься ненавидеть.
На мой взгляд, гордость, – отметила Мэри, кичившаяся солидностью своих суждений, – порок весьма распространенный. Все, что я прочла, убеждает меня, что он распространен очень широко, природа человеческая особенно ему подвержена и очень немногие из нас не лелеют самодовольства из-за того или иного своего качества, подлинного или же воображаемого. Тщеславие и гордость – явленья различные, хотя слова нередко употребляются синонимичным образом. Человек может быть горд, но лишен тщеславья. Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Споры чересчур напоминают ссоры.
Взирает он весьма сатирически, и я стану его бояться, если сама не начну дерзить.
Она привлекала его больше, нежели ему нравилось.
Разве общая неучтивость не есть сама сущность любви?
Людей, коих я люблю, немного, а еще меньше тех, о ком я думаю хорошо.
Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья. В девяти случаях из десяти женщине лучше выказывать больше нежных чувств, нежели она питает.
Она уверилась, что выполнила свой долг, а мучиться из-за неизбежного зла или же усугублять его тревогою ей не дозволяла натура.
У меня мысли текут так быстро, что я не успеваю их выразить – и посему письма мои временами вовсе не сообщают адресатам никаких мыслей.
Не шутите со мною – для сего вы слишком великодушны. Если ныне ваши чувства таковы, какими были в апреле, сообщите мне о сем тотчас же. Моя любовь и желанья не переменились, но одно ваше слово понудит меня к вечному молчанью.
Я размышлял о величайшем наслажденьи, что способны подарить прекрасные очи красивой женщины.
Сбереги дыханье – нечем будет на овсянку дуть.
Я считаю, в любом характере имеется склонность к особому злу, естественный изъян, коего не преодолеть и наилучшему воспитанью.
Зачастую нас обманывает лишь наше тщеславье.
Г-н Беннет являл собою столь диковинную мешанину вспыльчивости, остроумья саркастического сорта, холодности и чудачества, что на постиженье нрава его г-же Беннет не хватило и двадцати трех лет. Разгадыванье ее характера не представляло такого труда. Г-жа Беннет обладала недалеким умом, немногими познаньями и неустойчивым темпераментом. Будучи недовольною, она полагала себя нервной. Делом жизни ее было устройство дочерних браков; отрадою – визиты и сплетни.
Зачем живем мы, как не затем, дабы понуждать к насмешкам соседей и хохотать над ними в свой черед?
Но быть щедрой без чванства либо умысла, во всяком нраве уметь распознать хорошее, возвысить его, а о дурном умолчать, – к сему способна ты одна.
Г-н Беннет являл собою столь диковинную мешанину вспыльчивости, остроумья саркастического сорта, холодности и чудачества, что на постиженье нрава его г-же Беннет не хватило и двадцати трех лет.
Я прошел полпути, не успев сообразить, что отправился.
Твоя мать не желает тебя видеть, если ты .
Людей, коих я люблю, немного, а еще меньше тех, о ком я думаю хорошо. Чем больше я гляжу вокруг, тем менее довольна я миром, и всякий день подтверждает мою убежденность в непоследовательности любой человеческой натуры и в том, что на кажимость достоинства или же разума вряд ли возможно полагаться.
Ради одной персоны не меняй сути принципа и цельности.
Ей слишком мало нравился г-н Дарси, чтоб заботиться о его одобреньи.
Людей, коих я люблю, немного, а еще меньше тех, о ком я думаю хорошо.
Наши привычки к тратам делают нас чрезмерно зависимыми.
Тщеславье – и в самом деле слабость. Но гордость – где развит характер, гордость всегда обуздана.
Невозможно полагать воистину образованным человека, кой существенно не затмевает обыкновенных достижений. Чтобы почитаться образованной, женщина должна уметь блестяще музицировать, петь, рисовать, танцовать, а также владеть современными языками, а кроме того, ей надлежит обладать некоей особостью наружности и походки, манер и речи – или же оценка сия будет заслужена лишь наполовину.
Но если женщина неравнодушна к мужчине и не старается этого скрыть, он, разумеется, должен сие обнаружить.
Ваше самоуничиженье, господин Бингли, – сказала Элизабет, – обезоруживает упрек.
– Несчастливый выбор стоит пред тобою, Элизабет. Отныне ты будешь разлучена с одним из родителей. Твоя мать не желает тебя видеть, если ты не выйдешь за господина Коллинза, а я не желаю тебя видеть, если ты за него выйдешь.
При всякой попытке меня запугать храбрость моя восстает.
Холостяку, располагающему приличным состояньем, надлежит иметь нужду в обзаведеньи женой – все на свете признают сие за истину.Сколь бы мало ни были известны чувства или же сужденья подобного холостяка при первом его появленьи в окрестностях, истина сия столь прочно пускает корни в умах соседствующих семейств, что семейства оные чают помянутого холостяка законною собственностью своих дочерей.
– И ваш изъян – пристрастье всех на свете ненавидеть. – А ваш, – с улыбкою парировал он, – с умыслом всех понимать неверно.
Боже упаси! Сие величайшее несчастье! Счесть приятным человека, коего намереваешься ненавидеть. Не желай мне подобного зла.
Она недурственна, однако недостаточно красива, чтобы искусить меня; я же нынче не в настроеньи удостаивать вниманья дам, коими пренебрегли остальные..
К вашим нервам я питаю глубочайшее уваженье. Мы с ними давно приятельствуем.
Ты, знаешь ли, чересчур уж склонна любить людей вообще. Ни в ком не видишь слабостей. Все мнится тебе добрым и приятным. Я в жизни не слыхала, чтоб ты дурно о ком-нибудь отозвалась.
Женское воображенье весьма поспешно, в единый миг перелетает от восхищенья к любви, а от любви – к супружеству. Я так и знал, что вы станете желать мне счастья.
Склонность к танцам – отчасти шаг к влюбленности, а посему касательно сердца г-на Бингли зародились весьма лучезарные ожиданья…
Я не претендую на прямоту, достойную вашей светлости. Вы можете задавать вопросы, на кои я могу не отвечать.
Она, впрочем, с немалым воодушевленьем пересказала сию историю подругам, поскольку обладала нравом жизнерадостным и игривым и курьезами наслаждалась.
Вот когда она в нем уверится – тогда, пожалуйста, на досуге может влюбляться сколько угодно.
Приятный малый, разобьет тебе сердце с блеском.
Я бы не желала порицать человека опрометчиво; однако я всегда говорю, что у меня на сердце.
Сие выраженье – «неистово влюблен» – столь тривиально, столь сомнительно, столь неопределенно, что не объясняет мне ничего. Оно не реже применяется к чувствам, возникшим после получасового знакомства, нежели к подлинной, сильной привязанности.
Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья. В девяти случаях из десяти женщине лучше выказывать больше нежных чувств, нежели она питает. Несомненно, Бингли нравится твоя сестра, но он может и не решиться на большее, если она ему не поможет.
Впоследствии они достаточно переменятся, чтобы хлебнуть свою долю недовольства; лучше как можно меньше знать о недостатках персоны, с коей намерена провести всю жизнь.
– Я всегда полагал, что поэзия – пища для любви, – заметил Дарси.
– Я считаю, в любом характере имеется склонность к особому злу, естественный изъян, коего не преодолеть и наилучшему воспитанью. – И ваш изъян – пристрастье всех на свете ненавидеть. – А ваш, – с улыбкою парировал он, – с умыслом всех понимать неверно.
«Если он и тогда ко мне не подойдет, – думала она, – я о нем больше и не вспомню».
Ныне она постигала, что он именно тот, кто нравом и талантами своими подошел бы ей наилучшим образом. Ум его и темперамент не походили на ее собственные, но отвечали всем ее желаньям. Сей союз обогатил бы их обоих: ее непринужденность и живость смягчили бы его натуру и отточили манеры, а его сужденья, осведомленность и знания придали бы веса ей.
Размышленья следует приберечь для одиночества.
Притворная щедрость души распространена немало – ее встречаешь повсюду. Но быть щедрой без чванства либо умысла, во всяком нраве уметь распознать хорошее, возвысить его, а о дурном умолчать, – к сему способна ты одна…
– Нет ничего обманчивее, – молвил Дарси, – личины самоуничиженья. Чаще всего сие лишь небрежность мненья, а порою – окольное чванство.
Он уже сознавал, сколь рискует, уделяя Элизабет чрезмерное вниманье.
Нет, – отвечал Дарси. – Я не имею подобных притязаний. У меня достаточно изъянов, но, надеюсь, они не есть изъяны ума. За нрав свой я поручиться не смею. Мне представляется, он чересчур неуступчив – для удобства окружающих явно чересчур. Я не умею с надлежащей быстротою забывать чужие глупости и пороки, а равно нанесенные мне обиды. Чувства мои не гаснут при всякой попытке их погасить. Меня, пожалуй, следует назвать обидчивым. Если мое доброе мненье потеряно, оно потеряно навсегда.
Тем, кто никогда не меняет мненья, особо надлежит судить как до́лжно с самого начала.
Споры чересчур напоминают ссоры.
Размышленья следует приберечь для одиночества.
Если сие происходит намеренно, им нет оправданья, но я сомневаюсь, что в мире столько умысла, сколько некоторые подозревают.
Если мое доброе мненье потеряно, оно потеряно навсегда.
Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Мэри и хотела бы сказать нечто разумное, однако в голову ей ничего не пришло.
Пускай тебе достанется Уикэм. Приятный малый, разобьет тебе сердце с блеском.
Тщеславие и гордость – явленья различные, хотя слова нередко употребляются синонимичным образом. Человек может быть горд, но лишен тщеславья. Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Счастье в браке – абсолютнейшая случайность. Будь характеры сторон постигнуты ими до мелочей или будь они похожи как две капли воды, сие вовсе их блаженству не способствует.
Судя по тому, что я в силах постичь из образа ваших бесед, вы, по видимости, глупейшие девицы в графстве. Сие я подозревал уже некоторое время, однако ныне убедился.
Но гордость – где развит характер, гордость всегда обуздана.
– Я всегда полагал, что поэзия – пища для любви.
Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья. В девяти случаях из десяти женщине лучше выказывать больше нежных чувств, нежели она питает.
Вы вовсе не питаете сочувствия к расшатанным моим нервам.
Что разумеете вы под сим эмфатическим восклицаньем?
При всем уваженьи к ним, думал я только о вас.
Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья.
Г-жа Беннет обладала недалеким умом, немногими познаньями и неустойчивым темпераментом. Будучи недовольною, она полагала себя нервной. Делом жизни ее было устройство дочерних браков; отрадою – визиты и сплетни.
Я бы не желала порицать человека опрометчиво; однако я всегда говорю, что у меня на сердце.
В минуту освобожденья от него Элизабет пережила экстаз.
– Тщеславье – и в самом деле слабость. Но гордость – где развит характер, гордость всегда обуздана.
Тех, кто не жалуется, никогда не жалеют.
Притворная щедрость души распространена немало – ее встречаешь повсюду.
Несмотря на великую разницу характеров, Бингли и Дарси связывала очень крепкая дружба. Г-н Бингли полюбился другу за непринужденность, открытость, податливость, хотя невозможен был нрав, более отличный от нрава Дарси, и хотя последний недовольства своим характером не выказывал. Бингли, безусловно, полагался на дружбу Дарси и высоко ценил его мненье. Здравостью Дарси его превосходил. Бингли был отнюдь не бестолков, однако Дарси обладал острым умом. В то же время он был заносчив, холоден и пренебрежителен, а манеры его, хоть и выдавали блестящее воспитанье, к близости не располагали. В этом отношеньи друг его обладал величайшим преимуществом. Бингли нравился всем, где бы ни появлялся, Дарси же неизменно почитался оскорбительным.
Что бы сие значило? Невозможно догадаться; невозможно не желать выяснить.
За нрав свой я поручиться не смею. Мне представляется, он чересчур неуступчив – для удобства окружающих явно чересчур. Я не умею с надлежащей быстротою забывать чужие глупости и пороки, а равно нанесенные мне обиды. Чувства мои не гаснут при всякой попытке их погасить. Меня, пожалуй, следует назвать обидчивым. Если мое доброе мненье потеряно, оно потеряно навсегда.
– Я считаю, в любом характере имеется склонность к особому злу, естественный изъян, коего не преодолеть и наилучшему воспитанью.
Ты, знаешь ли, чересчур уж склонна любить людей вообще. Ни в ком не видишь слабостей. Все мнится тебе добрым и приятным.
Сие величайшее несчастье! Счесть приятным человека, коего намереваешься ненавидеть. Не желай мне подобного зла.
Отныне ты будешь разлучена с одним из родителей. Твоя мать не желает тебя видеть, если ты .
Она недурственна, однако недостаточно красива, чтобы искусить.
Притворная щедрость души распространена немало – ее встречаешь повсюду.
У меня достаточно изъянов, но, надеюсь, они не есть изъяны ума. За нрав свой я поручиться не смею. Мне представляется, он чересчур неуступчив – для удобства окружающих явно чересчур. Я не умею с надлежащей быстротою забывать чужие глупости и пороки, а равно нанесенные мне обиды. Чувства мои не гаснут при всякой попытке их погасить. Меня, пожалуй, следует назвать обидчивым. Если мое доброе мненье потеряно, оно потеряно навсегда.
Сколько нежных чувств преодолены были подобным манером. Интересно, кто первым открыл, сколь могущественна поэзия в изгнаньи любви!
Все это ей потребно, – прибавил Дарси, – а равно ей надлежит дополнить сие важной сутью, обильным чтеньем развивая свой ум.
Любезная моя, не поддавайтесь столь мрачным думам. Станем полагаться на лучшее. Станем льстить себя надеждою, что вас переживу.
Но несчастье высказываться резко – вполне естественный итог предубежденья, кое я питала.
Ее нетерпенье было вознаграждено, как обычно вознаграждается нетерпенье.
Именно сего вопроса я от вас и ожидал. Женское воображенье весьма поспешно, в единый миг перелетает от восхищенья к любви, а от любви – к супружеству. Я так и знал, что вы станете желать мне счастья.
Леди Лукас была славною женщиной, не чересчур умной, а посему ценной для г-жи Беннет соседкою.
Тщеславие и гордость – явленья различные, хотя слова нередко употребляются синонимичным образом. Человек может быть горд, но лишен тщеславья. Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Не ценя высоко ни мужчин, ни супружества, Шарлотта всегда стремилась к браку, ибо для молодых образованных дам, располагающих незначительным состояньем, брак являлся единственной методой устроиться достойно и, хотя вряд ли обещал счастье, должен был стать наиприятнейшим инструментом предотвращенья бедности.
Если б Элизабет способна была взглянуть ему в глаза, она узрела бы, как шел ему душевный восторг, осиявший его лицо; впрочем, не будучи в силах смотреть, она могла слушать, и он поведал ей о чувствах, кои, доказывая, сколь важна она для него, делали его привязанность всякий миг драгоценнее.
Явные влюбленные беседовали и смеялись, тайные хранили молчанье.
С твоей здравостью – и столь неподдельная слепота к чужим порокам и вздору! Притворная щедрость души распространена немало – ее встречаешь повсюду. Но быть щедрой без чванства либо умысла, во всяком нраве уметь распознать хорошее, возвысить его, а о дурном умолчать, – к сему способна ты одна.
Спустя несколько безмолвных минут он в состояньи крайней ажитации приблизился к ней и заговорил следующим манером: – Вотще я боролся. Так не годится. Я не имею намеренья подавлять свои чувства. Дозвольте сказать, как пылко я восхищаюсь вами и люблю вас.
Бездумности, нехватки вниманья к чужим чувствам и недостачи решимости вполне довольно.
Дозвольте сказать, как пылко я восхищаюсь вами и люблю вас.
Интересно, кто первым открыл, сколь могущественна поэзия в изгнаньи любви! – Я всегда полагал, что поэзия – пища для любви, – заметил Дарси. – Благородной, крепкой, здоровой любви – возможно. Сильному все на пользу. Но я убеждена, что легкую, хилую склонность добрый сонет заморит до смерти.
Никогда прежде не видала она земель, где природа творила свободнее или же где красоте природы столь мало противостоял неловкий вкус.
Я не в силах назвать час, место, взгляд или же слова, что заложили основу. Сие было слишком давно. Я прошел полпути, не успев сообразить, что отправился.
Если какие молодые люди явятся за Мэри или Китти, посылай их сюда – я совершенно свободен.
В воспитаньи сих двух молодых людей бесспорно допущен промах. Один получил всю добродетельность, а другой – всю видимость таковой.
Гордость его, – молвила юная г-жа Лукас, – не оскорбляет меня, как зачастую имеет свойство оскорблять гордость, ибо для нее имеется повод. Что ж тут удивляться, если благородный человек, с древним родом, состояньем и сплошным благоприятствованьем, собою доволен. Если можно так выразиться, он имеет право гордиться.
– Ты, знаешь ли, чересчур уж склонна любить людей вообще. Ни в ком не видишь слабостей. Все мнится тебе добрым и приятным. Я в жизни не слыхала, чтоб ты дурно о ком-нибудь отозвалась.
Холостяку, располагающему приличным состояньем, надлежит иметь нужду в обзаведеньи женой – все на свете признают сие за истину
Она привлекала его больше, нежели ему нравилось.
Я не умею с надлежащей быстротою забывать чужие глупости и пороки, а равно нанесенные мне обиды. Чувства мои не гаснут при всякой попытке их погасить. Меня, пожалуй, следует назвать обидчивым. Если мое доброе мненье потеряно, оно потеряно навсегда.
Вы показали мне, сколь ничтожны мои притязанья осчастливить женщину, достойную счастья.
– Не шутите со мною – для сего вы слишком великодушны. Если ныне ваши чувства таковы, какими были в апреле, сообщите мне о сем тотчас же. Моя любовь и желанья не переменились, но одно ваше слово понудит меня к вечному молчанью.
Он всерьез полагал, что, не будь ее родня столь вульгарна, ему отчасти грозила бы опасность.
Она уверилась, что могла бы стать счастлива с ним, когда встреча их лишилась вероятия.
Если все, что я сказала, представляется вам поощреньем, я не имею понятия, как выразить мне свой отказ, дабы вы убедились, что я вам отказываю.
Ради одной персоны не меняй сути принципа и цельности, не пытайся убедить себя или же меня, что себялюбие есть благоразумье, а нечувствительность к опасности – ручательство счастья.
В девяти случаях из десяти женщине лучше выказывать больше нежных чувств, нежели она питает.
– Я бы не желала порицать человека опрометчиво; однако я всегда говорю, что у меня на сердце.
Шарлотта всегда стремилась к браку, ибо для молодых образованных дам, располагающих незначительным состояньем, брак являлся единственной методой устроиться достойно и, хотя вряд ли обещал счастье, должен был стать наиприятнейшим инструментом предотвращенья бедности.
Я не имею намеренья подавлять свои чувства. Дозвольте сказать, как пылко я восхищаюсь вами и люблю вас.
И ваш изъян – пристрастье всех на свете ненавидеть.
Вернее готовиться к худшему, однако нет причин полагать его неизбежным.
Почти во всякой симпатии столько благодарности или же тщеславья, что попросту опасно оставлять их без присмотра. Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья. В девяти случаях из десяти женщине лучше выказывать больше нежных чувств, нежели она питает.
Думайте о прошлом, только если воспоминанья приятны вам.
Приятный малый, разобьет тебе сердце с блеском.
Однако глупость моя – не в любви, но в тщеславьи.
Что мужчины в сравненьи с камнями и скалами?
Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Они всегда дружили с Гарднерами очень тесно. Дарси, как и Элизабет, поистине их любил, и оба они питали нежнейшую благодарность к людям, кои, привезя ее в Дербишир, споспешествовали их союзу.
«Человек, коему уже отказали! Что за дурь предполагать, что его любовь возродится? Найдется ли средь них хоть один, кто не возмутится подобной слабостью – второй раз предлагать руку той же самой женщине? Невозможно униженье, их чувствам более отвратительное!»
Моя любовь и желанья не переменились, но одно ваше слово понудит меня к вечному молчанью.
Г-н Беннет являл собою столь диковинную мешанину вспыльчивости, остроумья саркастического сорта, холодности и чудачества
Господин Дарси, я существо крайне себялюбивое и, дабы излить собственные чувства, не намерена заботиться о том, сколь раню ваши.
Воистину, однако сложные характеры занимательнее всех. Они располагают хотя бы сим преимуществом.
– В воспитаньи сих двух молодых людей бесспорно допущен промах. Один получил всю добродетельность, а другой – всю видимость таковой.
– Вы могли бы побольше беседовать со мною, когда пришли к нам обедать. – Человек, кой чувствовал меньше, мог бы.
Несомненно, он был великодушен, он был наивеликодушнейший из мужчин. Однако он смертен – отсюда и торжество.
– Сие выраженье – «неистово влюблен» – столь тривиально, столь сомнительно, столь неопределенно, что не объясняет мне ничего.
Она дама себялюбивая и лицемерная, и я слова доброго о ней сказать не могу.
Огорчительно было лишь расстаться с отцом, каковой, разумеется, намеревался скучать и, едва зашла речь об отъезде дочери, так вознегодовал, что велел писать ему и даже почти обещал отвечать.
Я совершенно постигаю ваши чувства и ныне должен лишь устыдиться своих.
– С самого начала, можно даже сказать – с первого мгновенья нашего знакомства манеры ваши совершенно убедили меня в вашей заносчивости, вашем самомненьи и вашем себялюбивом презреньи к чувствам прочих; они создали основу неодобренья, на коей дальнейшие событья возвели нерушимую неприязнь; и месяца не прошло, прежде чем я поняла, что вы последний человек в этом мире, к браку с коим меня возможно принудить.
Презренно все, что отдает коварством.
Они молоды, не знают жизни и еще не пришли к оскорбительному убежденью, что красивым юношам средства к существованью потребны не меньше, нежели невзрачным.
Она недурственна, однако недостаточно красива, чтобы искусить ; я же нынче не в настроеньи удостаивать вниманья дам, коими пренебрегли остальные. Возвращайтесь лучше к партнерше и насладитесь ее улыбками – со мною вы лишь теряете время.
Что ж тут удивляться, если благородный человек, с древним родом, состояньем и сплошным благоприятствованьем, собою доволен. Если можно так выразиться, он имеет гордиться.
Я всегда полагал, что поэзия – для любви, – заметил Дарси.
Однако люди так меняются, что в них вечно обнаруживаешь нечто новое.
Ум мой полнился соображеньями, кои гораздо приятственнее. Я размышлял о величайшем наслажденьи, что способны подарить прекрасные очи красивой женщины.
Ненароком внушить столь могущественную привязанность весьма лестно.
Мириады событий могут случиться за полгода!
Оба мы необщительны, молчаливы и не желаем раскрывать рта, если не помышляем произнести такое, что потрясет все собранье и будет передаваться из поколенья в поколенье со всем блеском пословицы.
Общество в провинции крайне ограниченно и однообразно.
– Если мои дети глупы, я рассчитываю всегда сие сознавать.
Уверяю вас, сие выходит за пределы моего долженствованья.
Она была убита, она горевала, она раскаивалась, сама толком не понимая в чем. Она жаждала его уваженья, более не надеясь такового добиться. Она желала разузнать о нем, почти не имея шансов раздобыть сведенья. Она уверилась, что могла бы стать счастлива с ним, когда встреча их лишилась вероятия.
В детстве меня учили тому, что , но не научили исправлять характер. Мне привили верные принципы, но предоставили следовать им в гордости и заносчивости.
Мнится мне, сие являет самодовольную независимость гадкого сорта, весьма провинциальное равнодушье к приличьям.
– На мой взгляд, гордость, – отметила Мэри, кичившаяся солидностью своих суждений, – порок весьма распространенный. Все, что я прочла, убеждает меня, что он распространен очень широко, природа человеческая особенно ему подвержена и очень немногие из нас не лелеют самодовольства из-за того или иного своего качества, подлинного или же воображаемого. Тщеславие и гордость – явленья различные, хотя слова нередко употребляются синонимичным образом. Человек может быть горд, но лишен тщеславья. Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
– На мой взгляд, гордость, – отметила Мэри, кичившаяся солидностью своих суждений, – порок весьма распространенный. Все, что я прочла, убеждает меня, что он распространен очень широко, природа человеческая особенно ему подвержена и очень немногие из нас не лелеют самодовольства из-за того или иного своего качества, подлинного или же воображаемого. Тщеславие и гордость – явленья различные, хотя слова нередко употребляются синонимичным образом. Человек может быть горд, но лишен тщеславья. Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Теперь дамам нашлось дело: пускай не все могли говорить, жевать умели все, и роскошные пирамиды винограда, нектаринов и персиков вскоре поманили собранье к столу.
Щепетильные юнцы, кои не в силах стерпеть каплю нелепицы, не стоят сожалений.
Подобный ответ не вполне удовлетворил юную г-жу Бингли, что не дозволило ей развить тему.
Она ненавидит гостей в доме, когда здоровье ее столь подорвано, а влюбленные – наинеприятнейшие из людей.
Элизабет всегда знала, что представленья Шарлотты о супружестве не вполне совпадают с ее собственными, но вообразить не могла, что, едва дойдет до дела, та пожертвует прекрасными чувствами во имя земных благ.
– Я не заслуживаю ни подобного комплимента, ни подобного упрека, – возразила Элизабет. – Я вовсе великая чтица и радуюсь многому.
В девяти случаях из десяти женщине лучше выказывать больше нежных чувств, нежели она питает. Несомненно, Бингли нравится твоя сестра, но он может и не решиться на большее, если она ему не поможет.
– Боже упаси! Сие величайшее несчастье! Счесть приятным человека, коего намереваешься ненавидеть. Не желай мне подобного зла.
Я высоко ценю всех трех моих зятьев, – сказал он. – Уикэм, пожалуй, мой любимец, но, пожалуй, твой муж мне будет нравиться не меньше, чем супруг Джейн.
Вам следовало бы отчасти усвоить мою философию. Думайте о прошлом, только если воспоминанья приятны вам.
Не следует ожидать, что жизнерадостный молодой человек всегда будет осторожен и осмотрителен. Зачастую нас обманывает лишь наше тщеславье. Женщины полагают, будто восхищенье значит больше, нежели оно поистине значит.
Услажденная предпочтеньем одного и оскорбленная пренебреженьем другого с первого мига знакомства, касаемо обоих взрастила я предубежденье и невежество, отмахнулась от разума. До сего мига я не постигала себя».
Вы ошибаетесь, любезная моя. К вашим нервам я питаю глубочайшее уваженье. Мы с ними давно приятельствуем.
Г-на Дарси новость сия обрадовала – Элизабет и без того достаточно пробыла в Незерфилде. Она привлекала его больше, нежели ему нравилось; юная г-жа Бингли была нелюбезна с нею, а его дразнила сильнее обычного. Он принял мудрое решенье за собою следить, дабы ничем не выдать своего восхищенья теперь и ничем не внушить Элизабет надежду, будто она в силах повлиять на его счастие; он сознавал, что, если подобная идея и была ей внушена, его поведение в последний день станет весомым инструментом подтвержденья таковой либо же сокрушенья. Верный своей цели, за всю субботу он еле молвил ей десяток слов, и хотя один раз они на полчаса остались наедине, весьма добросовестно применился к книге и на Элизабет даже не взглянул.
Джентльмены объявили его образцом мужественности, дамы заявили, что он красивее г-на Бингли, и на г-на Дарси взирали с немалым восхищеньем полвечера, покуда манеры его не породили досады, коя уняла всплеск его популярности, ибо г-н Дарси оказался гордецом, не снисходившим до общества и не принимавшим подношений дружбы, а стало быть, никакое громадное поместье в Дербишире уж не мешало ему обладать весьма непривлекательной хмурой внешностью и быть недостойным сравнения с другом.
Себя я вовсе не боюсь – я страшусь чужих пересудов.
Сама она была унижена; однако она гордилась им. Гордилась тем, что, когда речь зашла о сострадании и чести, он сумел преодолеть себя.
Милая Лиззи, не поддавайся этим чувствам. Они сокрушат твое счастье.
Я не заслуживаю ни подобного комплимента, ни подобного упрека, – возразила Элизабет. – Я вовсе не великая чтица и радуюсь многому.
По моему убежденью, человек, способный написать длинное письмо, не может писать дурно.
Чувства мои не гаснут при всякой попытке их погасить.
Г-н Беннет являл собою столь диковинную мешанину вспыльчивости, остроумья саркастического сорта, холодности и чудачества.
Она недурственна, однако недостаточно красива, чтобы искусить меня; я же нынче не в настроеньи удостаивать вниманья дам, коими пренебрегли остальные.
Вы ошибаетесь, любезная моя. К вашим нервам я питаю глубочайшее уваженье. Мы с ними давно приятельствуем. По меньшей мере двадцать лет я слышу, сколь любовно вы о них отзываетесь.
Зачастую нас обманывает лишь наше тщеславье.
Я знаю; это и удивительно. С твоей здравостью – и столь неподдельная слепота к чужим порокам и вздору! Притворная щедрость души распространена немало – ее встречаешь повсюду. Но быть щедрой без чванства либо умысла, во всяком нраве уметь распознать хорошее, возвысить его, а о дурном умолчать, – к сему способна ты одна. И, кстати, его сестры тебе тоже понравились? Они себя ведут иначе.
Они были довольно красивы, учились в одном из первых частных пансионов города, располагали наследством в двадцать тысяч фунтов, имели привычку тратить больше, нежели до́лжно, и вращались в высшем обществе, а стало быть, как ни посмотри, имели право высоко ценить себя и ни в грош не ставить всех прочих.
Счастье в браке – абсолютнейшая случайность. Будь характеры сторон постигнуты ими до мелочей или будь они похожи как две капли воды, сие вовсе их блаженству не способствует
И ваш изъян – пристрастье всех на свете ненавидеть. – А ваш, – с улыбкою парировал он, – с умыслом всех понимать неверно.
Наблюдая Элизабет, Джорджиана постигала, что женщина может допускать с мужем вольности, каких брат не дозволит сестре, коя младше его на десять с лишним лет.
Явные влюбленные беседовали и смеялись, тайные хранили молчанье.
Думайте о прошлом, только если воспоминанья приятны вам.
Споры чересчур напоминают ссоры.
Элизабет вовсе не питала к нему теплых чувств. Она, впрочем, с немалым воодушевленьем пересказала сию историю подругам, поскольку обладала нравом жизнерадостным и игривым и курьезами наслаждалась.
Невозможно догадаться; невозможно не желать выяснить.
Я лишь намерена поступать манером, кой, по моему убежденью, способствует моему счастью, без оглядки на вас или любую персону, столь совершенно мне чуждую.
Почти во всякой симпатии столько благодарности или же тщеславья, что попросту опасно оставлять их без присмотра. Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья.
Сей союз обогатил бы их обоих: ее непринужденность и живость смягчили бы его натуру и отточили манеры, а его сужденья, осведомленность и знания придали бы веса ей.
Переживанья г-на Беннета оказались гораздо безмятежнее, а те, что он испытал, были им обрисованы как весьма приятные, ибо он несказанно рад узнать, молвил г-н Беннет, что Шарлотта Лукас, кою прежде он полагал пристойно разумной особою, глупа, как его собственная супруга, и гораздо глупее его дочери!
Джейн решительно отказывалась и шагу ступить от стола, но Элизабет, дабы унять г-жу Беннет, приблизилась к окну – выглянула – увидела с Бингли г-на Дарси и вновь села подле сестры.
Было очевидно, что она знакома с г-ном Дарси гораздо ближе, нежели они полагали; было очевидно, что он неистово в нее влюблен.
Она болезненная и сердитая. Да, она ему подходит. Идеальная будет для него жена.
Вы не могли бы предложить мне руку и сердце никаким манером, кой соблазнил бы меня принять ваше предложенье.
Мне он не понравился до крайности.
Тщеславье – и в самом деле слабость. Но гордость – где развит характер, гордость всегда обуздана.
Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
– Если сие происходит намеренно, им нет оправданья, но я сомневаюсь, что в мире столько умысла, сколько некоторые подозревают…
Мудрейшие, лучшие люди – нет, мудрейшие, лучшие их деянья могут быть представлены нелепыми персоной, для коей шутка – первейшая в жизни цель.
Пред лицом подобного упорства умышленного самообмана Элизабет не нашлась с ответом и тотчас молча удалилась, полная решимости, если г-н Коллинз пожелает и далее почитать ее отказы лестным поощреньем, обратиться к отцу, чье несогласье могло быть высказано весьма недвусмысленным манером и чье поведенье никак невозможно спутать с аффектацией и кокетством изысканной женщины.
Тех, кто не жалуется, никогда не жалеют.
Я и не попытаюсь отрицать, что желанье осчастливить вас обостряло прочие мои побужденья. Но семья ваша ничем мне не обязана. При всем уваженьи к ним, думал я только о вас.
Однако глупость моя – не в любви, но в тщеславьи.
Я слишком давно его знаю, чтобы судить справедливо.
Было очевидно, что она знакома с г-ном Дарси гораздо ближе, нежели они полагали; было очевидно, что он неистово в нее влюблен.
Не могли манеры его так смягчиться из-за меня, ради меня.
Станем льстить себя надеждою, что я вас переживу.
Тщеславие и гордость – явленья различные, хотя слова нередко употребляются синонимичным образом. Человек может быть горд, но лишен тщеславья. Гордость более касается нашего мненья о себе, тщеславье же – того, что думают о нас прочие.
Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья.
Где заканчивается осмотрительность и начинается алчность?
Есть удачная старая поговорка, кою все здесь, разумеется, знают: «Сбереги дыханье – нечем будет на овсянку дуть»; итак, я сберегу дыхание для пенья.
Мы все любим поучать, хотя научить можем лишь тому, чего знать не стоит.
Девушки порою ценят несчастья в любви едва ли меньше замужества. Есть о чем поразмыслить, и к тому же сие выделяет средь подруг.
Сие величайшее несчастье! Счесть приятным человека, коего намереваешься ненавидеть.
План, в коем всякая малость обещает восторги, не может быть успешен, а от общего разочарованья нас защищают крошечные и случайные досады.
Гордилась тем, что, когда речь зашла о сострадании и чести, он сумел преодолеть себя.
Однако глупость моя – не в любви, но в тщеславьи.
Под вечер помнить все глупости, изреченные с утра, – это чересчур.
Пожалуй, сие приятно, – отвечала Шарлотта, – уметь в подобном случае дурачить общество, однако порою осторожность становится препоною. С таким же мастерством скрывая нежные чувства от предмета таковых, женщина рискует его упустить – и мало утешенья в том, что впотьмах бродят и все прочие. Почти во всякой симпатии столько благодарности или же тщеславья, что попросту опасно оставлять их без присмотра. Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья. В девяти случаях из десяти женщине лучше выказывать больше нежных чувств, нежели она питает. Несомненно, Бингли нравится твоя сестра, но он может и не решиться на большее, если она ему не поможет.
Вы оба столь уступчивы, что никогда ничего не сможете решить, столь доверчивы, что всякий слуга станет вас обманывать, и столь щедры, что всегда будете превышать годовой доход.
– Ваше самоуничиженье, господин Бингли, – сказала Элизабет, – обезоруживает упрек.
– Если вы желаете меня поблагодарить, – отвечал он, – благодарите от себя. Я и не попытаюсь отрицать, что желанье осчастливить вас обостряло прочие мои побужденья. Но семья ваша ничем мне не обязана. При всем уваженьи к ним, думал я только о вас.
Теперь я убедилась, милая моя тетушка, что и не была толком влюблена, ибо, воистину переживи я сию чистую и возвышенную страсть, ныне я ненавидела бы самое имя его и желала бы ему всевозможных бед.
Нет-нет, оставайтесь. Вы – очаровательное собранье, смотритесь необычайно выгодно. Четвертый нарушит вашу живописность. До свиданья.
Мы все умеем терзать и карать друг друга. Дразните его – смейтесь над ним.
Так оно всегда и бывает. Глубокий, сложный характер совершенно необязательно более или менее достоин уваженья, нежели тот, что подобен вашему.
Кабы уж я пожелала пренебрежительно высказаться о чьих-либо детях, дети сии безусловно не были бы моими.
Какая незадача, что вы ответили так разумно и что мне хватает ума с этим согласиться!
– Ну полно, полно, – молвил он, – не огорчайся. Если ближайшие десять лет будешь умницей, по их завершеньи я возьму тебя на парад.
После этого он ушел, а юная г-жа Бингли осталась упиваться ликованьем, ибо вынудила его сказать то, что не причинило боли никому, кроме нее.
Почти во всякой симпатии столько благодарности или же тщеславья, что попросту опасно оставлять их без присмотра. Влюбляемся мы все легко – небольшое предпочтенье вполне естественно; однако лишь немногим из нас хватает духу поистине любить без поощренья. В девяти случаях из десяти женщине лучше выказывать больше нежных чувств, нежели она питает.
Джейн скоро старой девою станет, я вам точно говорю. Ей почти двадцать три.
Г-н Бингли был пригож и благороден; он располагал приятственной наружностью и непринужденностью, лишенной аффектации.
Станем полагаться на лучшее. Станем льстить себя надеждою, что я вас переживу.
Джейн скоро старой девою станет, я вам точно говорю. Ей почти двадцать три.
Мэри не обладала ни способностями, ни вкусом, и тщеславье, хоть и наделило ее стараньем, равно подарило самодовольством и педантизмом, коими искусство, превосходящее ее уменья, было бы оскорблено.
Девушки порою ценят несчастья в любви едва ли меньше замужества. Есть о чем поразмыслить, и к тому же сие выделяет средь подруг. Когда же твой черед? Ты ведь вряд ли потерпишь, чтобы Джейн намного тебя обогнала? Ныне твоя очередь. В Меритоне у нас офицеров хватит, чтоб удручить всех молодых дам в графстве. Пускай достанется Уикэм. Приятный малый, разобьет тебе сердце с блеском.
Не более двадцати ярдов разделяло его и Элизабет; столь внезапно оказалось его появленье, что некуда было скрыться. Взгляды их тотчас встретились, щеки обоих покрылись густым румянцем. Г-н Дарси яростно вздрогнул и на миг словно бы застыл в изумленьи, однако вскоре опомнился, приблизился и заговорил с Элизабет, если не полностью владея собою, то, во всяком случае, совершенно любезно.
Человек в стесненных обстоятельствах не располагает временем для изящной личины, кою надевают прочие.
Не имею удовольствия вас понимать, – молвил он, когда она завершила свою рацею. – О чем реченья ваши?
Получив сие письмо, не тревожьтесь, сударыня, предчувствиями, что оно содержит повторное живописанье тех чувств или же возобновленье тех предложений, кои были столь отвратительны Вам вчера вечером. Я пишу, отнюдь не намереваясь причинить Вам боль или же унизить себя, цепляясь за мечты, кои ради взаимного счастья невозможно забыть чрезмерно скоро, и усилия, необходимые для сочиненья, а равно прочтенья сего послания, были бы избегнуты, если б натура моя не требовала, чтобы оно было написано и прочитано. Посему я настаиваю на Вашем вниманьи, и простите мне сию вольность; Ваши чувства, я знаю, даруют мне сие вниманье без охоты, однако я требую его от Вашей справедливости.
Я пережил разочарованье, душа моя не вынесет одиночества.