Эстетика — это наука, изучающая красоту и ее проявления в искусстве и природе, а также восприятие и оценку эстетических явлений. Она занимается изучением вопросов о том, что делает предметы, произведения искусства или природные объекты красивыми, как они воздействуют на наши чувства и восприятие, а также как мы можем их оценивать. Эстетика также исследует различные стили и направления в искусстве, а также роль красоты в жизни человека и общества. Эстетика — цитаты и афоризмы в данной подборке.
Сосредотачиваться на незначительных вещах — моя эстетика.
Ряды пятиэтажек так рассыпались вдоль дороги, как будто кто-то неудачно потушил сигарету об асфальт.
Овраги делали местность фотогеничной, как узнаваемые черты — лицо Кристины.
Тела прекрасны, а главное, обладают тем, чего лишены души — в них есть загадка. Чего стоит хотя бы то, что в некоторых телах способна зародиться жизнь!
Эстетика — есть наука вкуса.
Главное орудие эстетики, глаз, абсолютно самостоятелен. В самостоятельности он уступает только слезе.
У вас больше не возникает этических проблем, ганнибал, теперь они лишь эстетические.
Боязнь эстетики есть первый признак бессилия.
Хорошо когда зло вызывает ощущение брезгливости и чувство отвращения. Гораздо хуже, когда у зла есть некая эстетическая привлекательность.
С эстетической точки зрения, в мире существует только две идеальные вещи: часы и кошки.
Для чего нужно искусство? Чтобы воспроизводить краткий, но ошеломительный эффект камелии, вбивать в ткань времени клин эмоций, выходящих за пределы пяти животных чувств. Как рождается искусство? Оно обязано своим существованием способности человеческого разума создавать чувственные образы. Что делает для нас искусство? Оно облекает в форму и делает видимыми наши эмоции, тем самым налагая на них печать вечности; такую печать несут все произведения, способные воплощать в частной форме всеобщее содержание сферы чувств.
Печать вечности… О какой незримой жизни говорят нам все эти яства, кубки, ковры и бокалы? За рамками картины — суета и скука повседневности, непрерывное, изнурительное и бессмысленное мельтешение самых разных устремлений, внутри же нее — полнота мгновения, которое выхвачено из времени, пожираемого человеческой алчностью. О, эта алчность! Мы не способны перестать желать, и это одновременно превозносит и убивает нас. Желание! Оно завладевает нами и терзает нас, каждый день бросая на поле битвы, где накануне мы потерпели поражение, но которое сегодня снова залито солнцем и снова манит нас завоеваниями; оно призывает, хоть завтра мы умрем, громоздить империи, обреченные рассыпаться в прах, как будто знание того, что они очень скоро рухнут, не должно умерить жажду строить их прямо сейчас; оно питает нашу неутолимую страсть обладать тем, что нам недоступно; на заре нашей жизни оно выводит нас на зеленую равнину, усеянную трупами, и снабжает запасом замыслов и планов, которых хватит до самой смерти: едва исполнен один, как появляется другой. Но бесконечно желать так утомительно… И нам хочется удовольствия, за которым не надо гнаться, мы мечтаем о блаженстве, которое возникает само собой, не в результате стремлений и достижений, а как проявление самого нашего естества. Искусство и есть такое блаженство. Ведь не я накрыла этот стол. И чтобы видеть эту снедь, мне нет надобности ее желать. Кто-то другой где-то, в другой жизни, задумал этот пир, кто-то прельстился затвердевшей прозрачностью стекла и усладил свой вкус солоноватым глянцем устрицы с лимонным соком. Среди сотни замыслов, кипевших в чьей-то голове и мгновенно породивших тысячу других, должно было выделиться намерение приготовить и вкусить эту устричную трапезу, чтобы получился такой натюрморт.
Мы же смотрим на картину и получаем, не прилагая никаких усилий, наслаждение от схваченной на лету красоты вещей, испытываем радость без вожделения, созерцаем то, что возникло помимо нашей воли, восторгаемся тем, чего нам не пришлось желать. И поскольку этот натюрморт являет собой красоту, которая насыщает наше желание, но порождена желанием другого человека, доставляет нам удовольствие, которое не входило в наши намерения, дарована нам, хотя и не потребовала от нас напряжения воли, он воплощает в себе квинтэссенцию искусства, причастность к вечности. В немой, неподвижной сцене, где нет ничего живого, воплощено время, свободное от замыслов, совершенство, не скованное никакими сроками и не разъедаемое алчностью, наслаждение без желания, жизнь без начала и конца, красота без усилий.
Ибо искусство — это эмоция вне желания.
Трудно представить более глупый лозунг, чем «Естественное небезобразно». Как раз наоборот! Болезни, старость, смерть, растерзанные хищниками и гниющие трупы, испражнения — все это абсолютно естественно. Показательно, что практически любое выделение физиологической жидкости либо отвратительно, либо постыдно, либо то и другое. С другой стороны, искусственное безобразным не бывает. Разбитая машина не вызывает отвращения, в отличие от изувеченного трупа. Единственное исключение — искусственные муляжи естественных вещей.
Одна из главных ценностей в человеке должна быть эстетика. Идешь по улице, вокруг девушки милые, красивые, простые и особенные. Особенные — всегда эстетичные.
Эстетика — это особенное тонкое красивое ощущение. Такой некий редкий флер, которым обладают далеко не многие.
Можно писать талантливо, вычурно, пафосно, и лишь изредка эстетично. Эстетика — редкое явление, но она прослеживается в движениях. В движениях слова, в движении рук, в движении мысли.
Если выбирать красиво или эстетично. Всегда на стороне второго. Мода на любую красоту изменчива.
Эстетика же столь глубока, что постоянна.
Очень трудно, сударыня, дать точное определение слову «декаданс». Мы склонны к полутонам, к переходным состояниям, к эстетическому очарованию. Мы скорее наблюдатели – в том числе и за собой – и в меньшей степени участники. Настроение – легкое, переменчивое, экзотическое – значит для нас больше, чем чувства.
В чуть фиолетовом свете, бледный, взъерошенный мой демон сидел на камне в безразмерном аляпистом свитере и грел ладошки о глиняную печь, из которой невыносимо как хорошо пахло хлебом и зажаривающимися орехами.
Согласно кантовской эстетике, переживание прекрасного — это удовольствие без обладания. Главная стратегия, которая снижает физическое перепотребление, — это стратегия эстетизации, когда люди начинают получать максимум удовольствия без обладания. Поэтому эстетизация — важнейший тренд современного общества.
Одна из главных ценностей в человеке должна быть эстетика. Идешь по улице, вокруг девушки милые, красивые, простые и особенные. Особенные — всегда эстетичные.
Эстетика — это особенное тонкое красивое ощущение. Такой некий редкий флер, которым обладают далеко не многие.
Можно писать талантливо, вычурно, пафосно, и лишь изредка эстетично. Эстетика — редкое явление, но она прослеживается в движениях. В движениях слова, в движении рук, в движении мысли.
Если выбирать красиво или эстетично. Всегда на стороне второго. Мода на любую красоту изменчива.
Эстетика же столь глубока, что постоянна.
Какова природа восторга, который мы испытываем перед определенными произведениями? Они поражают нас с первого взгляда, и сколько бы потом мы ни тщились отыскать причины этого явления, сколько бы ни пытались, терпеливо и упорно, постичь суть красоты, рожденной мастерством, сколько бы ни разбирали тонкую работу кисти, которая сумела передать игру теней и света, воссоздать совершенство формы и текстуры: прозрачную сердцевину стекла, неровную зернистость раковин, свежую бархатистость лимона, — все это не раскрывает и не объясняет тайну первоначального изумления.
Это чудо происходит все вновь и вновь: великие картины являют нашему взору формы, отвечающие заложенному в нас чувству подлинности, независимой от времени. Есть что-то бесконечно волнующее в том явном факте, что некие формы, пусть разные художники и придают им разный вид, проходят через всю историю живописи и что существует всеобщий гений, являющий множество граней в творчестве каждого отдельного гениального мастера. В чем созвучность творений Класа, Рафаэля, Рубенса и Хоппера? Несмотря на разницу сюжетов, техники и материала, несмотря на краткость и эфемерность человеческой жизни, неизбежно принадлежащей только одной эпохе и только одной культуре, несмотря, наконец, на единственно возможный для художника взгляд на мир — ибо он видит все так, как устроено его зрение, и страдает от узких рамок собственной индивидуальности, — гений великих мастеров проникает в тайну красоты и извлекает на свет предвечную, одну и ту же, хотя в разных обличьях, божественную форму, которую мы ищем в любом произведении искусства. В чем созвучность творений Класа, Рафаэля, Рубенса и Хоппера? Мы находим в них — даже если и не ищем — ту самую форму, которая пробуждает в нас ощущение подлинности, потому что каждый угадывает в ней субстанцию прекрасного, абсолютную, неизменную, расцветающую стихийно, свободную от всякого контекста. Таков же и этот натюрморт с лимоном: его прелесть тоже несводима к виртуозности исполнения, он тоже вызывает чувство подлинности, чувство того, что так и только так должны быть расположены предметы, чтобы каждый представал во всей полноте и во взаимодействии с другими, чтобы взгляду открывалась их гармония, а также силы притяжения и отталкивания, действующие между ними и образующие мощное связующее их поле, тот магнетизм, ту подспудную, не выразимую словами волну, которыми держится напряжение и равновесие всей композиции, — то есть в расположении бокалов, блюд и снеди читается та самая всеобщность, выраженная в особенном, та самая непреходящая подлинная форма.
Трудно представить более глупый лозунг, чем «Естественное небезобразно». Как раз наоборот! Болезни, старость, смерть, растерзанные хищниками и гниющие трупы, испражнения — все это абсолютно естественно. Показательно, что практически любое выделение физиологической жидкости либо отвратительно, либо постыдно, либо то и другое. С другой стороны, искусственное безобразным не бывает. Разбитая машина не вызывает отвращения, в отличие от изувеченного трупа. Единственное исключение — искусственные муляжи естественных вещей.
Главное орудие эстетики, глаз, абсолютно самостоятелен. В самостоятельности он уступает только слезе.
Его всегда считали бесстрастным эстетом. Даже друзья. Что же, быть может, они были правы. Но он всегда хотел писать о людях. И не его вина, что часто в руках у него вместо мягкой кисти оказывался скальпель хирурга.
В мире существуют только прекрасные стихи, стройная, гармоничная, певучая речь, красивые закаты, лунный свет, колоритные картины, античный мрамор, выразительные лица. Все остальное — ничто.
Если новое искусство понятно не всем, это значит, что средства его не являются общечеловеческими. Искусство предназначено не для всех людей вообще, а только для очень немногочисленной категории людей, которые, быть может, и не значительнее других, но явно не похожи на других. Что называет большинство людей эстетическим наслаждением? Что происходит в душе человека, когда произведение искусства, например театральная постановка, «нравится» ему? Ответ не вызывает сомнений: людям нравится драма, если она смогла увлечь их изображением человеческих судеб. Их сердца волнуют любовь, ненависть, беды и радости героев: зрители участвуют в событиях, как если бы они были реальными, происходили в жизни.
Новое искусство — это чисто художественное искусство.
— Вам не кажется, Владимир, что нынешняя революция огромными темпами создаёт свою эстетику. В этом есть своя красота.
— Не знаю, Ольга, не знаю…
— Нет, правда, Владимир. С некоторого времени я остро и резко начинаю чувствовать аромат революции.
— Я тоже, Ольга, чувствую её аромат. И знаете, как раз с того самого дня, когда в нашем доме испортилась канализация.
Фундаментальным опытом человека современности является опыт его субъективности. В современных обществах происходит поворот к обществу переживаний или обществу впечатлений. Это означает, что элитарное открытие, которое сделали философы на заре модерна, сегодня становится массовым. Это повод поразмышлять о том, что является наиболее интенсивным переживанием в нашей субъективности, когда проблемы сохранения решены. Философская теория модерна говорит, что это эстетические переживания, потому что именно оно является наиболее глубоким, сложным и интересным. Если мы посмотрим на окружающий мир, то увидим, что идет глубинный процесс, направленный на развитие эстетического переживания, связанного со сложными формами опыта. Например, одна из самых быстрорастущих современных культурных индустрий — это индустрия, связанная с музеями — огромными машинами, которые позволяют развивать в себе опыт эстетического потребления. Музей изымает предмет из сферы обладания, помещает его под стекло, и люди, которые приходят в музей, в действительности развивают в себе способность эстетического переживания предмета.
Бродский полагал, что эстетика старше этики: «эстетика — мать этики; понятия «хорошо» и «плохо» понятия прежде всего эстетические, предваряющие категории «добра» и «зла».
Эстетика есть выражение этики: искусство выражает те чувства, которые испытывает художник. Если чувства хорошие, то и искусство будет хорошее, высокое, и наоборот. Если художник нравственный человек, то и искусство его будет нравственным.
Эстетическое и этическое — два плеча одного рычага: насколько удлиняется и облегчается одна сторона, настолько укорачивается и тяжелеет другая сторона. Как только человек теряет нравственный смысл, так он делается особенно чувствителен к эстетическому.
Эстетизм – искусство «снимать с дерьма сливки»: насладиться красотой в том, что может быть само по себе ужасно.
Каждая школа в искусстве создаёт свою условную ложь, и в эстетических оценках невероятную роль играет снобизм. Эстет есть существо, лишённое всякой свободы восприятия и суждения.
Эстетика – мать этики.
Эстетика для художника то же самое, что орнитология для птиц.
У артистов от постоянного прикосновения к искусству притупляется эстетическое чувство, заменяясь эстетическим глазомером.
Эстетизм и радикализм должны привести нас к отказу от разума и замене его безрассудной надеждой на политические чудеса.
Творение далеко от того, чтобы быть эстетической ценностью.
Творение удерживает открытость мира.
Все художественное эстетично, но не все эстетичное художественно.
Эстетическое никто и никогда намеренно не создавал.
Эстетика страдает тягостным раздвоением.
Эстетика без искусства — рукоять без меча; искусство без школы — меч без рукоятки.
Эстетика есть форма осознания этики.
Эстетика в жизни — брезгливость вместо совести.
Эстет — это человек, который, услышав крик боли, постарается подобрать к этому крику музыку.
Эстетизм — эстетическая поверхностность, — глубина знает добро и зло, истину и ложь.
Эротика — это эстетика секса.
Симметрия — эстетика идиотов.
Одним из главных признаков счастья и гармонии является полное отсутствие потребности кому-то что-то доказывать.
Среди беспорядка найдите простоту; среди раздора найдите гармонию; в трудности найдите возможность…
Потеря равновесия от счастья есть важная часть равновесия жизни.
Чтобы я мог жить в мире с людьми, я прежде всего должен жить в мире с самим собой.
Ты не могла жить в мире ни с кем, потому что никогда не жила в мире с собой.
Пытаясь жить в ладу со всеми, кончаешь разладом с самим собой.
В этике работают только парадоксальные ответы.
Духовное богатство человека измеряется духовным единением людей.
Чаепитие обладает редким достоинством: вносить в наше абсурдное существование частицу спокойной гармонии.
Лишь находясь в ладу с тем, что внутри себя, можно справиться со сложными ситуациями.
Научись видеть, где всё темно, и слышать, где всё тихо. Во тьме увидишь свет, в тишине услышишь гармонию.
Главное — ладить с самим собой.
Сексуальной и красивой можно быть в любом возрасте. И, наоборот, чувствовать себя никем, замухрышкой и прятаться в коконе собственных комплексов можно и в цветущие 18. Нет, дело именно в самосознании и внутренней гармонии.
Избавьте себя от 5 составляющих эмоционального рака: критиковать, жаловаться, сравнивать, конкурировать и соперничать.
Внутренняя сила — это способность уважать чужую музыку, но танцевать под собственную мелодию и слушать свою гармонию.
Совесть – это изредка подающая голос персонифицированная этика.
Любая цивилизация стоит на трёх китах: этика, искусство и философия.
Капиталистическая и потребительская этики — две стороны одной медали, две дополняющие друг друга заповеди. Первая заповедь богача: «Инвестируй». Первая заповедь для всех остальных: «Покупай!»
Гармония – далеко не единственное, что связывает вместе человеческие сердца. Куда крепче людей объединяют общие муки. Общие раны. Общие страхи. Нет успокоения без крика боли, как не бывает мира без пролитой крови или прощения без невосполнимых потерь. Вот что лежит в основе истинной, а не абстрактной гармонии…
Может, секрет, который спасёт мир, — гармония со скукой?