Самый быстрый способ чему-то научиться сводится к тому, чтобы перенять навыки у того, кто ими владеет. Если хочется стать миллиардером, то желательно побыть в контакте с миллиардерами, чтобы понять их мировоззрение. Если такой возможности нет, то хотя бы ознакомиться с их книгами, цитатами, докладами и так далее. Джон Рокфеллер — цитаты и афоризмы в данной подборке.
Я слишком рано убедился в том, что способ ведения дела, вроде только что описанного, никогда не приводит к хорошим результатам.
Такое воспитание чувства ответственности за свою деятельность перед другим лицом, чрезвычайно полезное для каждого, принесло пользу и мне.
В те времена десять процентов были нормой для такого займа. Правда, у банков процент был ниже; но эти учреждения, разумеется, не могли удовлетворять всей потребности в кредитах, и потому у частных лиц процент был выше.
Нуждаясь в деньгах для обретения устойчивого положения в жизни, я с радостью принял предложение отца и начал, таким образом, свое собственное дело в качестве младшего компаньона фирмы «Кларк и Рокфеллер».
Чувство бодрости, с которым я покидал банк, трудно выразить словами. Представьте себе – мне доверили 2000 долларов на слово! Это что-нибудь да значило.
Оглядываясь на эту пору моей ученической работы, я ясно вижу, какое огромное значение она имела в моей последующей жизни.
Семи или около восьми лет от роду я вступил на путь коммерции, осуществив под руководством матери свое первое «дело». У меня было несколько индюшек, а мать давала мне им на корм остатки молочных продуктов.
Моя мать великолепно умела поддерживать дисциплину среди нас, детей, охраняя «достоинство семьи» при помощи березовой розги в случаях, если мы проявляли намерения нанести урон этому «достоинству».
За указание мне верного пути в жизни я обязан вечной благодарностью своему отцу. Человек, принимавший участие в целом ряде промышленных предприятий, он любил говорить со мною о них, указывал на их значение и знакомил меня с методами и принципами ведения дела.
Люди, обладающие меньшими средствами, зачастую живут в более тесном семейном кругу, чем располагающие целой армией слуг для удовлетворения разнообразнейших своих потребностей. Я не могу не благословлять судьбу, пославшую мне родителей именно из людей первой категории.
Хотя сперва меня хотели отдать на учебу в университет, по достижении мною шестнадцатилетнего возраста родители мои сочли за лучшее для меня оставить школу, которую я почти окончил, и отправили на несколько месяцев в торговую школу в Кливленде.
Там изучали бухгалтерию и знакомили учеников с главными принципами торговой науки, торгового обращения и т. д. Из этой школы, несмотря на то что я пробыл там очень недолго, всего несколько месяцев, я вынес много пользы.
По окончании ее я невольно столкнулся с вопросом: где мне найти место? В течение долгих дней и недель я обивал пороги всевозможных магазинов и контор, всюду обращаясь с вопросом: не нужно ли ученика? Но всюду встречал отказ, ученик не был нужен, и лишь очень немногие снисходили до разговора со мной. Наконец один коммерсант из кливлендских доков попросил меня зайти после обеда. Я был вне себя от восторга: наконец-то что-то мелькнуло вдали, наконец-то начинается.
Однажды, помню, благодаря некоторым фатальным происшествиям в нашей деревенской школе, мне удалось поближе познакомиться с этим приспособлением. И тут, уже во время экзекуции, мне пришло в голову начать доказывать, что я совершенно ни при чем.
Выкормкой и продажей индюшек я занимался уже лично, со всем достоинством делового человека. Вся выручка шла в мою пользу, расходов не было никаких, они шли за счет матери, и, таким образом, мое «состояние» возрастало. Его рост и изменения я тщательно, насколько умел, отмечал в своей бухгалтерии.
Весь следующий год я провел на этом месте, с 25 долларами в месяц, за изучением конторского дела и нескольких сфер деятельности этого предприятия. То была оптово-комиссионная и экспедиционная торговля, и местом моих занятий была контора. Моим начальством был лишь вышеупомянутый бухгалтер с жалованьем в 2000 долларов в год, но без участия в прибылях. Когда он в течение года ушел, я занял его место и мне за ведение бухгалтерии и исполнение прочих обязанностей моего предшественника было положено содержание в 500 долларов.
Вот почему так вышло, что сфера моей деятельности была намного интереснее, чем обязанности современного бухгалтера в любом крупном бизнесе. Такая работа меня действительно занимала. Затем мне поручили ревизию счетов, т. е. приходилось делать проверку каждой отдельной статьи счета, и все счета фирмы проходили, так сказать, через мои руки, и я с должной добросовестностью относился к этому делу.
Однажды, это я припоминаю необычайно ясно, я зашел по делам в контору соседа-коммерсанта. В это же время к нему явился местный подрядчик и предъявил огромный счет. А коммерсант принадлежал к числу вечно занятых людей будучи директором и членом, вероятно, целой полудюжины обществ. Он мельком взглянул на гигантский счет, на итог, и обернулся к бухгалтеру со словами: «Пожалуйста, уплатите по счету!»
Пошел я к этому коммерсанту и изложил все доводы против его предложения до одного, как они у меня сложились. Но он пришел прямо в бешенство, и я принужден был испытать новое унижение – необходимость сознаться компаньону в том, что дар моего убеждения не принес мне ни малейшего успеха.
Лишь значительно позже мне удалось узнать, что в этом деле принимал участие один влиятельный старый банкир Джон Гарденер из Норвалька, тоже имевший дело с нашим клиентом. Позже мне казалось, что сам Гарденер подбил клиента прийти к нам с таким предложением. Знакомство с нашей фирмой и ее деловыми принципами, вынесенное Гарденером из этой истории, было для нас чрезвычайно выгодно и выставило нас в наилучшем свете.
В это же время я стал подыскивать применение личному своему труду – задача для меня в ту пору очень нелегкая.
Нефтяной император умел превращать бывших врагов в преданных служащих. Приняв их на работу, он никогда не пытался им отомстить. Напротив, окружал отеческой заботой. Он щедро оплачивал их труд, всегда выполнял свои обещания и вскоре завоевывал их полное доверие.
Я считаю себя вправе заявить об этом во всеуслышание, потому что большинство этих планов получило свое развитие уже после того, как я (14 лет тому назад) удалился от дел.
Идея сбывать продукты прямо потребителям и необычайно быстрый рост дела не могли не вызвать известного рода противодействия, которое, по моему мнению, было неизбежно. Но и эту идею непосредственного торга производителя с потребителем использовали вслед за нами и другие, и в разнообразнейших областях промышленности, не вызывая, насколько я помню, какой-либо серьезной критики.
Никто из нас не мог предположить, какого великолепного расцвета достигнет впоследствии наше дело. Мы только аккуратнейшим образом исполняли каждый свои обязанности, были осторожны, как только можно, пользовались всякой подвернувшейся выгодой и прежде всего старались укрепить почву для компании.
Перевозка нефти в то время стоила дороже, чем производство готового продукта. Удешевление грузоперевозок становилось огромным преимуществом в конкурентной борьбе.
Конечным результатом было то, что мы сами настолько же понижали расходы по транспорту для железных дорог, насколько эти последние для нас.
Трубопроводная система требовала улучшений, например увеличения количества вагонов-цистерн на железнодорожных линиях и, наконец, появления танкеров. На это необходимы были средства, и тогда уже начали организовываться общества для выполнения таких задач.
Всякому понятно, что такая экономия сильно повышала доходность дела, распространяясь одновременно, кроме очистительных заводов, и на прочие наши предприятия, на продукты из нефтяных остатков, на цистерны и наливные суда, на организацию хранилищ и т. д.
Я стоял на своем посту у церковных дверей и, как только приходил член общины, задерживал его и убеждал пожертвовать какую-либо сумму на погашение церковного долга. Я просил, убеждал и порою даже грозил. Когда он соглашался, я заносил его имя и сумму взноса в записную книжку и обращался к другому.
Этот поход, начавшийся в памятное воскресное утро, продолжался несколько месяцев. Немало трудностей пришлось преодолеть, чтобы набрать такую довольно-таки значительную сумму денег взносами, начиная с двух-трех центов и заканчивая блестящими обещаниями, обыкновенно выражавшимися в сумме в 25–30 центов. Я лично пожертвовал на погашение церковной закладной все, без чего только мог обойтись, а рвение мое – как можно больше зарабатывать – значительно усиливалось благодаря подобным начинаниям.
Опыт просителя, извлеченный из вышеописанного эпизода, оказался очень полезным для меня. Должен сознаться, что мне вовсе не было стыдно клянчить, – наоборот, я ощущал даже гордость. Я долго занимал место старосты церкви, пока рост бизнеса и ответственности не побудил уступить другим свое место в деле благотворительности.
Я имею основание считать, что широкое распространение этой небылицы людьми, не знакомыми с истинным положением дел, возбудило к Standard Oil Company больше ненависти, чем что-либо другое.
Вот в чем единственная причина того, что здесь я вхожу в мельчайшие подробности этого единичного случая. Делаю я это против своего желания и, могу сказать, что после долгой борьбы с собою.
Меня не раз спрашивали, не обращаются ли теперешние руководители компании ко мне порою за советом. На это я скажу: если бы спросили моего совета, я с готовностью его бы дал. Но в действительности по выходе моем из дела мой совет был нужен лишь в очень редких случаях. До сих пор я остаюсь влиятельным акционером компании и, покинув ее, значительно увеличил количество своих акций.
Поверьте, согласно естественному закону развития торговли ничего редкого или исключительного во всем происшедшем нет.
Заключая подобные сделки, Standard Oil настаивала на получении гарантий того, что конкуренты не будут использовать вырученные средства для строительства новых нефтеперегонных предприятий. Но такие гарантии далеко не всегда срабатывали. Некоторые конкуренты снова строили заводы в надежде продать их Рокфеллеру по завышенной цене.
Исходя из этой идеи, мы начали скупать лучшие заводы и централизовывать администрацию, в намерении тем самым достигнуть большой экономии и производительности. Дело пошло скорее, чем мы предполагали.
С ростом экспорта мы пришли к убеждению, что обычный способ транспортировки керосина в бочках убыточен, так как упаковка порою стоила дороже содержимого, и всех лесов страны не хватило бы для поставки дешевого материала для производства бочек. Вот почему мы задумались об иных способах транспортировки, воспользовались системой трубопроводов и тотчас нашли средства для того, чтобы оборудовать трубопроводы должным образом.
Так вот сия почтенная дама была жестокой противницей десятипроцентной системы, и в течение многих дней мы тщательно разбирали все рrо и contra. Она знала, что отец постоянно меня выручает деньгами и берет за это десять процентов. В конце концов, все споры и разговоры не могли уменьшить размеры процента, понизившегося естественным образом, когда на рынок пришло больше капитала.
Мне совсем не кажется, что такие меры могут неблагоприятно отразиться на благосостоянии отдельных личностей.
Великая экономическая эпоха, в которую мы теперь вступаем, несомненно, откроет новому поколению целый ряд блестящих возможностей. Часто приходится слышать, как молодежь уверяет, что у нее нет таких возможностей, которые были у их отцов и дедов!
Как мало молодежь знает о тех невзгодах, которые переносили мы! В дни моей молодости у нас была масса проблем и полное отсутствие инструмента для работы! Мы должны были добиваться своего, открывая новые пути, будучи совершенно неподготовленными к такой борьбе.
Сравним былое время с настоящим!
Еще многое необходимо сделать для извлечения наибольшей выгоды из всех этих возможностей. Среди будущих задач одной из важнейших является установление нашего влияния по всему миру.
Я надеюсь, что наши громадные предприятия разовьются в такой мере, что иностранные капиталисты смогут наконец признать выгодность инвестирования своих средств в американские акции. Американцам останется только заботиться о том, чтобы наши зарубежные друзья, рискнувшие пойти на это, встретили доброе и честное отношение, чтобы им не пришлось раскаиваться в покупке наших ценных бумаг.
Я имею право так говорить, будучи акционером очень многих обществ, да еще к тому же не контролирующим их работу (за исключением одного небольшого, с невысокими дивидендами) и, стало быть, как и все, зависящий от честности и разумности руководства этих предприятий. Но я твердо уверен, что все они ведутся, основываясь на вышеописанных мною принципах.
Все чаще и чаще раздаются жалобы пессимистов на растущую в американском обществе жадность.
Мы, американцы, народ скупцов.
Было бы нелепо в этом мнении основываться исключительно на газетных сообщениях, так как задачей газет в общем смысле являются рассказы о разных ненормальностях и странностях.
Ведь газеты не будут писать, что вот такой-то, как обычно, пошел и взялся за свою работу; они поднимают свой голос только тогда, когда с таким-то случается что-нибудь из ряда вон выходящее.
Сознаюсь, мне несимпатична такая позиция – судить обо всем с точки зрения денег. Если бы все было именно так, мы были бы, как я уже говорил, нацией скупцов, а не нацией потребителей.
Я готов оспорить и такую точку зрения, будто мы народ настолько недалекий, что способны завидовать успехам других.
Нет, просто мы необычайно честолюбивы, и успех одного человека в какой-нибудь области только поднимает соревновательный дух в других людях. Но этот успех ничем не отравлен, и просто глупо подозревать в нас такую узость мышления.
Читая прогнозы газет о финансовых делах (газеты на это падки), нам нужно запастись долей здорового юмора, которым обладал один мой сосед ирландец. Он выстроил прямо перед моими окнами необычайно уродливый дом, нелепость сочетания красок и форм которого резала глаз.
Мой вкус в архитектуре так отличался от вкуса моего ирландского друга, что я постарался закрыть от себя вид на это чудное творение, посадив несколько больших деревьев на углу своего владения.
Это заметил другой наш сосед и спросил ирландца, зачем Рокфеллер посадил столько деревьев, закрывая один дом от другого. Тогда ирландец со всей бойкостью родного остроумия ответил: «Да из чистой зависти – он просто не выносит вида моего благосостояния!»
В дни моей молодости люди вели себя так же, как и теперь.
Стоило бы предпринять что-нибудь в целях общего улучшения коммерции, но вместо этого каждый коммерсант находил совершенно особые основания того, что его дело исключительное, резко отличающееся от всех других.
На каждую нелепость, уже совершенную или только готовящуюся совершиться, на каждый ложный в коммерческом отношении шаг находилось оправдание в том, что иначе поступить было невозможно.
Такой коммерсант уверял, что вынужден был продать бизнес ниже «своей» цены из-за махинаций конкурентов, поскольку его положение резко отличалось от положения других.
Трудно было убеждать таких людей, что удобного случая, ведущего к колоссальному успеху, можно ждать вплоть до второго пришествия.
Вместе с тем существует и такой тип людей, которые никогда не дают себе отчета о своих делах.
Многие из них, несмотря на свой ум, не могли понять из собственной бухгалтерской отчетности, от какой операции они получили прибыль, а от какой понесли убыток.
В чем-то убедить таких конкурентов было порой совершенно невозможно. Здравый рассудок им чужд.
Некоторым из них было даже противно взглянуть в учетные книги, раз дела идут неважно. Этим людям страшно взглянуть правде в глаза. Но руководители Standard Oil со дня возникновения компании держали свои учетные книги в полном порядке. Мы знали всегда, где теряли, на чем наживали, мы точно вели расчет доходов. Но главное, никогда не занимались самообманом.
Мои идеи о деловой практике, несомненно, устарели.
Тем не менее ее принципы не устаревают, и я порою готов думать, что многие из наших деловых людей в Америке, несмотря на всю свою предприимчивость, рассудительность и энергичность, следуют не совсем верным принципам деловой практики.
Я уже и не говорю о необходимости вполне честного и серьезного отношения к своему делу. Но многие убедили себя, что можно обойти истину, просто не думая о ней.
Между тем закон природы не обойти, и чем раньше будешь знать правду, тем лучше.
Часто говорят о заработной плате: почему, например, на железных дорогах необходимо поддерживать оклад на довольно значительной высоте?
Всякий рабочий стоит своего заработка, но не более того, и его труд должен соответствовать заработной плате. Если ее понизить, он не будет получать должного вознаграждения за свой труд и станет, наконец, нищим, – все его существование зависит от оклада.
Нельзя поддерживать на искусственной высоте экономические условия или изменять экономические законы. При такой попытке неуспех обеспечен, пусть это кажется устаревшим, давно известным и понятным.
Но прежде чем добиться полного оздоровления таких предприятий, мы приобрели опыт в том, как избегать деловых неудач.
Единственным извинением в моем длинном отступлении послужит мне желание доказать предпринимателям, что, даже если бизнес находится по-видимому в очень скверном положении, для него все-таки можно очень многое сделать путем внимательного, терпеливого и осторожного к нему отношения. Нужны два средства: немного капитала (или вложить самому, или найти у других) и строгое следование здравым, естественным деловым принципам.
Нам предлагали акции в ужасающих количествах. Без особого преувеличения скажу, что едва ли не весь основной капитал предприятия в акциях вернулся к нам безо всякого с нашей стороны на то желания, скорее наоборот, – и мы были вынуждены платить за них наличными деньгами.
Таким образом, в конце концов мы стали обладателями многих железных рудников. Из некоторых руду можно было доставлять на паровых буксирах по несколько центов за тонну; но в общем мы поняли, что стоим лицом к лицу с недостаточным и неэффективным способом транспортирования.
Впоследствии я всегда удивлялся, почему крупные производители железа и стали считали эти копи малоценными.
Ведь землю, на которой были расположены наши лучшие рудники, можно было купить за бесценок, пока мы не заинтересовались этим делом.
После решения вопроса о железных дорогах вскоре выяснилось, что нужны суда для транспортировки руды вниз по озерам.
У нас не было ни малейшего представления о таких судах для перевозки руды, и вот мы по обыкновению обратились к человеку, по нашему мнению, располагавшему наибольшими знаниями в данном вопросе.
Мы были лично знакомы с этим заводчиком. Он сам, привлекая собственные средства, в больших размерах занимался транспортировкой руды по воде, и нам было ясно, что, намереваясь заняться тем же, мы станем для него конкурентами.
Тогда этот заводчик, как мы и ожидали, возразил, что в его расчеты совсем не входит давать нам подобные советы, поскольку он сам работает в этой отрасли.
Мы объяснили ему, что, вложив в дело огромные средства, стоим перед необходимостью взять транспортирование в свои руки в целях защиты своих интересов.
Мы решили сами добывать руду, грузить на суда и доставлять на рынок. И добавили, что обратились к нему, зная, что для наших целей он может создать наилучшие суда.
Вот почему мы хотим поручить ему строительство или хотя бы наблюдение за строительством наших судов. Несмотря на то что он является одним из серьезнейших конкурентов, мы искренно желаем сотрудничать с ним, зная его честный и прямой характер.
Пустившись на определенный риск, мы решили снабжать всех потребителей руды своими продуктами, организовав выработку шахт и транспортировку руды в соответствии с самыми современными и наиболее продуктивными методами.
Прибыль росла, и вместе с ее ростом мы скупали и остальную рудоносную землю.
Положение дел было таково, что для спасения нашего капитала, вложенного в этот бизнес, необходимо было поставлять как можно больше руды на продажу. Мы поняли, что отступать поздно, что надо приниматься как можно деятельнее за дело, возобновлять его и добиваться наивысшей производительности.
Затратив уже такие огромные суммы, мы должны были скупить все остальное предложенное нам пространство земли, казавшееся рудоносным. Железная дорога и суда были лишь средством для достижения конечного результата, а рудоносная земля была для нас лишь придатком, не возбуждавшим в нас особых надежд, так как мы и не рассчитывали на особо высокую добычу руды.
Но странно, что многие не замечают этой истины, какой бы очевидной она ни казалась. И этого не избежать: деловой человек должен уметь подстраиваться под разного рода изменения месяц от месяца, год от года, как к естественным условиям.
Порой я чувствую, что мы, американцы, начинаем думать, что можно найти короткий путь к успеху, и иногда нам кажется, что кто-то этот путь уже открыл. Но единственный путь к успеху – это знакомство с фактами и дальнейший труд на основе полученных знаний.
Многие богачи не удаляются от дел даже тогда, когда они вполне могут это сделать.
Они или не хотят быть праздными, или, справедливо гордясь своим трудом, желают провести в жизнь планы, к которым питают доверие, или, наконец, что еще важнее, ставят перед собой задачу развить и поставить на ноги бизнес для своих сотрудников и соратников.
Последний тип – великие зодчие нашей родины. Стоит только подумать, что стало бы с развитием любого производства, если бы наши крупные промышленники, заработав на черный день приличное состояние, сложили бы руки.
Мое участие в железных рудниках и в торговле железом было делом случая, бороться с которым я был абсолютно не в силах, не имея сперва никаких намерений, кроме первоначальных, которые состояли в том, чтобы взвалить на себя обузу новых забот и ответственности. Но меня принудило к тому неудачное инвестирование в северо-западных штатах.
Большинство из этих предприятий я даже не видел, положившись на сведения других, опытных в таких делах людей. Никогда у меня и не было в правилах полагаться на свои личные знания в оценке таких предприятий. Я всегда обращался к специалистам, знающим это дело лучше меня и способным его оценить.
И вот мы изучили самым тщательным образом положение этих наших злосчастных предприятий, сильно опустившихся за 1893—1894 годы – в период упомянутой выше «Паники». После этого мы годами держали управление ими в своих руках, порой покупали паи некоторых из них, порою сбывали свои собственные паи. И таким образом почти все эти предприятия спаслись от убытков, позора банкротства и вмешательства суда.
Я уважаю причины ухода от дел. Но когда человеку повезло, он тем самым принимает на себя необходимую ответственность, а учреждения наши, целью которых является взаимопомощь, нуждаются в разумных руководителях в той же мере, что и в деньгах.
Многие из таких бизнесменов настолько заняты своими делами, что у них едва остается время подумать о чем-то другом. Заинтересовавшись каким-либо делом, выходящим за пределы их привычной деятельности, и решив собрать на него деньги, они всегда начинают, как бы смущаясь своей решимости, с извинения.
«Я не нищий», – приходилось не раз слышать мне от таких особ. На такое я, разумеется, мог бы только ответить: «Жаль, что вы смотрите на это под таким углом зрения».
Всю свою жизнь я был просителем, и опыт такого рода деятельности был настолько интересен и важен для меня, что я собираюсь посвятить ему позже особую главу.
Но из того, что он случайно попал на первый план жизненной сцены, нельзя делать вывод, что такие явления в порядке его обыкновенной, повседневной жизни.
Несомненно, журналисты – особо эмоциональные люди и работают не только из-за денег, зачастую их захватывает сама работа. Вкус к этой работе, несомненно, имеет более высокие мотивы, чем простое накопление средств.
Наш комфорт и возможности работы возросли в тысячу раз. Источники богатства нашей страны теперь только открываются и едва тронуты.
Наши собственные рынки громадны, и мы только начинаем думать о зарубежных, где можно вести торговлю, о рынках народов, на долгие годы отставших от нас в развитии.
На Востоке только начала пробуждаться от многовекового сна четвертая часть населения мира. Новое поколение получает наследство, в сравнении с которым жизнь отцов покажется жизнью нищих.
Я по натуре оптимист, но, когда приходится говорить о будущих мирных завоеваниях своего народа, я не могу выразить должного энтузиазма по этому поводу.
Невыносимых трудов стоило найти капитал, а кредит добывался в ходе таинственной, секретной сделки.
Теперь мы обладаем целой системой коммерческого ведения дел, коммерческой оценки, тогда же это было азартной игрой, а мы были ее жертвами, испытавшими на себе все последствия этого азарта.
В общем, я убедился, что изменение общественного мнения (в отношении вопросов чисто деловых) совершается очень медленно. В наши дни трудно себе представить, как тяжело давалось в те времена изыскание средств, даже на коммерческие цели. В местах ближе к Западу проценты были еще ужаснее, особенно при малейшем признаке рискованности кредитования. Во всяком случае, все это ясно показывает, насколько больше было препятствий, с которыми приходилось встречаться новичку тогда, чем теперь.
Несомненно, у публики есть некоторое недоверие по отношению к синдикатам, и не без оснований: синдикат, как и всякий человек, может быть высоконравственным и безнравственным. Но нелепо подвергать все синдикаты осуждению из-за безнравственности некоторых. Каждый синдикат имеет резко выраженные форму и характер – с этим, конечно, необходимо считаться, как и с тем, что теперь даже самые мелкие предприятия часто объединяются в синдикаты, представляющие собой очень удобную форму соучастия.
Я не раз высказывал свое мнение о подобных организациях, ни в чем его не изменил и с легкостью повторю его и сейчас, тем более что синдикаты снова обратили на себя внимание общества.
Опасность одна: что право, даваемое синдикатам, будет обращено во зло, что могут образовываться такие синдикаты, которые, не ведя дела, начнут спекулировать акциями и тем самым вызывать временное повышение, а не понижение стоимости продукции.
Такие злоупотребления возможны в любом торговом союзе, независимо от его размера. Но ставить из-за этого под сомнение необходимость существования синдикатов – значит говорить, что из-за риска взрыва в паровой машине нам стоит и вовсе отказаться от нее.
Наш друг пытался возражать всеми способами, но мы старались его убедить, что никоим образом не изменим наше решение относительно строительства собственных транспортных средств, но мы готовы платить ему наивысшие комиссионные за его труд.
Ведь надо же кому-нибудь вести это дело для нас, а он, как и любой другой, так же хорошо может положить эту прибыль в свой карман. Такой способ доказательства наконец подействовал на него, и мы тотчас же заключили контракт, но его детали были позже проработаны нами к общему удовлетворению.
Этим конкурентом был Самуэль Мэзер из Кливленда.
Он пробыл всего несколько минут у меня в доме, и за это время я успел ему дать заказов на строительство судов на три миллиона долларов.
Это была моя единственная личная встреча с Мэзером. Он был чрезвычайно честен в своих делах с нами, и мы ему слепо доверяли, несмотря на то что он наш конкурент. Но мы и не имели ни разу случая раскаяться в оказанном ему доверии.
Мэзер при таком заказе, конечно, мог встретиться с необычайно высокими ценами.
Это и случилось бы, вероятно, если бы он сразу заявил, что ему нужны двенадцать судов и что верфи в своих предложениях должны соответствовать этому плану.
Как ему удалось устроить получение приемлемых предложений, я узнал уже значительно позже, и, хотя эта история общеизвестна в приозерных округах, для многих она будет новостью.
Мэзер держал в секрете, сколько ему нужно построить судов.
В день заключения предварительных соглашений все конкуренты по приглашению Мэзера прибыли в Кливленд.
Их поодиночке приглашали в его частную контору якобы для некоторых переговоров о частностях заказа. В определенный час все сметы были поданы.
Наконец мучительная пора ожидания ответа прошла, и почти одновременно все конкуренты получили извещение, что заказ в желаемом размере отдан ему. Все они, полные одних и тех же надежд, бросились в отель, обычное место встречи, горя желанием показать письмо и пожалеть неудачливых конкурентов. И что же они узнают? У каждого в руках заказ, требующий крайней степени производительности, и каждый, в сущности, боролся сам против себя.
После улегшегося волнения трудно описать смех, с которым конкуренты показывали друг другу заказы и посматривали друг на друга! Тем не менее все остались довольны. Здесь отмечу лишь бегло, что в конце концов все эти господа объединились в большую компанию, добившуюся очень больших успехов, и впоследствии, заказывая ей суда, мы платили цену, установленную судостроителями.
Громадные суда и железнодорожные линии очень облегчили наш труд. Организация с самого начала была великолепна.
Работа беспрерывно и упорно продолжалась вплоть до образования United States Steel Corporation.
И вот к нам явился представитель последней, пожелавшей скупить наши земли, руду и флот судов. Наше дело давало доход, и не было никаких резонов его продавать. Но основатель нового предприятия придерживался мнения, что наши шахты, железнодорожные линии и суда составляют неотъемлемую часть его планов, и мы сообщили ему, что охотно будем ему содействовать в их осуществлении.
Это общество, насколько помню, в то время уже заключило договор с Карнеги о приобретении разных его владений.
После кратких переговоров основатель нового предприятия назвал нам цену, мы на нее согласились, и весь наш железорудный бизнес: заводы, шахты, суда, железные дороги и т. д. – перешел в собственность United States Steel Corporation.
Цена, предложенная нам, была, по нашему мнению, невысока, в особенности если принимать в расчет настоящую и будущую стоимость дела.
Мы одновременно и ставили предприятие на прочный фундамент, и расширяли бизнес, а наш мирный флот достиг, наконец, того, что в его состав входили шестьдесят пять стальных колоссов.
Это предприятие, как и многие другие важные дела, в которых я принимал участие, требовало лично от меня чрезвычайно мало внимания, и некоторые мои помощники были в состоянии взять на себя в полном объеме ответственность за руководство делом.
Радуюсь возможности сказать с особым чувством удовольствия, что никогда мои сотрудники – соратники не злоупотребили доверием, чистосердечно оказанным им мною.
Интерес у конкурентов был велик: кто же все-таки тот счастливчик, кто получит заказ. Поведение Мэзера давало каждому основание думать, что он-то и есть тот счастливчик, но уверенность сильно падала при встрече конкурентов в общем зале отеля, и иные, вероятно, ощущали, как их сердце болезненно сжимается.
Перебирая в памяти события, так или иначе связанные с этой попыткой построения бизнеса в горном деле – бизнеса, родившегося на почве завязнувших капиталов, и, чтобы не сказать резче, обещавшем, казалось бы, не особенно радужное будущее, я невольно возвращаюсь к принципу, о котором уже не раз вспоминал на этих страницах.
Если бы я сумел убедить в его справедливости тех молодых коммерсантов, которым попадутся в руки мои воспоминания и которые преодолеют скуку добраться до этого места, мне бы это доставило громадное удовольствие, а им пользу.
Самым существенным, самым основным элементом для достижения успеха является обязательное следование строго установившимся законам честного торгового обращения.
Оставайтесь преданными широким, внушающим доверие путям и старательно следите, можно ли по ним пройти прямо.
Один из наших компаньонов, бывший руководитель громадного прибыльного предприятия, однажды выступил против предложения некоторых ввести определенные, очень значительные улучшения в нашем деле, требовавшие очень крупных – полагаю, не менее трех миллионов долларов, – расходов.
Мы долго рассматривали этот вопрос, расписывали вместе с другими компаньонами всевозможные рrо и соntrа, выдумывали разные основания, чтобы убедить, что операция не только не убыточна, но просто необходима.
Но нашего старого приятеля было невозможно убедить. Помню как сейчас, как он вставал со своим уверенным протестом, руки в карманах, голова откинута назад, и во всю мощь голоса заявлял: «Нет и нет!»
Всегда бывает обидно, когда на деловом совещании приходится видеть, как человек из-за своих предрассудков пытается защищать свою слабую позицию.
Зачастую тогда его покидают обычные спутники бизнесмена – спокойная рассудительность, расчетливость и разумность, и остается один дух противоречия.
Итак, надо было ввести улучшения – это было очень важно. С другой стороны, компаньона убедить не удавалось. Но меньшинство хотело во что бы то ни стало его переубедить.
Мы пытались найти новые пути для доказательства необходимости улучшений.
Не всегда легко привести, как говорится, к одному знаменателю мнения нескольких, порою самоуверенных, порою с противоположными взглядами людей.
Нашей тактикой было всегда – выслушать всех, откровенно спорить, пока не останется ни одного противника, и лишь тогда попытаться прийти к общему решению и выработке окончательных мер. П
ри совместной работе со столькими участниками оказывается большинство консерваторов.
Вот когда важно держаться однажды установленных принципов.
Люди, достигшие успехов в жизни, зачастую придерживаются консервативных взглядов. Но, к счастью, всегда найдутся предприимчивые и смелые люди, всегда младшие по возрасту, может быть, малочисленные, но весьма убедительные.
Они хватаются за всякое дело, лишь бы поскорей, и не страшатся ни работы, ни ответственности.
Вспоминаю один случай, когда такой консервативный взгляд столкнулся с прогрессивным или, если хотите, – смелым. И в этом случае я был на стороне смелых.
Ни на минуту не увлекайтесь временной или быстро растущей прибылью. Не тратьте времени на пустяки, они ведут лишь к мелким победам, в жизни не бывает вечного триумфа.
Прежде чем начать дело, убедитесь, выдержите ли вы борьбу до победного результата. Смотрите всегда вперед.
Большинство деловых связей завязано мною так давно, что я достиг того возраста, когда не проходит и месяца (а порой мне кажется, не проходит и недели), чтобы не приходилось посылать семейству бывшего сотрудника письмо с соболезнованием по поводу смерти или его самого, или кого-нибудь из его близких.
Недавно я составил список прежних участников дела, уже умерших, и ужаснулся: скончавшихся оказалось шестьдесят или больше.
Все они были моими верными соратниками и хорошими друзьями, вместе мы пережили немало трудных минут и тяжелых ситуаций.
Мы спорили по какому-нибудь вопросу иной раз с пеной у рта, но всегда нам удавалось прийти к соглашению, и я всегда испытывал чувство глубокого удовлетворения оттого, что мы действуем честно и откровенно друг относительно друга.
Без этого соучастникам одного дела выгод не получить и их совместная работа бесцельна.
Прямо удивительно, сколько разумных бизнесменов хватается за громадные предприятия, даже не поняв условий, при которых они, эти предприниматели, делают рискованную ставку.
Изучайте основательно все, относящееся к вашим делам, укрепляйте свою позицию так, чтобы быть в состоянии перенести неудачи, – вам придется же когда-нибудь считаться и с ними.
Следите за собой, не фантазируете ли вы о реальном положении дел.
Эти мемуары действительно таковы, какими я их описал вначале: случайно связанные, без определенного плана, случайно рассказанные воспоминания, и это обстоятельство, надеюсь, послужит мне извинением за частые отступления.
Когда я вспоминаю прошлое, перед моими глазами всплывают фигуры старых друзей по делу. Я смогу рассказать лишь о немногих, но это не умаляет важности и значимости остальных, кого я оставлю без внимания. Может быть, мне еще удастся в другом месте рассказать об остальных.
Не всегда бывает возможно вспомнить, где и когда познакомился с тем или другим из старых друзей и каково было первое впечатление. Но никогда не позабуду первой встречи с Джоном Д. Арчбольдом, который сейчас занимает место вице-председателя Standard Oil Company.
Тот, кто начинает дело просто с намерением разбогатеть, никогда ничего не добьется.
Надо проявлять честолюбие несколько иного, высшего порядка.
Тайны успеха в делах не существует.
Самые большие промышленные фирмы не раз давали нам яркие доказательства того, что не может быть и речи о длительном успехе, если отсутствует честный образ действий, единственно внушающий доверие к предпринимателю.
Вот это доверие и есть капитал, который ценится везде и каждым и к приобретению которого надо стремиться.
Разумным, точным и старательным выполнением обыденного труда, ведением дела строго в границах законов торговли, о которых я так часто говорю, с головой всегда светлой, вы скоро добьетесь успеха и, может быть, простите мне устаревшую мораль.
Мне кажется лишним предостерегать юного читателя от увлечения мелким успехом, а с другой стороны, особенно важно напомнить ему о необходимости мужества при неудачах.
Он прислал отдельно каждой фирме свои запросы, планы и примечания (каждый запрос – дубликат другого, посланного конкурирующей фирме) и затребовал сметы на одно или два судна в соответствии с возможностями фирмы.
Все, конечно, решили, что дело идет о строительстве одного или двух судов и, разумеется, загорелись желанием получить заказ на два или хотя бы на одно судно.
Еще раз обращаюсь к предпринимателям с заветом: будьте осторожны, изучайте свое дело и смело смотрите правде в глаза.
Если ваши деловые методы экстравагантны, примите меры к устранению этого. Нельзя добиваться успеха наперекор естественным законам, и нелепо этого не признавать.
На такой живой, восприимчивый народ, как мы, американцы, нельзя всегда воздействовать при помощи грубых, резких фактов. Но мы можем спокойно к ним прибегать без страха потерять что-либо в своем собственном самоуважении или славе, заслуженной нами как страной дельцов.
Компаньон, о котором шла речь, был человек очень умный и опытный, старше нас и компетентнее в вопросах этого дела. Все это мы за ним признавали.
Ведь без пара не обойтись, ведь пар все же поддается укрощению – так и синдикаты: они необходимы, и количество злоупотреблений может быть сведено к минимуму. В противном случае законодателям придется признать свою полную несостоятельность в обращении с важнейшим инструментом современной промышленности.
Это доказательство подействовало на него. Все его упорство как рукой сняло, и нововведения были приняты. Он сказал: «Раз вы так думаете, то возьметесь за это вместе. Полагаю, если вы можете рискнуть, то могу это сделать и я».
По-моему, в каждом деле немаловажен вопрос, как скоро необходимо действовать.
Мы решались всегда быстро, анализировали и расширяли свое дело во всех направлениях.
Всегда перед нами вырастали новые перспективы расширения предприятия: то открывалась новая нефтеносная земля, то надо было строить новые амбары едва ли не за одну ночь и едва ли не в эту же минуту забраковать истощенные нефтяные месторождения.
Тут, понятно, нам приходилось чаще встречаться. Из деловой связи понемногу образовалась деловая дружба, ведь люди, жившие в таком сравнительно небольшом городе, каким тогда был Кливленд, разумеется, встречались чаще, чем это было бы в Нью-Йорке.
При дальнейшем развитии нефтяного дела и с появлением у нас потребности в больших средствах я немедленно вспомнил о Флаглере как о возможном компаньоне и предложил ему оставить свое комиссионное дело и стать участником нашего общества.
Он принял это предложение, и таким образом у нас завязалась на всю жизнь дружба, которую ничто никогда не омрачало. То была дружба, основанная на бизнесе, что, как Флаглер любил повторять, намного лучше, чем бизнес, основанный на дружбе. Мой личный опыт убедил меня в справедливости слов друга.
Много-много лет подряд мы с этим верным соратником работали плечом к плечу, и даже наши рабочие столы стояли в одном и том же помещении.
Оба мы жили на Эвклид-авеню, в нескольких шагах друг от друга.
Мы встречались утром и шли на работу, затем возвращались вместе домой на ланч, потом снова в контору и, наконец, вечером вместе шли домой. Во время этих прогулок, вдали от офиса с его нервотрепкой, где тебя постоянно что-то отвлекает, мы неторопливо и спокойно разговаривали о делах, анализировали ситуацию, составляли планы и вырабатывали очередные решения.
Флаглер лично составлял почти все наши контракты.
Он великолепно умел изложить все намерения и цели контракта, делая это с таким совершенством и с такой аккуратностью, что никогда не появлялось ни малейшего недоразумения. Его контракты соблюдали равно интересы обеих сторон.
Я вспоминаю, как часто он говорил: «При заключении контракта притязания и права обеих сторон необходимо измерять равной мерой».
Генри М. Флаглер всегда так и поступал. Однажды ему предложили подписать один контракт, и, к моему удивлению, он без малейшего вопроса или возражения его подписал.
Мы решили купить участок земли, на котором стоял один из наших керосиновых заводов.
Этот участок мы до тех пор арендовали у некоего Джона Ирвина, человека, хорошо нам обоим знакомого.
Последний написал этот контракт на оборотной стороне конверта, найденного где-то у себя в конторе.
В такого рода бумагах обычно описывался участок вплоть до мелочей: «…а оттуда на юг, до высокого мамонтова дерева» и т. д., и на полученной бумаге я увидел нечто, показавшееся мне образцом точности. Флаглер сказал мне: «All right, John. Я уже подписал контракт. Когда он будет у нас в руках, ты увидишь, что на месте мамонтова дерева будет столб, и весь документ будет в безукоризненном состоянии».
Современную молодежь вряд ли заинтересуют мои стариковские россказни, хотя было бы не без пользы показать, пусть и в скучных рассказах, насколько выше всех других ценностей – ценность друга во всех общественных кругах без исключения.
Сколько разных сортов друзей водится на Божьем свете! Но всех друзей, без исключения, надо беречь – пусть один лучше другого, но каждый друг ценен по-своему, это узнаешь лишь с приближением старости. Есть, правда, такой сорт друзей, которые, попроси у них помощи в минуту нужды, как раз в эту минуту лишены возможности вам ее оказать.
Разумеется, вышло так, как он сказал. Смею утверждать, что многим специалистам в области права не мешало бы посидеть у его ног и поучиться полезным приемам составления контрактов. Но наши адвокаты могут упрекнуть меня в пристрастности, и я умолкаю.
Так что часто приходилось терпеть принуждение с двух сторон. Иной раз приходилось отказываться от надежды получить прибыль в том месте, где мы все уже подготовили, а иногда удавалось организовать сбыт, складирование и транспортировку продукта там, где мы этого и не ожидали.
Вот мелочи, из-за которых нефтяное дело становится опасным, рискованным. Но среди нас была группа смелых людей, руководствовавшихся принципом, что дело не может быть прибыльным, если его руководители не принимают в расчет малейшей выгоды, не используют ее в полной мере.
Как часто спорили мы о таких трудноразрешимых вопросах!
Одни из нас были готовы немедленно рискнуть большими средствами, другие требовали довольствоваться малым. Зачастую все заканчивалось компромиссом!..
Мы выдвигали вопрос за вопросом и их обсуждали, мы не заходили так далеко, как того требовали наиболее радикальные из нас, и не были так рассудительны, как того требовали ярые консерваторы.
Оглядываясь в прошлое на своих друзей, я нахожу среди них лишь немногих этого сорта, но зато очень и очень много других, истинных друзей. Был у меня и совершенно исключительный друг – С.В. Гаркнесс, с первой встречи, как казалось мне, питавший ко мне полное доверие.
В один прекрасный день наши нефтяные склады и очистительные заводы за несколько часов выгорели дотла – спасти ничего не удалось. Правда, эти склады были застрахованы в несколько сот тысяч долларов; но мы очень беспокоились, насколько быстро нам удастся получить такую огромную страховую премию. Мы боялись, что пройдет немало времени, прежде чем удастся все это уладить.
Вот и все, что он сказал; но я пошел домой свободным от бремени забот. Впоследствии выяснилось, что страховое общество Liverpool, London and Globe Insurance Company выплатило нам всю премию прежде, чем было завершено строительство.
Хотя, таким образом, мне и не пришлось воспользоваться деньгами друга, я никогда не забуду благородной манеры, с которой они мне были предложены.
Опыт такого рода, признаю с благодарностью, был для меня не редкостью.
Я в ранние годы моей жизни был великим заемщиком, дело мое шло хорошо, быстро развивалось, и банки охотно давали мне деньги.
С того момента, когда громадный пожар доставил нам массу проблем, я постоянно изучал положение дел, чтобы знать всегда, сколько денег может нам понадобиться единовременно.
Мы всегда добивались того, чтобы предложения принимались единогласно.
Этот человек единолично, с помощью поразительной энергии и собственного капитала, открыл людям культуру колоссальной страны, так что и коренные жители, и переселенцы получили новый рынок сбыта.
Он предоставил работу тысячам людей и, чтобы достойно увенчать свое дело, начал и почти закончил нечто, что можно считать chef d’oeuvre’ом инженерного искусства: он провел линию от Кей-Флориды к Атлантическому океану у Ки-Уэста, пункта, из которого за много лет до этого вышли исследователи железной дороги с ним во главе.
Мы привыкли заблаговременно, до возникновения настоятельной потребности в деньгах, готовить почву для своих финансовых предприятий. Я никогда не был из числа тех, кто, как говорится, откладывает дела в долгий ящик.
Вот еще случай из того же периода, доказывающий, как много друзей было у нас в те времена. Об этом случае я узнал уже значительно позже свершившегося события.
Речь идет о банке, с которым у нас было много дел, и директором которого состоял один из моих друзей, Стильмаль Уитт, человек очень богатый.
На одном из заседаний подняли вопрос, что банк предпримет, если нам потребуется еще больше денег. Дабы не сеять сомнений в своем образе мыслей, Уитт потребовал свой денежный ящик и, когда его принесли, сказал, положив руку на него:
«Господа, те молодые люди вернее верного. А если они попросят денег больше, я требую, чтобы банк им выдал всю сумму без рассуждений. Если же вы потребуете большего обеспечения – вот, господа, берите, сколько вам угодно!»
Мы в те времена отправляли керосин большими партиями на судах по морю и по каналам, экономя на перевозке, а для этого требовалось гигантское количество наличных денег, целые капиталы.
Мы уже забрали огромную сумму в другом банке, и председатель его меня известил, что его правление получило сведения о громадной ссуде, выданной нам, и желает получить от меня более подробные по этому поводу разъяснения.
Я поблагодарил его за извещение и ответил, что готов дать все объяснения, так как придется, по-видимому, просить у банка еще много денег. Мы получили от банка все, что нам было нужно, а обошлись без объяснения. Боюсь, я слишком много говорю о делах, банках и деньгах.
Я ничего не знаю более позорного и жалкого, чем человек, все часы бодрствования посвящающий зарабатыванию денег.
Стань я на сорок лет моложе, я, конечно, снова взялся бы за работу, хотя бы потому, что общение с людьми высокого интеллекта, находчивыми и смекалистыми, возбуждает во мне интерес и доставляет особое удовольствие. Но у меня нет недостатка в интересах, способных наполнить мой день, и я надеюсь осуществить немало планов, всю жизнь воодушевлявших меня.
Все дни своей долгой работы, начавшейся с шестнадцатым годом моей жизни и закончившейся к 55 годам, когда я удалился от дел, мне удавалось устроить себе не один час отдыха того или другого рода, чему я обязан помощи своих исключительно талантливых и прилежных сотрудников, принимавших на себя бремя управления нашими предприятиями.
Это определение – «прилежный делец» – невольно напоминает мне одного моего друга из Кливленда, очень трудолюбивого человека. Я часто говорил ему – причем, разумеется, томил его скукой – о своем хобби, ландшафном дизайне, как его называют иные, а я скажу: об искусстве прокладывать дороги, тропинки и т. д.
Этот друг, который был мне близок на протяжении тридцати пяти лет, не нашел бы в своем лексиконе ничего, кроме порицания, для делового человека, убивающего свое время на такие пустяки, которые он считал детской забавой.
Как мой вышеупомянутый старый друг, так, полагаю, и многие другие поразятся моим притязаниям считаться любителем – зодчим пейзажей, хотя и в очень скромных размерах.
Сколько миль дорог проложил я в то время собственноручно, даже приблизительно не смогу сказать, но работал довольно основательно и за планированием дорог задерживался иной раз до такого позднего времени, что уже темнота мешала дальнейшей работе, даже не было видно сигнальных столбиков и флажков.
Известная доля суетности имеется в этих долгих рассказах о прокладывании дорог, но что же?
Ведь это, может быть, единственный противовес, уравновешивающий хотя бы отчасти все рассказы о делах, которым отведено так много страниц в моих мемуарах.
Мой метод вести свои дела так отличался от методов предпринимателей того времени, что оставлял мне намного больше свободного времени.
Даже когда центральное отделение компании было переведено в Нью-Йорк, я все-таки имел возможность провести большую часть лета на даче в Кливленде, обыкновение, которое я не оставил и теперь.
Обычно я приезжал в Нью-Йорк только тогда, когда мое личное присутствие безусловно требовалось, но оставался на постоянной связи с офисом при помощи нашего собственного телеграфа.
Так я выигрывал время на занятия другими, интересными мне делами: на прокладывание дорог, посадку и рассадку деревьев, закладывание парков, насаждение лесов и т. д. и т. п.
Полагаю, кто-нибудь слышал, что члены моей семьи специально для меня пригласили знаменитого специалиста в этой области искусства, чтобы быть уверенными в том, что своим дилетантством «я не разорю имения».
Если взять в расчет все наши опыты с сотнями деревьев разных сортов и самых разнообразных возрастов по отношению к промежутку времени, в который мы изучили искусство пересадки, то окажется, что общая потеря в этом деле не превышает десяти процентов. Вероятно, она даже ниже, процентов 6–7. Большой этап пересадки деревьев был завершен за один сезон, с потерей трех процентов.
Задача, которую я перед себой поставил когда-то, была такова: где лучше всего поставить в Покантико-Хиллз новый дом, который я собираюсь строить?
Для принятия верного решения я предпринял детальное ознакомление с каждым футом поверхности земли; деревья стали моими старыми друзьями, с видами каждого клочка земли я был отлично знаком. Все это я изучил в совершенстве.
В один прекрасный весенний день я предложил ему провести послеобеденное время со мною – предложение необыкновенное и непонятное для предпринимателя тех времен – и полюбоваться чудесными дорогами, ведущими в парк моего имения, давно задуманными и почти законченными. Я пошел даже так далеко, что обещал ему истинное наслаждение.
Я удовлетворен количеством и качеством работы, выпавшей в жизни на мою долю. Начав работу бухгалтером, я научился большому уважению к числам и фактам, какими бы незначительными они ни были.
Для отдельной личности уже сама попытка исследовать каждый отдельный случай была бы делом совершенно невозможными.
Одно лишь чтение сотни писем, ежедневно получаемых канцелярией, уже выходит за пределы человеческих сил, и если бы добрые люди, обращающиеся ко мне ежедневно с сотнями писем, только подумали немного, то убедились бы, что мне лично нет никакой возможности просматривать всю массу корреспонденции.
План, выработанный нами, который я надеюсь еще улучшить с годами, является результатом опыта за десятки лет.
Я упоминаю о нем здесь как о вкладе в сокровищницу всеобщего труда над решением вопроса о целесообразной благотворительности, вопроса, имеющего важное значение для всякого серьезного человека.
В этом только и надо искать объяснения тому, что я так долго и так много о нем говорю.
Ознакомление, сортировка и изучение сотен просительных писем, ежедневно получаемых нашей канцелярией, сопоставимы с функциями особого отделения, специально для этой цели организованного. Задачи его не так уж сложны, как это кажется на первый взгляд. Письма исходят, как всякому понятно, от людей из самых разных социальных слоев и профессий, со всех частей света и столь же разнообразны по содержанию. Четыре пятых всех писем обычно составляют просьбы, так сказать, частного характера, просьбы денег для личного употребления, ничем не обусловленного, кроме того, что корреспонденту было бы очень приятно получить от меня деньги.
Но остается еще значительное количество просьб, заслуживающих, разумеется, большого внимания. Их можно, соответственно содержанию, разделить на следующие разряды.
Просьбы в рамках местной благотворительности. Город или даже часть города предъявляет ко всем своим более обеспеченным согражданам определенные требования, приглашая к добровольным даяниям совместно с другими согражданами.
Но, собственно говоря, такая чисто местная потребность в благотворительной помощи (больницы, детские сады и т. п.) не должна была бы искать помощи у лиц вне тех пределов, где находятся нуждающиеся в поддержке учреждения.
Эти заботы должны нести на своих плечах люди, которые живут в этом месте и знакомы с положением дел или, по крайней мере, могут быть знакомы.
Затем просьбы национального и интернационального характера, направленные к людям определенного достатка, которые могут оказать содействие не только своим местным, но и другим благотворительным учреждениям.
Существует немало национальных и международных филантропических и христианских организаций, охвативших всю область благотворительности.
И несмотря на то что всякий, пользующийся репутацией богача, получает бесчисленное количество письменных просьб о помощи от отдельных личностей из всех частей света, всякий разумный и рассудительный филантроп, полагаю, предпочтет избрать посредником для своего пожертвования эти огромные и ответственные перед публикой организации, которые сумеют найти достойное применение его пожертвованиям.
Таково было всегда мое обыкновение в этих случаях, подтвержденное повседневным опытом всей моей долгой жизни.
Громадные выгоды этого образа действий – действия посредством организации, прекрасно во всем осведомленной и потому способной лучше всего решить, где нужнее всего помощь, где она будет наиболее продуктивной, стали для меня ясны в результате многолетнего опыта на этом поприще. Например, к вам обращаются с просьбой оказать поддержку миссионерскому делу для постройки, предположим, больницы. Просят, допустим, сто тысяч долларов. По-видимому, надо помочь, так как, кроме того, и миссионер, обратившийся с просьбою, работает под наблюдением сильной и жизнеспособной религиозной организации.
Когда дело шло о составлении счета, относившегося к какому-нибудь из прошлых проектов, обычно выбирали меня, у которого было прямо до страсти доходящее увлечение деталями, увлечение, которое впоследствии мне пришлось обуздать.
Но допустим, что просьбу о поддержке мы направили непосредственно в президиум этой организации, и оказывается, что у этого города нет насущной потребности в новой больнице.
Что при сколько-нибудь разумном распоряжении делом потребности этого миссионера могут быть вполне удовлетворены близлежащей, уже существующей больницей.
А вот у другого миссионера, в другом местечке нет таких средств помощи, ему своих больных девать некуда. Тут уж, разумеется, нет места и вопросу, кому нужнее помощь, и деньги отправляются во второе местечко.
Я готов признать, что у более крупных деревьев рост задерживается года на два, но это не столь существенно, ведь люди немолодые хотят сразу видеть весь эффект своего творчества, а этого можно достичь при помощи современного искусства пересаживания.
Для необходимых нам целей мы составляли группы из деревьев хвойных пород и порою целиком засаживали ими склоны холмов. С дубами дело обстояло сложнее, за исключением тех случаев, когда деревья были сравнительно молоды.
Мы даже и не пытались пересаживать дубы и лесной орешник в пору, близкую к плодоношению. Очень удачно прошли наши опыты с американскими липами, и мы пересаживали их порою до трех раз, не принося им ни малейшего вреда.
Совсем нетрудно подобрать пару-другую фраз о наслаждении давать и об обязанностях по отношению к ближнему. Нетрудно подыскать несколько надоевших до одурения фраз, которыми сумеет отделаться всякий, однажды начавший говорить об «искусстве давать».
С другой стороны, сомневаюсь, что мне удастся пробудить особый интерес к этой великой теме, вспоминая, сколько более талантливых, чем я, авторов потерпели неудачу на этом поприще. И все-таки она мне больше по сердцу, чем описание бизнеса и торговли.
Совсем не так просто, как кажется, делая разные пожертвования, придерживаться практической целесообразности и сохранять такое состояние духа, при котором сущность дара исходит от сердца, становится высшей наградой и побуждением к дальнейшим дарам.
Мы, американцы, подошли к такому периоду, когда вправе требовать от наиболее видных своих сограждан больших пожертвований для общества, просить наиболее способных людей посвящать больше своего времени, мыслей и средств общественному благополучию.
Простая, бесцельная, без определенного плана трата денег, как приходилось мне не раз слышать от людей, узнавших это по опыту, теряет скоро все свое обаяние и привлекательность. Поначалу это только обаяние новизны, – возможность приобрести все, что вам угодно. Но как раз именно того, что ближе всего сердцу человека, именно этого ни за какие деньги не купишь. Как ни нелепо покажется с первого взгляда, но неоспоримо: есть определенный предел, за которым богатство становится бесполезным, – и удовлетворения своему желанию не получить. Вот несколько примеров этого.
Желудок не сможет принять все лакомства мира, так как ни за какую бы то ни было огромную сумму денег нельзя купить хорошего пищеварения, исправного желудка.
На себя и на семью, если не желаешь выставлять себя на посмешище, можно тратить лишь довольно ограниченные суммы.
То же самое можно сказать и о комфорте, которым богач может окружить себя в домашней обстановке, – и здесь границы значительно сужены и доступны менее обеспеченному.
Стоит только забыть об этих границах дозволенного, стоит только перешагнуть их, тотчас же становишься не господином своего имущества, а его рабом, доставляя себе больше забот, чем наслаждения.
Ознакомившись с пределами богатства и мощью денег, я познал единственный путь достижения истинного чувства гармонии с деньгами, которые мы тратим.
Этот путь – научиться находить приятным тот вид пожертвования, который приносит вам длительную благодарность. Эту идею, хотя она и не особенно разъяснена, я позволю себе преподнести в виде рождественского подарка всем «королям золота», большим и малым, без исключения.
Всякий предприниматель уже действует согласно моей идее, если поставил свое дело так, что у его служащих, много их или мало, есть стабильная работа.
Его вклад состоит в том, чтобы создавать для своих сотрудников хорошие условия труда, новые возможности и стимул к добросовестной работе. Пока бизнесмен соблюдает таким образом интересы своих служащих, он всегда будет предметом всеобщего глубокого уважения.
Я, понятно, не берусь за точное определение того, в чем должна заключаться требуемая мною забота об общем благе. У каждого индивидуума на этот счет свои взгляды. Но, полагаю, всем было бы желательно увидеть наконец реальное выполнение таких масштабных планов.
По моему мнению, ошибочно представление о том, что большие богатства приносят счастье их обладателю.
Богачи, как и все прочие, всего лишь люди, и если богатство и доставляет им особое удовлетворение, то оно является следствием счастливой возможности совершать нечто, дающее радость и другим.
Березы часто сбивали нас с толку, но вечнозеленые деревья, за исключением кедров, почти всегда великолепно приживались и хорошо окупались.
Весьма поучительно проследить ход мысли иных милых людей, как они справляются с задачей облегчения совести, излагая свои взгляды на то, в чем, по их понятиям, заключается сущность их обязанностей по отношению к ближним.
Один, например, говорит: «Не думаю, чтобы было полезно подавать нищим на улице милостыню».
Я сам держусь того же взгляда: я сам не верю в продуктивность такого благотворения. Но эта точка зрения не должна мешать принимать меры к устранению того положения вещей, которое характеризуется появлением нищих на улице.
Наоборот, именно исходя из нежелания содействовать еще большему нагромождению тягот на этих несчастных, находишь больше оснований в поддержке благотворительных учреждений своего округа, считая, что они всего справедливее и человечнее отнесутся к этому классу людей, располагая умением различать достойных помощи от недостойных.
Такие соображения всегда принимаются во внимание во всех правлениях миссионерских обществ, хотя дающий деньги порой о них и не подозревает.
Считать добрым делом бессмысленную трату денег, на мой взгляд, глубоко ошибочно и характерно для людей очень близоруких, проявляющих известную узость мышления.
Дарами очень легко принести не пользу, а вред. Оказывать поддержку благотворительным учреждениям, уже получающим помощь из иного места, не рекомендуется, так как такого рода благотворительность только истощает естественные источники благодеяния.
Свои пожертвования в большинстве случаев мы оговариваем условиями, то есть ставим в зависимость от размеров даров других благотворителей, и не из желания принудить этих других к исполнению своего долга, а из стремления вызвать увеличение количества заинтересованных в данном деле благотворения людей, на которых впоследствии можно рассчитывать как на жертвователей, оказывая их делу личное содействие.
Часто, слишком часто пожертвования, при которых выдвигаются определенные условия, подвергаются строгому осуждению, и чаще всего людьми, недостаточно зрело обсудившими этот вопрос.
Ведь разумная, серьезная и честная критика всегда ценна и всегда является желанной гостьей для всех сторонников прогресса.
По крайней мере я уже вынес свою долю критики, но могу откровенно сказать, что после нее у меня не осталось ни злобы, ни другого какого-либо горького чувства по отношению ни к одной человеческой душе.
Я не хочу подвергать своему осуждению тех, кто откровенно и честно высказал свое несогласие с моим мнением.
Пусть себе шумят пессимисты, мы-то знаем, что мир быстро и неуклонно идет к улучшению, а от этого сознания становится легче даже в моменты унижений и огорчений.
Насколько я понимаю, всегда лучше переждать с пожертвованием, пока не ознакомишься с мнением руководителей дела, всегда лучше осведомленных в нем, чем тот, к кому обращаются за помощью.
Эти стремления к благотворительности меня всегда очень занимали и имели громадное влияние на мою жизнь. Снова скажу, как важно в этом отношении влияние отца на своих детей – сыновей или дочерей, как важно, чтобы он посвящал их в свои дела благотворительности. С детства, помогая отцу, они приучаются к сознанию своей ответственности перед ближними.