Данте Алигьери - цитаты и афоризмы (500 цитат) 😎 Афоризмов Нет

Данте Алигьери — итальянский поэт, автор знаменитого эпического произведения Божественная комедия. Данте Алигьери был не только поэтом, но и мыслителем, который оказал большое влияние на развитие итальянской литературы и культуры. Его произведения отличаются глубиной мысли, богатством языка и высоким моральным зарядом. Данте Алигьери — цитаты и афоризмы в данной подборке.

Для лучших вод подъемля парус ныне.
Мой гений вновь стремит свою ладью.
Блуждавшую в столь яростной пучине.

То солнце. что зажгло мне грудь любовью.
Открыло мне прекрасной правды лик.
Прибегнув к доводам и прекословью.

И торопясь признать что я постиг
И убежден я сколько подобало
Лицо для речи поднял в тот же миг.

Но предо мной видение предстало
И к созерцанью так меня влекло.
Что речь забылась и не прозвучала.

Как только взором я до них коснулся.
Я счел их отраженьем лиц людских
И. чтоб взглянуть. кто это. обернулся;

Вперив глаза в ничто. я вверил их
Вновь свету милой спутницы; с улыбкой.
Она пылала глубью глаз святых.

«Что я смеюсь над детскою ошибкой. —
Она сказала. — странного в том нет:
Не доверяясь правде мыслью зыбкой.

Ты вновь пустому обращен вослед.
Твой взор живые сущности встречает:
Здесь место тех. кто преступил обет.

Спроси их. слушай. верь; их утоляет
Свет вечной правды. и ни шагу он
Им от себя ступить не позволяет».

И я к одной из теней обращен
Чья жажда говорить была мне зрима
Сказал как тот кто хочет и смущен

«Блаженная душа. ты. что. хранима
Всевечным светом. знаешь благодать.
Чья сладость лишь вкусившим постижима.

Я был бы счастлив от тебя узнать.
Как ты зовешься и о вашей доле».
Та. с ясным взором. рада отвечать:

«У нас любовь ничьей правдивой воле
Дверь не замкнет. уподобляясь той.
Что ждет подобных при своем престоле.

Была я в мире девственной сестрой;
И. в память заглянув проникновенно.
Под большею моею красотой

Пиккарду ты узнаешь. несомненно.
Среди блаженных этих вкруг меня
Я в самой медленной из сфер блаженна.

Желанья наши. нас воспламеня
Служеньем воле духа пресвятого.
Ликуют здесь. его завет храня.

И наш удел. столь низменней иного.
Нам дан за то. что нами был забыт
Земной обет и не блюлся сурово».

И я на то: «Ваш небывалый вид
Блистает так божественно и чудно.
Что он с начальным обликом не слит.

Здесь память мне могла служить лишь скудно;
Но помощь мне твои слова несут.
И мне узнать тебя теперь нетрудно.

Но расскажи: вы все. кто счастлив тут.
Взыскуете ли высшего предела.
Где больший кругозор и дружба ждут?»

С другими улыбаясь. тень глядела
И. радостно откликнувшись потом.
Как бы любовью первой пламенела:

«Брат. нашу волю утолил во всем
Закон любви. лишь то желать велящей.
Что есть у нас. не мысля об ином.

Когда б мы славы восхотели вящей.
Пришлось бы нашу волю разлучить
С верховной волей. нас внизу держащей. —

Чего не может в этих сферах быть.
Раз пребывать в любви для нас necesse
И если смысл ее установить.

Ведь тем-то и блаженно наше esse.
Что божья воля руководит им
И наша с нею не в противовесе.

И так как в этом царстве мы стоим
По ступеням. то счастливы народы
И царь. чью волю вольно мы вершим;

Она — наш мир; она — морские воды.
Куда течет все. что творит она.
И все. что создано трудом природы».

Тут я постиг. что всякая страна
На небе — Рай. хоть в разной мере. ибо
Неравно милостью орошена.

Но как. из блюд вкусив какого-либо.
Мы следующих просим иногда.
За съеденное говоря спасибо.

Так поступил и молвил я тогда.
Дабы услышать. на какой же ткани
Ее челнок не довершил труда.

О жар любви в улыбке озаренья.
Как ты пылал в свирельном звоне их.
Где лишь святые дышат помышленья!

Когда в лучах камений дорогих.
В шестое пламя вправленных глубоко.
Звук ангельского пения затих.

Я вдруг услышал словно шум потока.
Который. светлый. падает с высот.
Являя мощность своего истока.

Как звук свое обличие берет
У шейки цитры или как дыханью
Отверстье дудки звонкость придает.

Так. срока не давая ожиданью.
Тот шум. вздымаясь вверх. пророкотал.
Как полостью. орлиною гортанью.

Там в голос превратясь. он зазвучал
Из клюва. как слова. которых знойно
Желало сердце. где я их вписал.

«Та часть моя. что видит и спокойно
Выносит солнце у орлов земли. —
Сказал он. — взоров пристальных достойна.

Среди огней. что образ мой сплели.
Те. чьим сверканьем глаз мой благороден.
Всех остальных во славе превзошли.

Тот. посредине. что с зеницей сходен.
Святого духа некогда воспел
И нес. из веси в весь. ковчег господень.

Теперь он знает. сколь благой удел
Он выбрал. дух обрекши славословью.
Затем что награжден по мере дел.

Из тех пяти. что изогнулись бровью.
Тот. что над клювом ближе помещен.
По мертвом сыне скорбь утешил вдовью.

Теперь он знает. сколь велик урон —
Нейти с Христом. и негой несказанной.
И участью обратной искушен.

А тот. кто в этой дужке. мной названной.
Вверх по изгибу продолжает ряд.
Отсрочил смерть молитвой покаянной.

Теперь он знает. что навеки свят
Предвечный суд. хотя мольбы порою
Сегодняшнее завтрашним творят.

А тот. за ним. с законами и мною.
Стремясь к добру. хоть это к злу вело.
Стал греком. пастыря даря землею.

Теперь он знает. как родивший зло
Похвальным делом — принят в сонм счастливы!
Хоть дело это гибель в мир внесло.

Тот. дальше книзу. свет благочестивый
Гульельмом был. чей край по нем скорбит.
Скорбя. что Карл и Федериго живы.

Теперь он знает то. как небо чтит
Благих царей. и блеск его богатый
Об этом ярко взору говорит.

Кто бы поверил. дольной тьмой объятый.
Что здесь священных светов торжество
Рифей-троянец разделил как пятый?

Теперь он знает многое. чего
Вам не постигнуть в милости бездонной.
Неисследимой даже для него».

Как жаворонок. в воздух вознесенный.
Песнь пропоет и замолчит опять.
Последнею отрадой утоленный.

Такою мне представилась печать
Той изначальной воли. чьи веленья
Всему. что стало. повелели стать.

И хоть я был для моего сомненья
Лишь как стекло. прикрывшее цвета.
Оно не потерпело промедленья.

Но: «Как же это?» — сквозь мои уста
Толкнуло грузно всем своим напором;
И вспыхнула сверканий красота.

Тогда. еще светлей пылая взором.
Ответил мне благословенный стяг.
Чтоб разум мой не мучился раздором:

«Хоть ты уверовал. что это так.
Как я сказал. — твой ум не постигает;
И ты. поверив. не рассеял мрак.

Ты — словно тот. кто имя вещи знает.
Но сущности ее не разберет.
Пока другой помочь не пожелает.

Regnum coelorum принужденья ждет
Живой надежды и любви возжженной.
Чтобы господней воли пал оплот.

Она. — не как боец. бойцом сраженный. —
Сама желает быть побеждена.
И побеждает благость побежденной.

Тебе в брови и первая странна.
И пятая душа. и то. что в стане
Бесплотных сил горят их пламена.

Из тел они взошли как христиане.
Не как язычники. в пронзенье ног
Тот как в былое веря. тот — заране.

Одна из Ада. где замкнут порог
Раскаянью. в свой прах опять вступила;
И тем воздал живой надежде бог.

Живой надежде. где черпалась сила
Мольбы к творцу — воззвать ее в свой час.
Чтоб волю в ней подвигнуть можно было.

Тот славный дух. о ком идет рассказ.
На краткий срок в свое вернувшись тело.
Уверовал в того. кто многих спас;

И. веруя. зажегся столь всецело
Огнем любви. что в новый смертный миг
Был удостоен этого предела.

Другой. по благодати. чей родник
Бьет из таких глубин. что взор творенья
До первых струй ни разу не проник.

Направил к правде все свои стремленья;
И бог. за светом свет. ему открыл
Грядущую годину искупленья;

И с той поры он в этой вере жил.
И не терпел языческого смрада.
И племя развращенное корил.

Он крестник был трех жен господня сада.
Идущих рядом с правым колесом. —
Сверх десяти столетий до обряда.

О предопределение. в каком
Скрыт недре корень твой от глаз туманных.
Не видящих причину целиком!

Ваш суд есть слово судей самозванных.
О смертные! И мы. хоть бога зрим.
Еще не знаем сами всех избранных.

Мы счастливы неведеньем своим;
Всех наших благ превыше это благо
Что то. что хочет бог. и мы хотим».

Так милостью божественного стяга.
Чтоб озарить мой близорукий взгляд.
Мне подалась целительная влага.

И как певцу искусный лирник в лад
Бряцает на струнах и то. что спето.
Звучит приятнее во много крат.

Так. речи вторя. — ясно помню это. —
Подобно двум мигающим очам. —
Я видел. — оба благодатных света

Как только тот. чьим блеском мир сияет.
Покинет нами зримый небосклон.
И ясный день повсюду угасает.

Твердь. чьи высоты озарял лишь он.
Вновь проступает в яркости мгновенной
Несчетных светов. где один зажжен.

Я вспомнил этот стройный чин вселенной.
Чуть символ мира и его вождей
Сомкнул. смолкая. клюв благословенный;

Затем что весь собор живых огней.
Лучистей вспыхнув. начал песнопенья.
Утраченные памятью моей.

«Жену высокой жизни и деяний. —
Она в ответ. — покоит вышний град.
Те. кто ее не бросил одеяний.

До самой смерти бодрствуют и спят
Близ жениха. который всем обетам.
Ему с любовью принесенным. рад.

Я. вслед за ней. наскучив рано светом.
В ее одежды тело облекла.
Быть верной обещав ее заветам.

Но люди. в жажде не добра. а зла.
Меня лишили тихой сени веры.
И знает бог. чем жизнь моя была.

А этот блеск. как бы превыше меры.
Что вправо от меня тебе предстал.
Пылая всем сияньем нашей сферы.

Внимая мне. и о себе внимал:
С ее чела. как и со мной то было.
Сорвали тень священных покрывал.

Когда ее вернула миру сила.
В обиду ей и оскорбив алтарь. —
Она покровов сердца не сложила.

То свет Костанцы. столь великой встарь.
Кем от второго вихря. к свевской славе.
Рожден был третий вихрь. последний царь».

Так молвила. потом запела «Ave.
Maria». исчезая под напев.
Как тонет груз и словно тает въяве.

Мой взор. вослед ей пристально смотрев.
Насколько можно было. с ней простился.
И. к цели больших дум его воздев.

Я к Беатриче снова обратился;
Но мне она в глаза сверкнула так.
Что взгляд сперва. не выдержав. смутился;

Как чистое. прозрачное стекло
Иль ясных вод спокойное теченье.
Где дно от глаз неглубоко ушло.

Нам возвращают наше отраженье
Столь бледным. что жемчужину скорей
На белизне чела отыщет зренье. —

Такой увидел я чреду теней.
Беседы ждавших; тут я обманулся
Иначе. чем влюбившийся в ручей.

Каков он был. о. как произнесу.
Тот дикий лес. дремучий и грозящий.
Чей давний ужас в памяти несу!

Так горек он. что смерть едва ль не слаще.
Но. благо в нем обретши навсегда.
Скажу про все. что видел в этой чаще.

Не помню сам. как я вошел туда.
Настолько сон меня опутал ложью.
Когда я сбился с верного следа.

Но к холмному приблизившись подножью.
Которым замыкался этот дол.
Мне сжавший сердце ужасом и дрожью.

Я увидал. едва глаза возвел.
Что свет планеты. всюду путеводной.
Уже на плечи горные сошел.

Тогда вздохнула более свободной
И долгий страх превозмогла душа.
Измученная ночью безысходной.

И словно тот. кто. тяжело дыша.
На берег выйдя из пучины пенной.
Глядит назад. где волны бьют. страша.

Так и мой дух. бегущий и смятенный.
Вспять обернулся. озирая путь.
Всех уводящий к смерти предреченной.

Когда я телу дал передохнуть.
Я вверх пошел. и мне была опора
В стопе. давившей на земную грудь.

И вот. внизу крутого косогора.
Проворная и вьющаяся рысь.
Вся в ярких пятнах пестрого узора.

И я второе царство воспою.
Где души обретают очищенье
И к вечному восходят бытию.

Пусть мертвое воскреснет песнопенье.
Святые Музы. — я взываю к вам;
Пусть Каллиопа. мне в сопровожденье.

Поднявшись вновь. ударит по струнам.
Как встарь. когда Сорок сразила лира
И нанесла им беспощадный срам.

Отрадный цвет восточного сапфира.
Накопленный в воздушной вышине.
Прозрачной вплоть до первой тверди мира.

Опять мне очи упоил вполне.
Чуть я расстался с темью без рассвета.
Глаза и грудь отяготившей мне.

Маяк любви. прекрасная планета.
Зажгла восток улыбкою лучей.
И ближних Рыб затмила ясность эта.

Я вправо. к остью. поднял взгляд очей.
И он пленился четырьмя звездами.
Чей отсвет первых озарял людей.

Казалось. твердь ликует их огнями;
О северная сирая страна.
Где их сверканье не горит над нами!

Покинув оком эти пламена.
Я обратился к остью полуночи.
Где Колесница не была видна;

И некий старец мне предстал пред очи.
Исполненный почтенности такой.
Какой для сына полон облик отчий.

Цвет бороды был исчерна-седой.
И ей волна волос уподоблялась.
Ложась на грудь раздвоенной грядой.

Его лицо так ярко украшалось
Священным светом четырех светил.
Что это блещет солнце — мне казалось.

«Кто вы. и кто темницу вам открыл.
Чтобы к слепому выйти водопаду? —
Колебля оперенье . он спросил. —

Кто вывел вас? Где взяли вы лампаду.
Чтоб выбраться из глубины земли
Сквозь черноту. разлитую по Аду?

Вы ль над законом бездны возмогли.
Иль новое решилось в горней сени.
Что падшие к скале моей пришли?»

Мой вождь. внимая величавой тени.
И голосом. и взглядом. и рукой
Мне преклонил и веки. и колени.

Потом сказал: «Я здесь не сам собой.
Жена сошла с небес. ко мне взывая.
Чтоб я помог идущему со мной.

Но раз ты хочешь точно знать. какая
У нас судьба. то это мне закон.
Который я уважу. исполняя.

Последний вечер не изведал он;
Но был к нему так близок. безрассудный.
Что срок ему недолгий был сужден.

Я устремлял глаза в густые чащи
Зеленых листьев. как иной ловец.
Из-за пичужек жизнь свою губящий.

Но тот. кто был мне больше. чем отец.
Промолвил: «Сын. пора идти; нам надо
Полезней тратить время под конец».

Мой взгляд — и шаг ничуть не позже взгляда —
Вслед мудрецам я обратил тотчас.
И мне в пути их речь была отрада.

Вдруг плач и пенье донеслись до нас. —
«Labia mea. Domine». — рождая
И наслажденье. и печаль зараз.

«Отец. что это?» — молвил я. внимая.
И он: «Быть может. тени там идут.
Земного долга узел разрешая».

Как странники задумчиво бредут
И. на пути настигнув проходящих.
Оглянут незнакомцев и не ждут.

Так. обгоняя нас. не столь спешащих.
Оглядывала нас со стороны
Толпа теней. смиренных и молчащих.

Глаза их были впалы и темны.
Бескровны лица. и так скудно тело.
Что кости были с кожей сращены.

Не думаю. чтоб ссохся так всецело
Сам Эрисихтон. даже досягнув.
Голодный. до страшнейшего предела.

«Вот те. — подумал я. на них взглянув. —
Которые в Ерусалиме жили
В дни Мариам. вонзившей в сына клюв».

«Твой мертвый лик оплакал я когда-то. —
Сказал я. — но сейчас он так изрыт.
Что сердце вновь не меньшей болью сжато.

Молю. скажи мне. что вас так мертвит;
Я так дивлюсь. что мне не до ответа;
Кто полн другим. тот плохо говорит».

И он: «По воле вечного совета
То древо. позади нас. в брызгах вод.
Томительною силою одето.

Поющий здесь и плачущий народ.
За то. что угождал чрезмерно чреву.
В алчбе и в жажде к святости идет.

Охоту есть и пить внушают зеву
Пахучие плоды и водопад.
Который растекается по древу.

И так не раз. пока они кружат.
Свое терзанье обновляют тени.
Или верней — отраду из отрад:

Ведь та же воля шлет их к древней сени.
Что слала и Христа воззвать «Или!» .
Когда спасла нас кровь его мучений».

И я ему: «С тех пор. как плен земли
Твоя душа на лучший мир сменила.
Еще пять лет. Форезе. не прошли.

И если раньше исчерпалась сила
В тебе грешить. чем тяжкий твой порок
Благая боль пред богом облегчила.

То как же ты сюда подняться мог?
Я ждал тебя застать на нижней грани.
Там. где выплачивают срок за срок».

И он мне: «Сладкую полынь страданий
Испить так рано был я приведен
Моею Неллой. Скорбь ее рыданий.

Ее мольбы и сокрушенный стон
Меня оттуда извлекли до срока.
Минуя все круги. на этот склон.

Тем драгоценней для господня ока
Моя вдовица. милая жена.
Что в доблести все больше одинока;

Сардинская Барбаджа — та скромна
И женской честью может похваляться
Пред той Барбаджей. где живет она.

О милый брат. к чему распространяться?
Уже я вижу тот грядущий час.
Которого недолго дожидаться.

Когда с амвона огласят указ.
Чтоб воспретить бесстыжим флорентийкам
Разгуливать с сосцами напоказ.

Каким дикаркам или сарацинкам
Духовный или светский нужен бич.
Чтоб с голой грудью не ходить по рынкам?

Когда б могли беспутницы постичь.
Что быстрый бег небес припас их краю.
Уже им рты раскрыл бы скорбный клич;

Я. продолжая начатое слово.
Сказал: «Она. быть может. к вышине
Идет медлительней из-за другого.

Но где Пиккарда. — скажешь ли ты мне?
А здесь — кого бы вспомнить полагалось
Из тех. кто мне дивится в тишине?»

«Моя сестра. чьей красоте равнялась
Ее лишь благость. радостным венцом
На высотах Олимпа увенчалась».

Так он сказал сначала; и потом:
«Ничье прозванье здесь не под запретом;
Ведь каждый облик выдоен постом.

Вот Бонаджунта Луккский. — и при этом
Он пальцем указал. — а тот. щедрей.
Чем прочие. расшитый темным цветом.

Святую церковь звал женой своей;
Он был из Тура; искупает гладом
Больсенских. сваренных в вине. угрей».

Еще он назвал многих. шедших рядом;
И не был недоволен ни один:
Я никого не видел с мрачным взглядом.

Там грыз впустую пильский Убальдин
И Бонифаций. посохом Равенны
Премногих пасший длинный ряд годин.

Там был мессер Маркезе; в век свой бренный
Он мог в Форли. не иссыхая. пить.
Но жаждой мучился ежемгновенной.

Как тот. кто смотрит. чтобы оценить.
Я. посмотрев. избрал поэта Лукки.
Который явно жаждал говорить.

Сквозь шепот. имя словно бы Джентукки
Я чуял там. где сам он чуял зной
Ниспосланной ему язвящей муки.

«Дух. если хочешь говорить со мной. —
Сказал я. — сделай так. чтоб речь звучала
И нам обоим принесла покой».

«Есть женщина. еще без покрывала. —
Сказал он. — С ней отрадным ты найдешь
Мой город. хоть его бранят немало.

Ты это предсказанье унесешь
И. если понял шепот мой превратно.
Потом увидишь. что оно не ложь.

Но ты ли тот. кто миру спел так внятно
Песнь. чье начало я произношу:
«Вы. жены. те. кому любовь понятна?»

И я: «Когда любовью я дышу.
То я внимателен; ей только надо
Мне подсказать слова. и я пишу».

И он: «Я вижу. в чем для нас преграда.
Чем я. Гвиттон. Нотарий далеки
От нового пленительного лада.

Я вижу. как послушно на листки
Наносят ваши перья смысл внушенный.
Что нам. конечно. было не с руки.

Вот все. на взгляд хоть самый изощренный.
Чем разнятся и тот и этот лад».
И он умолк. казалось — утоленный.

Как в воздухе сгрудившийся отряд
Проворных птиц. зимующих вдоль Нила.
Порой спешит. вытягиваясь в ряд.

Так вся толпа вдруг лица отвратила
И быстрым шагом дальше понеслась.
От худобы и воли легкокрыла.

И словно тот. кто. бегом утомясь.
Из спутников рад пропустить любого.
Чтоб отдышаться. медленно пройдясь.

Так здесь. отстав от сонмища святого.
Форезе шел со мной. нетороплив.
И молвил: «Скоро ль встретимся мы снова?»

И я: «Не знаю. сколько буду жив;
Пусть даже близок берег. но желанье
К нему летит. меня опередив;

Затем что край. мне данный в обитанье.
Что день — скуднее доблестью одет
И скорбное предвидит увяданье».

«Идите мимо! Это отпрыск древа.
Которое растет на высотах
И от которого вкусила Ева».

Так чей-то голос говорил в листах;
И мы. теснясь. запретные пределы
Вдоль кручи обогнули второпях.

Ворвался в глубь моей дремоты сонной
Тяжелый гул. и я очнулся вдруг.
Как человек. насильно пробужденный.

Я отдохнувший взгляд обвел вокруг.
Встав на ноги и пристально взирая.
Чтоб осмотреться в этом царстве мук.

Мы были возле пропасти. у края.
И страшный срыв гудел у наших ног.
Бесчисленные крики извергая.

Он был так темен. смутен и глубок.
Что я над ним склонялся по-пустому
И ничего в нем различить не мог.

«Теперь мы к миру спустимся слепому. —
Так начал. смертно побледнев. поэт. —
Мне первому идти. тебе — второму».

И я сказал. заметив этот цвет:
«Как я пойду. когда вождем и другом
Владеет страх. и мне опоры нет?»

«Печаль о тех. кто скован ближним кругом. —
Он отвечал. — мне на лицо легла.
И состраданье ты почел испугом.

Пора идти. дорога не мала».
Так он сошел. и я за ним спустился.
Вниз. в первый круг. идущий вкруг жерла.

Сквозь тьму не плач до слуха доносился.
А только вздох взлетал со всех сторон
И в вековечном воздухе струился.

Он был безбольной скорбью порожден.
Которою казалися объяты
Толпы младенцев. и мужей. и жен.

«Что ж ты не спросишь. — молвил мой вожатый.
Какие духи здесь нашли приют?
Знай. прежде чем продолжить путь начатый.

Стеснилась грудь моя от тяжкой боли
При вести. сколь достойные мужи
Вкушают в Лимбе горечь этой доли.

«Учитель мой. мой господин. скажи. —
Спросил я. алча веры несомненной.
Которая превыше всякой лжи. —

Взошел ли кто отсюда в свет блаженный.
Своей иль чьей-то правдой искуплен?»
Поняв значенье речи сокровенной:

«Я был здесь внове. — мне ответил он. —
Когда. при мне. сюда сошел Властитель.
Хоруговью победы осенен.

Им изведен был первый прародитель;
И Авель. чистый сын его. и Ной.
И Моисей. уставщик и служитель;

И царь Давид. и Авраам седой;
Израиль. и отец его. и дети;
Рахиль. великой взятая ценой;

И много тех. кто ныне в горнем свете.
Других спасенных не было до них.
И первыми блаженны стали эти».

Он говорил. но шаг наш не затих.
И мы все время шли великой чащей.
Я разумею — чащей душ людских.

И в области. невдале отстоящей
От места сна. предстал моим глазам
Огонь. под полушарьем тьмы горящий.

Хоть этот свет и не был близок к нам.
Я видеть мог. что некий многочестный
И высший сонм уединился там.

«Искусств и знаний образец всеместный.
Скажи. кто эти. не в пример другим
Почтенные среди толпы окрестной?»

И он ответил: «Именем своим
Они гремят земле. и слава эта
Угодна небу. благостному к ним».

«Почтите высочайшего поэта! —
Раздался в это время чей-то зов. —
Вот тень его подходит к месту света».

Мой вождь их встретил. и ко мне с приветом
Семья певцов приблизилась сама;
Учитель улыбнулся мне при этом.

И эта честь умножилась весьма.
Когда я приобщен был к их собору
И стал шестым средь столького ума.

Мы шли к лучам. предавшись разговору.
Который лишний здесь и в этот миг.
Насколько там он к месту был и в пору.

Высокий замок предо мной возник.
Семь раз обвитый стройными стенами;
Кругом бежал приветливый родник.

Мы. как землей. прошли его волнами;
Сквозь семь ворот тропа вовнутрь вела;
Зеленый луг открылся перед нами.

Там были люди с важностью чела.
С неторопливым и спокойным взглядом;
Их речь звучна и медленна была.

Мы поднялись на холм. который рядом.
В открытом месте. светел. величав.
Господствовал над этим свежим садом.

На зеленеющей финифти трав
Предстали взорам доблестные тени.
И я ликую сердцем. их видав.

Я зрел Электру в сонме поколений.
Меж коих были Гектор. и Эней.
И хищноокий Цезарь. друг сражений.

Пентесилея и Камилла с ней
Сидели возле. и с отцом — Лавина;
Брут. первый консул. был в кругу теней;

Дочь Цезаря. супруга Коллатина.
И Гракхов мать. и та. чей муж Катон;
Поодаль я заметил Саладина.

Потом. взглянув на невысокий склон.
Я увидал: учитель тех. кто знает.
Семьей мудролюбивой окружен.

К нему Сократ всех ближе восседает
И с ним Платон; весь сонм всеведца чтит;
Здесь тот. кто мир случайным полагает.

Философ знаменитый Демокрит;
Здесь Диоген. Фалес с Анаксагором.
Зенон. и Эмпедокл. и Гераклит;

Диоскорид. прославленный разбором
Целебных качеств; Сенека. Орфей.
Лин. Туллий; дальше представали взорам

Там — геометр Эвклид. там — Птолемей.
Там — Гиппократ. Гален и Авиценна.
Аверроис. толковник новых дней.

Я всех назвать не в силах поименно;
Мне нужно быстро молвить обо всем.
И часто речь моя несовершенна.

Синклит шести распался. мы вдвоем;
Из тихой. сени в воздух потрясенный
Уже иным мы движемся путем.

И я увидел после этих слов.
Что четверо к нам держат шаг державный;
Их облик был ни весел. ни суров.

«Взгляни. — промолвил мой учитель славный. —
С мечом в руке. величьем осиян.
Трем остальным предшествует. как главный.

Гомер. превысший из певцов всех стран;
Второй — Гораций. бичевавший нравы;
Овидий — третий. и за ним — Лукан.

Нас связывает титул величавый.
Здесь прозвучавший. чуть я подошел;
Почтив его. они. конечно. правы».

Так я узрел славнейшую из школ.
Чьи песнопенья вознеслись над светом
И реют над другими. как орел.

Что эти не грешили; не спасут
Одни заслуги. если нет крещенья.
Которым к вере истинной идут;

Кто жил до христианского ученья.
Тот бога чтил не так. как мы должны.
Таков и я. За эти упущенья.

Не за иное. мы осуждены.
И здесь. по приговору высшей воли.
Мы жаждем и надежды лишены».

«Припомните. — он говорил. — Нефелы
Проклятый род. когда он. сыт и пьян.
На бой с Тезеем ринулся. двутелый;

И как вольготно лил еврейский стан.
За что и был отвергнут Гедеоном.
Когда с холмов он шел на Мадиан».

Так. стороною. под нависшим склоном.
Мы шли и слушали про грех обжор.
Сопровожденный горестным уроном.

Потом. все трое. вышли на простор
И так прошли в раздумье. молчаливы.
За тысячу шагов. потупя взор.

«О чем бы так задуматься могли вы?» —
Нежданный голос громко прозвучал.
Так что я вздрогнул. словно зверь пугливый.

Я поднял взгляд; вовеки не блистал
Настолько ослепительно и ало
В горниле сплав стекла или металл.

Как тот блистал. чье слово нас встречало:
«Чтобы подняться на гору. здесь вход;
Идущим к миру — здесь идти пристало».

Мой взор затмился. встретив облик тот;
И я пошел вослед за мудрецами.
Как человек. когда на слух идет.

И как перед рассветными лучами
Благоухает майский ветерок.
Травою напоенный и цветами.

Так легкий ветер мне чело облек.
И я почуял перьев мановенье.
Распространявших амврозийный ток.

И услыхал: «Блажен. чье озаренье
Столь благодатно. что ему чужда
Услада уст и вкуса вожделенье.

И он: «Иди. Зачинщика всех бед
Звериный хвост. — мне это въяве зримо. —
Влачит к ущелью. где пощады нет.

Зверь мчится все быстрей. неудержимо.
И тот уже растерзан. и на срам
Оставлен труп. простертый недвижимо.

Не много раз вращаться тем кругам
(Он вверх взглянул). чтобы ты понял ясно
То. что ясней не вымолвлю я сам.

Теперь простимся; время здесь всевластно.
А. идя равной поступью с тобой.
Я принужден терять его напрасно».

Как. отделясь от едущих гурьбой.
Наездник мчит коня насколько можно.
Чтоб. ради славы. первым встретить бой.

Так. торопясь. он зашагал тревожно;
И вновь со мной остались эти два.
Чье имя в мире было столь вельможно.

Уже его я различал едва.
И он не больше был доступен взгляду.
Чем были разуму его слова.

Когда живую. всю в плодах. громаду
Другого древа я увидел вдруг.
Крутого склона обогнув преграду.

Я видел — люди. вскинув кисти рук.
Взывали к листьям. веющим широко.
Как просит детвора. теснясь вокруг.

А окруженный не дает до срока.
Но. чтобы зуд желания возрос.
Приманку держит на виду высоко.

Потом ушли. как пробудясь от грез.
Мы подступили. приближаясь слева.
К стволу. не внемлющему просьб и слез.

Ход не мешал речам. и речи — ходу;
И мы вперед спешили. как спешит
Корабль под ветром в добрую погоду.

А тени. дважды мертвые на вид.
Провалы глаз уставив на живого.
Являли ясно. как он их дивит.

Беда. — когда я верно предрекаю. —
Их ждет скорей. чем станет бородат
Иной. кто спит сейчас под «баю-баю».

Но не таись передо мною. брат!
Не — только я. но все. кто с нами рядом.
Глядят туда. где свет тобой разъят».

Я молвил: «Если ты окинешь взглядом.
Как ты со мной и я с тобой живал.
Воспоминанье будет горьким ядом.

От жизни той меня мой вождь воззвал.
На днях. когда над нами округленной
Была (и я на солнце указал)

Сестра того. Меня он в тьме бездонной
Провел средь истых мертвых. и за ним
Я движусь. истой плотью облеченный.

Так я поднялся. им руководим.
Всю эту гору огибая кружно.
Где правят тех. кто в мире был кривым.

Он говорит. что мы дойдем содружно
До высоты. где Беатриче ждет;
А там ему меня покинуть нужно.

Так говорит Вергилий. этот вот
(Я указал); другой — та тень святая.
Которой ради дрогнул ваш оплот.

Как перстни без камней. глазницы были;
Кто ищет «omo» на лице людском.
Здесь букву М прочел бы без усилий.

Кто. если он с причиной незнаком.
Поверил бы. что тени чахнут тоже.
Прельщаемые влагой и плодом?

Я удивлялся. как. ни с чем не схоже.
Их страждущая плоть изморена.
Их худобе и шелудивой коже;

И вот из глуби черепа одна
В меня впилась глазами и вскричала:
«Откуда эта милость мне дана?»

Ее лица я не узнал сначала.
Но в голосе я сразу угадал
То. что в обличье навсегда пропало.

От этой искры ярко засиял
Знакомый образ. встав из тьмы бесследной.
И я черты Форезе увидал.

«О. не гнушайся этой кожей бледной. —
Так он просил. — и струпною корой.
И этой плотью. мясом слишком бедной!

Скажи мне правду о себе. открой.
Кто эти души. два твоих собрата;
Не откажись поговорить со мной!»

Как я сказал. к нему я в этот трудный
Был послан час; и только через тьму
Мог вывести его стезею чудной.

Весь грешный люд я показал ему;
И души показать ему желаю.
Врученные надзору твоему.

Как мы блуждали. я не излагаю;
Мне сила свыше помогла. и вот
Тебя я вижу и тебе внимаю.

Ты благосклонно встреть его приход:
Он восхотел свободы. столь бесценной.
Как знают все. кто жизнь ей отдает.

Ты это знал. приняв. как дар блаженный.
Смерть в Утике. где ризу бытия
Совлек. чтоб в грозный день ей стать нетленной.

Запретов не ломал ни он. ни я:
Он — жив. меня Минос нигде не тронет.
И круг мой — тот. где Марция твоя

На дне очей мольбу к тебе хоронит.
О чистый дух. считать ее своей.
Пусть мысль о ней и к нам тебя преклонит!

Дай нам войти в твои семь царств. чтоб ей
Тебя я славил. ежели пристала
Речь о тебе средь горестных теней».

«Мне Марция настолько взор пленяла.
Пока я был в том мире. — он сказал. —
Что для нее я делал все. бывало.

Теперь меж нас бежит зловещий вал;
Я. изведенный силою чудесной.
Блюдя устав. к ней безучастен стал.

Но если ты посол жены небесной.
Достаточно и слова твоего.
Без всякой льстивой речи. здесь невместной.

Ступай и тростьем опояшь его
И сам ему омой лицо. стирая
Всю грязь. чтоб не осталось ничего.

Нельзя. глазами мглистыми взирая.
Идти навстречу первому из слуг.
Принадлежащих к светлым сонмам Рая.

Весь этот островок обвив вокруг.
Внизу. где море бьет в него волною.
Растет тростник вдоль илистых излук.

Растения. обильные листвою
Иль жесткие. не могут там расти.
Затем что неуступчивы прибою.

Вернитесь не по этому пути;
Восходит солнце и покажет ясно.
Как вам удобней на гору взойти».

Так он исчез; я встал с колен и. страстно
Прильнув к тому. кто был моим вождем
Его глаза я вопрошал безгласно.

Он начал: «Сын. ступай за мной; идем
В ту сторону; мы здесь на косогоре
И по уклону книзу повернем».

Он наступал как будто на меня.
От голода рыча освирепело
И самый воздух страхом цепеня.

И с ним волчица. чье худое тело.
Казалось. все алчбы в себе несет;
Немало душ из-за нее скорбело.

Меня сковал такой тяжелый гнет.
Перед ее стремящим ужас взглядом.
Что я утратил чаянье высот.

И как скупец. копивший клад за кладом.
Когда приблизится пора утрат.
Скорбит и плачет по былым отрадам.

Так был и я смятением объят.
За шагом шаг волчицей неуемной
Туда теснимый. где лучи молчат.

Пока к долине я свергался темной.
Какой-то муж явился предо мной.
От долгого безмолвья словно томный.

Его узрев среди пустыни той:
«Спаси. — воззвал я голосом унылым. —
Будь призрак ты. будь человек живой!»

Он отвечал: «Не человек; я был им;
Я от ломбардцев низвожу мой род.
И Мантуя была их краем милым.

Рожден sub Julio. хоть в поздний год.
Я в Риме жил под Августовой сенью.
Когда еще кумиры чтил народ.

«Ты должен выбрать новую дорогу. —
Он отвечал мне. увидав мой страх. —
И к дикому не возвращаться логу;

Волчица. от которой ты в слезах.
Всех восходящих гонит. утесняя.
И убивает на своих путях;

Она такая лютая и злая.
Что ненасытно будет голодна.
Вслед за едой еще сильней алкая.

Со всяческою тварью случена.
Она премногих соблазнит. но славный
Нагрянет Пес. и кончится она.

Не прах земной и не металл двусплавный.
А честь. любовь и мудрость он вкусит.
Меж войлоком и войлоком державный.

Италии он будет верный щит.
Той. для которой умерла Камилла.
И Эвриал. и Турн. и Нис убит.

Свой бег волчица где бы ни стремила.
Ее. нагнав. он заточит в Аду.
Откуда зависть хищницу взманила.

И я тебе скажу в свою чреду:
Иди за мной. и в вечные селенья
Из этих мест тебя я приведу.

И ты услышишь вопли исступленья
И древних духов. бедствующих там.
О новой смерти тщетные моленья;

Потом увидишь тех. кто чужд скорбям
Среди огня. в надежде приобщиться
Когда-нибудь к блаженным племенам.

Но если выше ты захочешь взвиться.
Тебя душа достойнейшая ждет:
С ней ты пойдешь. а мы должны проститься;

Царь горних высей. возбраняя вход
В свой город мне. врагу его устава.
Тех не впускает. кто со мной идет.

Он всюду царь. но там его держава;
Там град его. и там его престол;
Блажен. кому открыта эта слава!»

«О мой поэт. — ему я речь повел. —
Молю Творцом. чьей правды ты не ведал:
Чтоб я от зла и гибели ушел.

Яви мне путь. о коем ты поведал.
Дай врат Петровых мне увидеть свет
И тех. кто душу вечной муке предал».

Я был поэт и вверил песнопенью.
Как сын Анхиза отплыл на закат
От гордой Трои. преданной сожженью.

Но что же к муке ты спешишь назад?
Что не восходишь к выси озаренной.
Началу и причине всех отрад?»

«Так ты Вергилий. ты родник бездонный.
Откуда песни миру потекли? —
Ответил я. склоняя лик смущенный. —

О честь и светоч всех певцов земли.
Уважь любовь и труд неутомимый.
Что в свиток твой мне вникнуть помогли!

Ты мой учитель. мой пример любимый;
Лишь ты один в наследье мне вручил
Прекрасный слог. везде превозносимый.

Смотри. как этот зверь меня стеснил!
О вещий муж. приди мне на подмогу.
Я трепещу до сокровенных жил!»

Уже заря одолевала в споре
Нестойкий мрак. и. устремляя взгляд.
Я различал трепещущее море.

Мы шли. куда нас вел безлюдный скат.
Как тот. кто вновь дорогу обретает
И. лишь по ней шагая. будет рад.

Дойдя дотуда. где роса вступает
В боренье с солнцем. потому что там.
На ветерке. нескоро исчезает. —

Я дева мать. дочь своего же сына.
Смиренней и возвышенней всего.
Предъизбранная промыслом вершина.

В тебе явилось наше естество
Столь благородным. что его творящий
Не пренебрег твореньем стать его.

В твоей утробе стала вновь горящей
Любовь. чьим жаром райский цвет возник.
Раскрывшийся в тиши непреходящей.

Здесь ты для нас — любви полдневный миг;
А в дельном мире. смертных напояя.
Ты — упования живой родник.

Ты так властна. и мощь твоя такая.
Что было бы стремить без крыл полет —
Ждать милости. к тебе не прибегая.

Не только тем. кто просит. подает
Твоя забота помощь и спасенье.
Но просьбы исполняет наперед.

Ты — состраданье. ты — благоволенье.
Ты — всяческая щедрость. ты одна —
Всех совершенств душевных совмещенье!

Он. человек. который ото дна
Вселенной вплоть досюда. часть за частью.
Селенья духов обозрел сполна.

К тебе зовет о наделенье властью
Столь мощною очей его земных.
Чтоб их вознесть к Верховнейшему Счастью.

И я. который ради глаз моих
Так не молил о вспоможенье взгляду.
Взношу мольбы. моля услышать их:

Развей пред ним последнюю преграду
Телесной мглы своей мольбой о нем
И высшую раскрой ему Отраду.

Еще. царица. властная во всем.
Молю. чтоб он с пути благих исканий.
Узрев столь много. не сошел потом.

Смири в нем силу смертных порываний!
Взгляни: вслед Беатриче весь собор.
Со мной прося. сложил в молитве длани!»

Возлюбленный и чтимый богом взор
Нам показал. к молящему склоненный.
Что милостивым будет приговор;

Затем вознесся в Свет Неомраченный.
Куда нельзя и думать. чтоб летел
Вовеки взор чей-либо сотворенный.

И я. уже предчувствуя предел
Всех вожделений. поневоле. страстно
Предельным ожиданьем пламенел.

Бернард с улыбкой показал безгласно.
Что он меня взглянуть наверх зовет;
Но я уже так сделал самовластно.

Мои глаза. с которых спал налет.
Все глубже и все глубже уходили
В высокий свет. который правда льет.

И здесь мои прозренья упредили
Глагол людей; здесь отступает он.
А памяти не снесть таких обилий.

Как человек. который видит сон
И после сна хранит его волненье.
А остального самый след сметен.

Таков и я. во мне мое виденье
Чуть теплится. но нега все жива
И сердцу источает наслажденье;

Так топит снег лучами синева;
Так легкий ветер. листья взвив гурьбою.
Рассеивал Сибиллины слова.

О Вышний Свет. над мыслию земною
Столь вознесенный. памяти моей.
Верни хоть малость виденного мною

И даруй мне такую мощь речей.
Чтобы хоть искру славы заповедной
Я сохранил для будущих людей!

В моем уме ожив. как отсвет бледный.
И сколько-то в стихах моих звуча.
Понятней будет им твой блеск победный.

Свет был так резок. зренья не мрача.
Что. думаю. меня бы ослепило.
Когда я взор отвел бы от луча.

Меня. я помню. это окрылило.
И я глядел. доколе в вышине
Не вскрылась Нескончаемая Сила.

О щедрый дар. подавший смелость мне
Вонзиться взором в Свет Неизреченный
И созерцанье утолить вполне!

Я видел — в этой глуби сокровенной
Любовь как в книгу некую сплела
То. что разлистано по всей вселенной:

Суть и случайность. связь их и дела.
Все — слитое столь дивно для сознанья.
Что речь моя как сумерки тускла.

Я самое начало их слиянья.
Должно быть. видел. ибо вновь познал.
Так говоря. огромность ликованья.

Единый миг мне большей бездной стал.
Чем двадцать пять веков — затее смелой.
Когда Нептун тень Арго увидал.

Как разум мои взирал. оцепенелый.
Восхищен. пристален и недвижим
И созерцанием опламенелый.

В том Свете дух становится таким.
Что лишь к нему стремится неизменно.
Не отвращаясь к зрелищам иным;

Затем что все. что сердцу вожделенно.
Все благо — в нем. и вне его лучей
Порочно то. что в нем всесовершенно.

Отныне будет речь моя скудней. —
Хоть и немного помню я. — чем слово
Младенца. льнущего к сосцам грудей.

Не то. чтоб свыше одного простого
Обличия тот Свет живой вмещал:
Он все такой. как в каждый миг былого;

Но потому. что взор во мне крепчал.
Единый облик. так как я при этом
Менялся сам. себя во мне менял.

Я увидал. объят Высоким Светом
И в ясную глубинность погружен.
Три равноемких круга. разных цветом.

Один другим. казалось. отражен.
Как бы Ирида от Ириды встала;
А третий — пламень. и от них рожден.

О. если б слово мысль мою вмещало. —
Хоть перед тем. что взор увидел мой.
Мысль такова. что мало молвить: «Мало»!