Бердяев Николай Александрович – является русским верующим и политическим философом. Он — очень мудрый и грамотный человек. Родился 18 марта 1874 года в небольшом имении Обухово. Цитаты и афоризмы этого человека наполнены мудростью и грамотностью. Использование этих цитат поможет с легкостью выделиться в коллективе. Бердяев Николай Александрович — цитаты и афоризмы ниже в данной подборке.
Женщина необыкновенно склонна к рабству и вместе с тем склонна порабощать.
Вежливость — это хорошо организованное равнодушие.
Человек имеет священное право на одиночество.
Ничего нельзя любить, кроме вечности, и нельзя любить никакой любовью, кроме вечной любви.
Жизнь христианина есть самораспятие.
Злейший враг свободы — сытый и довольный раб.
Революцию действительно революционную осуществить возможно не во внешнем мире, а лишь в душе и теле человека.
Семья — взаимное несение тягот и школа жертвенности.
Человек — раб потому, что свобода трудна, рабство же легко.
Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад.
Пусть я не знаю смысла жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни.
Падение человека возможно лишь с высоты, и само падение человека есть знак его величия.
Мгновение, как часть уходящего времени, несет в себе всю разорванность, всю мучительность времени, вечное разделение на прошлое и будущее.
Капиталистическая цивилизация новейших времен убивала Бога, она была самой безбожной цивилизацией. Ответственность за преступление богоубийства лежит на ней, а не на революционном социализме, который лишь усвоил себе дух «буржуазной» цивилизации и принял отрицательное её наследие.
Вся прошлая история нашей жизни, вся прошлая история человечества входит в наше настоящее и лишь в этом качестве существует.
Совесть есть духовное, сверхприродное начало в человеке, и она совсем не социального происхождения. Социального происхождения скорее засорение и искажение совести. Совесть и есть та глубина человеческой природы, на которой она не окончательно отпала от Бога, сохранила связь с Божественным миром.
… христианский мир мало знает Православие. Знают только внешние и по преимуществу отрицательные стороны Православной Церкви, но не внутренние, духовные сокровища.
Проблема времени есть основная проблема человеческого существования.
Конфликт жалости и свободы… Жалость может привести к отказу от свободы, свобода может привести к безжалостности… Человек не может, не должен в своем восхождении улететь из мира, снять с себя ответственность за других. Каждый отвечает за всех… Свобода не должна стать снятием ответственности за ближних. Жалость, сострадание напоминают об этом свободе.
Чудо должно быть от веры, а не вера от чуда.
Творчество — переход небытия в бытие через акт свободы.
Личность есть боль. Героическая борьба за реализацию личности болезненна. Можно избежать боли, отказавшись от личности. И человек слишком часто это делает.
Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.
Вера есть обращение к таинственному, сокровенному духовному миру, который открывается свободе и закрыт для необходимости.
Поистине трагично положение философа. Его почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии и притом с самых разнообразных сторон.
Религия есть сложное социальное явление, в котором откровение Бога, то есть чистый и первичный религиозный феномен, перемешивается с коллективной человеческой реакцией на это откровение, с человеческим использованием его для разнообразных интересов.
Ошибочно думать, что эмоция субъективна, а мышление объективно. Ошибочно думать, что познающий через интеллект соприкасается с бытием, через эмоцию же остается в своем субъективном мире.
Человеческие эмоции в значительной степени социально объективированы, совсем не субъективны. Лишь часть эмоциональной жизни субъективна и индивидуальна. Человеческое же мышление может быть очень субъективным и часто таким бывает, мышление бывает более индивидуально, чем эмоцияи.
Время есть как бы распавшаяся вечность, и в этой распавшейся вечности неуловима ни одна из распавшихся частей, ни прошлое, ни настоящее, ни будущее. Человеческая судьба осуществляется в этой распавшейся вечности, в этой страшной реальности времени и вместе с тем призрачности прошлого, настоящего и будущего. Поэтому так превратна человеческая судьба.
Свобода есть основной внутренний признак каждого существа, сотворенного по образу и подобию Божьему: в этом признаке и заключено абсолютное совершенство плана творения.
Государство существует не для того, чтобы на земле был рай, а для того, чтобы на земле не было ада.
Так называемые «противоестественные» формы любви и полового соединения, приводящие к негодованию ограниченных моралистов, с высшей точки зрения нисколько не хуже, иногда даже лучше форм так называемого «естественного» соединения… Я не знаю, что такое нормальное, естественное половое слияние, и утверждаю, что никто этого не знает. Гигиена очень полезная вещь, но в ней нельзя искать критериев добра и красоты, нельзя искать этих критериев и в фикции «естественности», сообразности с природой.
Вежливость есть символически условное выражение уважения ко всякому человеку.
Нет ничего более злого, чем стремление осуществить во что бы то ни стало благо.
Мы освободимся от высшего гнета лишь тогда, когда освободимся от внутреннего рабства.
Творчество — переход небытия в бытие через акт свободы.
Течение времени безнадежно печально. Печален взгляд человека на уходящее время.
Любовь есть интимно-личная сфера жизни, в которую общество не смеет вмешиваться.
Высочайший, истинный страх, или экзистенциальный ужас, человек способен ощущать не перед реальными опасностями обычной, повседневной жизни, а лишь перед вечной тайной бытия.
Можно испытать заботу и страх перед болезнью близкого человека и опасностью смерти, но, когда наступает минута смерти, заботы уже нет и нет обыденного страха, а есть мистический ужас перед тайной смерти, есть тоска по миру, в котором смерти нет.
Забвение приходит как освобождение и облегчение. Человек постоянно хочет забыться, забыть о прошлом и будущем.
Подлинная любовь дает силы другому, любовь-похоть вампирически поглощает силу другого.
У женщин есть необыкновенная способность порождать иллюзии — быть не такими, каковы они на самом деле.
Демократия — есть строй, когда еще не знают, кого слушаться, но уже знают, кого не надо слушаться.
Знание — принудительно, вера — свободна.
Течение времени безнадежно печально. Печален взгляд человека на уходящее время.
Забвение приходит как освобождение и облегчение. Человек постоянно хочет забыться, забыть о прошлом и будущем.
Все живое развивается. В мире нет неподвижности, все меняется и развивается. Но есть и сила инерции, сопротивление всякому изменению, вражда ко всякой новизне.
Человеческой жизни свойственно не только развитие, возникновение раньше не бывшего, но и окостенение, минерализация.
Жизнь есть изменение, и жизни нет без новизны. Но изменение может быть изменой.
Реализация человеческой личности предполагает изменение и новизну, но и предполагает и неизменное, без чего нет личности.
В развитии личности человек должен быть верен себе, не изменять себе, сохранять свое лицо, предназначенное для вечности.
Свобода есть порождение необходимости, осознанная необходимость.
Возникновение новизны, небывшего есть величайшая тайна мировой жизни.
Неверно было бы сказать, что существует нравственное совершенствование человека и человеческих обществ по поступательной восходящей линии. Происходит и нравственный регресс, обнаруживаются все новые и новые формы человеческой зверости, и в формах более утонченных и отвратительных.
Никак нельзя сказать, что современные писатели находятся на более высокой ступени развития, чем Софокл, Данте, или Шекспир.
Эволюция не означает непременного прогресса, движения к высшей цели, к Царству Божьему, может даже означать регресс. Новизна не означает непременно улучшения и достижения высшей ценности.
Творчество есть всегда прирост, прибавление, создание нового, не бывшего в мире.
Творчество всегда есть самоопределение, выход из пределов своего замкнутого личного бытия. Творец забывает о спасении, он думает о ценностях сверхчеловеческих.
Творчество означает переход души в иной план бытия. И душа может жить одновременно в разных планах бытия, может быть на высоте и в низинах, может дерзновенно творить и смиренно каяться.
Творчество познавательное или творчество художественное имеет нравственное значение, ибо все, что творит высшие ценности, имеет нравственное значение.
Сера всякая жизнь, и вечно зелено древо теории. «Теория» есть творчество, «жизнь» же может быть серой обыденностью, борьбой за существование, семейными дрязгами, неудачами, разочарованиями.
Греховность, дефектность, падшесть нужно вседа искать в самом бытии.
Религия исторически всегда объективируется и социализируется. И тогда она попадает под власть необходимости. Тогда религия рационализируется. Тогда религия создает не общение, а общество, тогда она подчинена государству, тогда ее можно обяснять социологически.
В любви есть деспотизм и рабство. И наиболее деспотична любовь женская, требующая себе всего!
Есть предел возможности выносить страдание. За этим пределом человек теряет сознание и этим как бы спасает себя.
Когда не обладаешь мудростью, остается любить мудрость, т. е. быть философом.
Экономика — лишь условие и средство человеческой жизни, но не цель её, не высшая ценность и не определяющая причина.
Любовь — как бы универсальная энергия жизни, обладающая способностью превращать злые страсти в страсти творческие.
Конфликт жалости и свободы… Жалость может привести к отказу от свободы, свобода может привести к безжалостности… Человек не может, не должен в своем восхождении улететь из мира, снять с себя ответственность за других. Каждый отвечает за всех… Свобода не должна стать снятием ответственности за ближних. Жалость, сострадание напоминают об этом свободе.
Нет более горькой и унизительной зависимости, чем зависимость от воли человеческой, от произвола равных себе.
Смысл консерватизма не в том, чтобы замедлить движение вперед и вверх, но чтобы предотвратить скатывание назад и вниз, в хаос и тьму первобытного общества.
Чудо должно быть от веры, а не вера от чуда.
Бога отрицают или потому, что мир так плох, или потому, что мир так хорош.
Свобода есть право на неравенство.
Мы приходим к Богу совсем не потому, что рациональное мышление требует бытия Божьего, а потому, что мир упирается в тайну и в ней рациональное мышление кончается.
Мужская любовь частична, она не захватывает всего существа. Женская любовь более целостна, она может подниматься до необычайной высоты.
Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, то есть совмещение противоположностей. Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушить к себе сильную любовь и сильную ненависть.
Истина познается в свободе и через свободу. Навязанная мне истина, во имя которой требуют от меня отречения от свободы, совсем не есть истина, а есть чертов соблазн. Познание истины меня освободит. Но тут одна свобода в конце, другая свобода в начале. Я свободно познаю, ту истину, которая меня освобождает. Никакой авторитет в мире не может мне навязать эту истину.
Христианство учит не бояться страдания. Ибо страдал сам Бог, Сын Божий. Один только путь раскрыт перед человеком, путь просветления и возрождения жизни, — принятия страдания как креста, который каждый должен нести и идти за ним, за Распятым на кресте. В этом глубочайшая тайна христианства, христианской этики. Страдание связано с грехом и злом, как и смерть — последнее испытание человека. Но страдание есть также путь искупления, просветления и возрождения. Таков христианский парадокс относительно страдания, и его нужно принять и изжить. Страдание христианина есть вольное принятие креста, вольное несение его.
Необходимость есть падшая свобода.
Ожидание чуда есть одна из слабостей русского народа.
Народу кажется, что он свободен в революциях, это — страшный самообман. Он — раб темных стихий… В революции не бывает и не может быть свободы, революция всегда враждебна духу свободы… Революция… случается с человеком, как случается болезнь, несчастье, стихийное бедствие, пожар или наводнение.
Ничто так не искажает человеческую природу, как маниакальные идеи. Если человеком овладевает идея, что всё мировое зло в евреях, масонах, большевиках, еретиках и буржуазии и т. д., то самый добрый человек превращается в дикого зверя.
Время есть как бы распавшаяся вечность, и в этой распавшейся вечности неуловима ни одна из распавшихся частей, ни прошлое, ни настоящее, ни будущее. Человеческая судьба осуществляется в этой распавшейся вечности, в этой страшной реальности времени и вместе с тем призрачности прошлого, настоящего и будущего. Поэтому так превратна человеческая судьба.
Неверно было бы сказать, что существует нравственное совершенствование человека и человеческих обществ по поступательной восходящей линии. Происходит и нравственный регресс, обнаруживаются все новые и новые формы человеческой зверости, и в формах более утонченных и отвратительных.
Эволюция не означает непременного прогресса, движения к высшей цели, к Царству Божьему, может даже означать регресс. Новизна не означает непременно улучшения и достижения высшей ценности.
Творчество означает переход души в иной план бытия. И душа может жить одновременно в разных планах бытия, может быть на высоте и в низинах, может дерзновенно творить и смиренно каяться.
Сера всякая жизнь, и вечно зелено древо теории. «Теория» есть творчество, «жизнь» же может быть серой обыденностью, борьбой за существование, семейными дрязгами, неудачами, разочарованиями.
Вера в бессмертие есть не только утешительная вера, облегчающая жизнь, она есть также страшная, ужасная вера, отягчающая жизнь безмерной ответственностью.
Вера есть обращение к таинственному, сокровенному духовному миру, который открывается свободе и закрыт для необходимости.
Проблема времени есть основная проблема человеческого существования.
Творчество познавательное или творчество художественное имеет нравственное значение, ибо все, что творит высшие ценности, имеет нравственное значение.
Греховность, дефектность, падшесть нужно вседа искать в самом бытии.
Религия исторически всегда объективируется и социализируется. И тогда она попадает под власть необходимости. Тогда религия рационализируется. Тогда религия создает не общение, а общество, тогда она подчинена государству, тогда ее можно обяснять социологически.
В любви есть деспотизм и рабство. И наиболее деспотична любовь женская, требующая себе всего!
Творчество есть всегда прирост, прибавление, создание нового, не бывшего в мире.
Личность есть боль. Героическая борьба за реализацию личности болезненна. Можно избежать боли, отказавшись от личности. И человек слишком часто это делает.
По характеру я феодал, сидящий в своём замке с поднятым мостом и отстреливающийся.
Тайна творчества есть тайна свободы.
Социализм есть знак того, что христианство не осуществило своей задачи в мире.
Будущее есть убийца всякого прошлого мгновения; злое время разорвано на прошлое и будущее, в середине которого стоит некая неуловимая точка.
Основная мысль человека есть мысль о Боге, основная мысль Бога есть мысль о человеке.
Наша любовь всегда должна быть сильнее нашей ненависти. Нужно любить Россию и русский народ больше, чем ненавидеть революцию и большевиков.
Совесть есть духовное, сверхприродное начало в человеке, и она совсем не социального происхождения. Социального происхождения скорее засорение и искажение совести. Совесть и есть та глубина человеческой природы, на которой она не окончательно отпала от Бога, сохранила связь с Божественным миром.
Война, конечно, несет с собой опасность варваризации и оргубления. Она сдирает покровы культуры и обнажает ветхую человеческую природу.
Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.
Глубокий кризис искусства чувствуется также в живописи последних дней, в кубизме, в футуризме. Как ни искажено искусство сегодняшнего дня рекламой и шарлатанством, но за всей этой накипью скрыто что-то более глубокое. Кубизм Пикассо — явление очень значительное и волнующее. В картинах Пикассо чувствуется настоящая жуть распластования, дематериализации, декристаллизации мира, распыление плоти мира, срывание всех покровов. После Пикассо, испытавшего в живописи космический ветер, нет уже возврата к старой воплощённой красоте.
Поистине трагично положение философа. Его почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии и притом с самых разнообразных сторон.
Религия есть сложное социальное явление, в котором откровение Бога, то есть чистый и первичный религиозный феномен, перемешивается с коллективной человеческой реакцией на это откровение, с человеческим использованием его для разнообразных интересов.
Социализм есть знак того, что христианство не осуществило своей задачи в мире.
Народу кажется, что он свободен в революциях, это — страшный самообман. Он — раб темных стихий… В революции не бывает и не может быть свободы, революция всегда враждебна духу свободы… Революция… случается с человеком, как случается болезнь, несчастье, стихийное бедствие, пожар или наводнение.
Основная мысль человека есть мысль о Боге, основная мысль Бога есть мысль о человеке.
Наша любовь всегда должна быть сильнее нашей ненависти. Нужно любить Россию и русский народ больше, чем ненавидеть революцию и большевиков.
Ничто так не искажает человеческую природу, как маниакальные идеи. Если человеком овладевает идея, что всё мировое зло в евреях, масонах, большевиках, еретиках и буржуазии и т. д., то самый добрый человек превращается в дикого зверя.
Все народы имеют непреодолимую склонность распинать своих пророков, учителей и великих историков.
Отрицание России во имя человечества есть ограбление человечества.
Война, конечно, несет с собой опасность варваризации и оргубления. Она сдирает покровы культуры и обнажает ветхую человеческую природу.
Ду́хи русской революции — русские ду́хи, хотя и использованы врагом нашим на погибель нашу.
Глубокий кризис искусства чувствуется также в живописи последних дней, в кубизме, в футуризме. Как ни искажено искусство сегодняшнего дня рекламой и шарлатанством, но за всей этой накипью скрыто что-то более глубокое. Кубизм Пикассо — явление очень значительное и волнующее. В картинах Пикассо чувствуется настоящая жуть распластования, дематериализации, декристаллизации мира, распыление плоти мира, срывание всех покровов. После Пикассо, испытавшего в живописи космический ветер, нет уже возврата к старой воплощённой красоте.
Нет ничего более злого, чем стремление осуществить во что бы то ни стало благо.
Есть предел возможности выносить страдание. За этим пределом человек теряет сознание и этим как бы спасает себя.
Науки нет, есть только науки.
Вежливость есть символически условное выражение уважения ко всякому человеку.
Смысл консерватизма не в том, чтобы замедлить движение вперед и вверх, но чтобы предотвратить скатывание назад и вниз, в хаос и тьму первобытного общества.
Высочайший, истинный страх, или экзистенциальный ужас, человек способен ощущать не перед реальными опасностями обычной, повседневной жизни, а лишь перед вечной тайной бытия.
Женщина необыкновенно склонна к рабству и вместе с тем склонна порабощать.
Государство существует не для того, чтобы на земле был рай, а для того, чтобы на земле не было ада.
Семья — взаимное несение тягот и школа жертвенности.
Экономика — лишь условие и средство человеческой жизни, но не цель её, не высшая ценность и не определяющая причина.
Вся прошлая история нашей жизни, вся прошлая история человечества входит в наше настоящее и лишь в этом качестве существует.
Все живое развивается. В мире нет неподвижности, все меняется и развивается. Но есть и сила инерции, сопротивление всякому изменению, вражда ко всякой новизне.
Человеческой жизни свойственно не только развитие, возникновение раньше не бывшего, но и окостенение, минерализация.
Реализация человеческой личности предполагает изменение и новизну, но и предполагает и неизменное, без чего нет личности.
В развитии личности человек должен быть верен себе, не изменять себе, сохранять свое лицо, предназначенное для вечности.
Творчество всегда есть самоопределение, выход из пределов своего замкнутого личного бытия. Творец забывает о спасении, он думает о ценностях сверхчеловеческих.
Вопрос же о бессмертии души принадлежит совершенно устаревшей метафизике. Смерть есть самый глубокий и самый значительный факт жизни, возвышающий самого последнего из смертных над обыденностью и пошлостью жизни. И только факт смерти ставит в глубине вопрос о смысле жизни.
Борьбу за свободу я понимал прежде всего не как борьбу общественную, а как борьбу личности против власти общества.
Капиталистическая цивилизация новейших времен убивала Бога, она была самой безбожной цивилизацией. Ответственность за преступление богоубийства лежит на ней, а не на революционном социализме, который лишь усвоил себе дух «буржуазной» цивилизации и принял отрицательное её наследие.
Отрицание России во имя человечества есть ограбление человечества.
Ошибочно думать, что эмоция субъективна, а мышление объективно. Ошибочно думать, что познающий через интеллект соприкасается с бытием, через эмоцию же остается в своем субъективном мире.
Человеческие эмоции в значительной степени социально объективированы, совсем не субъективны. Лишь часть эмоциональной жизни субъективна и индивидуальна. Человеческое же мышление может быть очень субъективным и часто таким бывает, мышление бывает более индивидуально, чем эмоцияи.
Мгновение, как часть уходящего времени, несет в себе всю разорванность, всю мучительность времени, вечное разделение на прошлое и будущее.
Жизнь есть изменение, и жизни нет без новизны. Но изменение может быть изменой.
Знание — принудительно, вера — свободна.
Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, то есть совмещение противоположностей. Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушить к себе сильную любовь и сильную ненависть.
Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад.
Любовь — как бы универсальная энергия жизни, обладающая способностью превращать злые страсти в страсти творческие.
У женщин есть необыкновенная способность порождать иллюзии — быть не такими, каковы они на самом деле.
Тайна творчества есть тайна свободы.
Истина познается в свободе и через свободу. Навязанная мне истина, во имя которой требуют от меня отречения от свободы, совсем не есть истина, а есть чертов соблазн. Познание истины меня освободит. Но тут одна свобода в конце, другая свобода в начале. Я свободно познаю, ту истину, которая меня освобождает. Никакой авторитет в мире не может мне навязать эту истину.
Истина познается в свободе и через свободу. Навязанная мне истина, во имя которой требуют от меня отречения от свободы, совсем не есть истина, а есть чертов соблазн. Познание истины меня освободит. Но тут одна свобода в конце, другая свобода в начале. Я свободно познаю, ту истину, которая меня освобождает. Никакой авторитет в мире не может мне навязать эту истину.
Христианство учит не бояться страдания. Ибо страдал сам Бог, Сын Божий. Один только путь раскрыт перед человеком, путь просветления и возрождения жизни, — принятия страдания как креста, который каждый должен нести и идти за ним, за Распятым на кресте. В этом глубочайшая тайна христианства, христианской этики. Страдание связано с грехом и злом, как и смерть — последнее испытание человека. Но страдание есть также путь искупления, просветления и возрождения. Таков христианский парадокс относительно страдания, и его нужно принять и изжить. Страдание христианина есть вольное принятие креста, вольное несение его.
Пусть я не знаю смысла жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни.
Мы приходим к Богу совсем не потому, что рациональное мышление требует бытия Божьего, а потому, что мир упирается в тайну и в ней рациональное мышление кончается.
Злейший враг свободы — сытый и довольный раб.
Нет более горькой и унизительной зависимости, чем зависимость от воли человеческой, от произвола равных себе.
Будущее есть убийца всякого прошлого мгновения; злое время разорвано на прошлое и будущее, в середине которого стоит некая неуловимая точка.
Свобода есть порождение необходимости, осознанная необходимость.
Возникновение новизны, небывшего есть величайшая тайна мировой жизни.
Страх есть состояние дрожащей, трепещущей, падшей твари, которая находится в низинах бытия и которую со всех сторон подстерегают опасности. Страх есть ожидание страданий, ударов, лишений, наступления врага, который отнимет блага жизни, отнимет и саму жизнь, ожидание болезни, бедности, беспомощности и беззащитности. В переживание страха не входит представление о высоте бытия, которую человек хотел бы достигнуть и оторванность от которой его мучит. В переживании сильного страха человек обыкновенно забывает о всякой высоте и склонен жить в низинах, лишь бы освободили его от ожидаемых опасностей, лишений и страданий. Страх — оппортунистичен, и в состоянии сильного страха человек на всё бывает согласен. Страх есть состояние унижающее, а не возвышающее человека.
Женщина в любви гениальна, мужчина только талантлив.
Быть личностью трудно, быть свободным — значит взять на себя бремя.
Культура — это продукт творческой работы духа над природными условиями.
Вера в бессмертие есть не только утешительная вера, облегчающая жизнь, она есть также страшная, ужасная вера, отягчающая жизнь безмерной ответственностью.
Когда не обладаешь мудростью, остается любить мудрость, т. е. быть философом.
Необходимость есть падшая свобода.
Можно испытать заботу и страх перед болезнью близкого человека и опасностью смерти, но, когда наступает минута смерти, заботы уже нет и нет обыденного страха, а есть мистический ужас перед тайной смерти, есть тоска по миру, в котором смерти нет.
Борьбу за свободу я понимал прежде всего не как борьбу общественную, а как борьбу личности против власти общества.
Демократия — есть строй, когда еще не знают, кого слушаться, но уже знают, кого не надо слушаться.
Мужская любовь частична, она не захватывает всего существа. Женская любовь более целостна, она может подниматься до необычайной высоты.
Так называемые «противоестественные» формы любви и полового соединения, приводящие к негодованию ограниченных моралистов, с высшей точки зрения нисколько не хуже, иногда даже лучше форм так называемого «естественного» соединения… Я не знаю, что такое нормальное, естественное половое слияние, и утверждаю, что никто этого не знает. Гигиена очень полезная вещь, но в ней нельзя искать критериев добра и красоты, нельзя искать этих критериев и в фикции «естественности», сообразности с природой.
Мы освободимся от высшего гнета лишь тогда, когда освободимся от внутреннего рабства.
Человек — раб потому, что свобода трудна, рабство же легко.
Вежливость — это хорошо организованное равнодушие.
Жизнь христианина есть самораспятие.
Человек имеет священное право на одиночество.
Свобода есть право на неравенство.
Падение человека возможно лишь с высоты, и само падение человека есть знак его величия.
Свобода есть основной внутренний признак каждого существа, сотворенного по образу и подобию Божьему: в этом признаке и заключено абсолютное совершенство плана творения.
Ничего нельзя любить, кроме вечности, и нельзя любить никакой любовью, кроме вечной любви.
Революцию действительно революционную осуществить возможно не во внешнем мире, а лишь в душе и теле человека.
Диалектический материализм есть нелепое соединение несоединимого, и потому неизбежно исчезает или диалектика или материализм. Но генеральная линия в советской философии утверждается между ересью механицизма (исчезновение диалектики) и ересью идеалистической диалектики (исчезновение материализма). Это и есть классический, революционный диалектический материализм, дальше развитый Лениным.
Есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физическою и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине.
Любовь всегда нелегальна. Легальная любовь есть любовь умершая. Легальность существует лишь для обыденности, любовь же выходит из обыденности.
Наша любовь всегда должна быть сильнее нашей ненависти. Нужно любить Россию и русский народ больше, чем ненавидеть революцию и большевиков.
Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.
Революцию действительно революционную осуществить возможно не во внешнем мире, а лишь в душе и теле человека.
Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, то есть совмещение противоположностей. Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушить к себе сильную любовь и сильную ненависть.
У женщин есть необыкновенная способность порождать иллюзии, быть не такими, каковы они на самом деле.
Тайна творчества есть тайна свободы.
В философии есть профетический элемент… Настоящий, призванный философ хочет не только познания мира, но и изменения, улучшения, перерождения мира. Иначе и быть не может, если философия есть прежде всего учение о смысле человеческого существования, о человеческой судьбе.
Познание философа неизбежно учит о путях осуществления смысла. Философы иногда опускались до грубого эмпиризма и материализма, но настоящему философу свойствен вкус к потустороннему, к трансцендированию за пределы мира, он не довольствуется посюсторонним. Философия всегда была прорывом из бессмысленного, эмпирического, принуждающего и насилующего нас со всех сторон мира к миру смысла, к миру потустороннему.
Философия может существовать лишь в том случае, если признается философская интуиция. И всякий значительный и подлинный философ имеет свою первородную интуицию. Этой интуиции не могут заменить ни догматы религии, ни истины науки.
Человек не устраним из философии. Познающий философ погружен в бытие и существует до познания бытия и существования, и от этого зависит качество его познания. Он познает бытие, потому что сам есть бытие.
Познание есть гуманизация в глубоком, онтологическом смысле слова. Причем есть разные ступени этой гуманизации. Максимум гуманизации есть в религиозном познании. Это связано с тем, что человек есть образ и подобие Божье, а значит, и Бог заключает в себе образ и подобие человека, чистую человечность.
Но критерий истины не в разуме, не в интеллекте, а в целостном духе. Сердце и совесть остаются верховными органами для оценки и для познания смысла вещей.
Дух не только не есть объективная реальность, но не есть бытие как рациональная категория. Духа нигде нет, как реального предмета, и никогда нет. Философия духа должна быть не философией бытия, не онтологией, а философией существования. Дух есть реальность не только иная, чем реальность природного духа, чем реальность объектов, но есть реальность совсем в другом смысле. Применяя терминологию Канта, можно сказать, что реальность духа есть реальность свободы, а не реальность природы. Дух никогда не есть объект, и реальность духа не есть реальность объекта. В так называемом объективном мире нет такой природы, такой вещи, такой объективной реальности, которую мы могли бы назвать духом. И потому-то так легко отрицать реальность духа. Бог есть дух и потому не есть объект. Бог есть субъект.
Реальность духа не объективная, не вещная, а реальность иная, и несоизмеримо большая реальность, более первичная реальность. …Дух есть иное, высшее качество существования, чем существование душевное и телесное.
Философ неверующий есть существо с очень суженным опытом и горизонтом, сознание его закрыто для целых миров. Философское познание его очень обеднено, он принимает собственные границы за границы бытия. Бестрагичность неверующего философа очень трагична. Свобода неверующего философа есть его рабство. Под верой же мы разумеем раскрытие сознания для иных миров, для смысла бытия.