Алиса в стране Чудес – это замечательная история об одной юной девушке. В своих приключениях она сталкивается со многими трудностями, но благодаря своей смекалке и сильному характеру, она с легкостью преодолевает эти моменты. Алиса в своих приключениях обретает себе новых друзей, за счет своей добросовестности и любви к этому миру. Путешествуя вместе с Алисой, зритель сопереживает ей на всем пути, это говорит о прекрасном сценарии. Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье — цитаты и афоризмы ниже в данной подборке.
Ну вот, вас только познакомили, а ты уже на него с ножом! Унесите окорок!
Я вот сейчас, к примеру, два часа отчаивалась… с вареньем и сладкими булочками.
Королевы в сделки не вступают.
Знаешь, потеря головы — это очень серьезная потеря!
— Нельзя поверить в невозможное!
— Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!
— Видите ли, я тоже всегда считала, что единороги — это сказочные чудовища. Никогда не видела живого единорога!
— Ну что ж, теперь мы увидели друг друга, — сказал единорог, — и если ты поверишь в меня, я поверю в тебя. Идет?
Когда идешь, голову держи прямо, носки ставь врозь и всегда помни, кто ты такая.
Если не знаешь, что сказать, говори по-французски!
Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!
– Почему вы все время говорите: «Не зарывай»? – спросила наконец Алиса с досадой. – Что я зарываю? И куда?
– Ум ты свой зарыла! А куда – не знаю!
Если море меня чему и научило, так это хорошо вязать узлы.
То есть, ты спрашиваешь: не будет ли у меня немного себя, чтобы уделить его тебе? Так получается?!
— Как говорится, время не ждёт, мистер Хантер. — Даже старых знакомых.
Когда день проглотит ночь, а море в небе сгинет, грянет час злосчастный, и ваш чай остынет. Но когда тьма проснется, а белый свет уснет, в Страну чудес она вернется и времени изменит ход.
Время — жестокий хозяин.
— Невероятно хрупкая натура. — Но пустышка внутри.
Со всем на свете когда-нибудь приходится расстаться.
— Алиса, разве нельзя без упрямства? — Можно! Но без него жить скучнее.
Это осуществимо. Хотя и невозможно!
Весна — самое время сойти с ума!
Время нас не ждет. На что ты его расходуешь?
Если верить в себя, то невозможное оказывается осуществимо.
Прошлое не изменить, но можно извлечь из него уроки…
Время нас бессовестно обкрадывает, забирает самое дорогое, но теперь же, я осознаю, что все это просто временно и часы нашей жизни, и минуты, и мгновения это ваши дары.
С тобой остаётся навеки лишь то, что ты отдал.
— Милая Алиса, в замке фантазий, там, где живут мечты, мы с тобой не раз ещё увидимся. — Но ведь мечты — это не реальность… — Кто отличит одно от другого?
Я это знаю точно, только неточно знаю, откуда это знаю.
Эта странная девочка просто обожала сама себя раздваивать, становиться двумя девочками одновременно.
… Пироги в Зазеркалье сначала раздают гостям, а потом уж режут.
Я придумал средство от выпадения волос. Волосы почему падают? Потому, что свисают вниз. А надо взять палочку и поставить её на голову, чтобы волосы вились вокруг неё, как плющ. Они вьются вверх, а вверх падать невозможно, вот! Это моё собственное изобретение! Можешь использовать его, если хочешь!
Образование мы получили отменное, потому что отменяли занятия чуть ли не каждый день.
Алисе это наскучило, и она уже собиралась уйти. Даже фразу приготовила на прощание: «Рассказ от начала до конца был необыкновенно интересен. Спасибо. До свиданья».
– Будьте любезны, в каком направлении мне идти? – В известном тебе, – ответил Кот. – Оно мне неизвестно. – Значит, в неизвестном. Во всяком случае, известно, что в известное время ты окажешься та-ам или ту-ут, – мурлыкнул Кот.
Потом-то Алиса удивлялась, как это она не удивилась, но ведь удивительный день ещё только начинался, и нет ничего удивительного, что Алиса ещё не начала удивляться.
А проще говоря, быть тем, что ты есть, не значит есть, чтобы быть. Но быть, чтобы значить, не есть быть, чтобы есть.
Чем неправильнее, тем правильнее.
Как Алиса попала на Шахматную доску, стала Белой Пешкой и на одиннадцатом ходу превратилась в Королеву.
Себе Алиса давала иногда неплохие советы. Жаль, что не всегда к ним прислушивалась.
Главное – не забывать главного.
– Зачем мне всякие безумные, полоумные да сдвинутые? – возмутилась Алиса. – Что я, ненормальная? – Конечно! – воскликнул Кот. – Как и мы все. Иначе ты сюда бы не попала!
— Ему снится сон! — сказал Траляля. — И как, по-твоему, кто ему снится? — Не знаю, — ответила Алиса. — Этого никто сказать не может. — Ему снишься ты! — закричал Траляля и радостно захлопал в ладоши. Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была? — Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса. — А вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы тогда вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне.
— Что ты хочешь?
— Я хочу убить время.
— Время очень не любит, когда его убивают.
— А где я могу найти кого-нибудь нормального?
— Нигде, — ответил Кот, — нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.
Она всегда давала себе хорошие советы, хоть следовала им нечасто.
План, что и говорить, был превосходный: простой и ясный, лучше не придумать. Недостаток у него был только один: было совершенно неизвестно, как привести его в исполнение.
Думай о смысле, а слова придут сами.
Пока думаешь, что сказать, — делай реверанс! Это экономит время.
Если бы это было так, это бы ещё ничего. Если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Такова логика вещей.
Я не сумасшедший, просто моя реальность отличается от твоей.
Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее! Всё любопытственнее и любопытственнее! Всё страннее и страннее! Всё чудесится и чудесится!
Вот это да! — подумала Алиса. — Кот с улыбкой — и то редкость, но уж улыбка без кота — это я прямо не знаю что такое!
Лучший способ объяснить – это самому сделать!
У меня положение безвыходное, но я хоть брыкаться могу!
Алиса удивилась, как это она не удивилась, но ведь удивительный день еще только начался и нет ничего удивительного в том, что она еще не начала удивляться.
Если ты ВИДИШЬ пою я или нет, значит, у тебя очень острое зрение.
Слышишь, как снег шуршит о стекла, Китти? Какой он пушистый и мягкий! Как он ласкается к окнам! Снег, верно, любит поля и деревья, раз он так нежен с ними! Он укрывает их белой периной, чтобы им было тепло и уютно, и говорит: «Спите, дорогие, спите, пока не наступит лето».
Завтра никогда не бывает сегодня. Разве можно проснуться поутру и сказать: «Ну вот, сейчас, наконец, завтра»?
Сияло солнце в небесах,
Светило во всю мочь,
Была светла морская гладь,
Как зеркало точь-в-точь,
Что очень странно — ведь тогда
Была глухая ночь.
— Простите? — переспросила Алиса, растерявшись.
— Я не обиделся, — отвечал Шалтай-Болтай. — Можешь не извиняться!
Я придумал средство от выпадения волос. Волосы почему падают? Потому, что свисают вниз. А надо взять палочку и поставить её на голову, чтобы волосы вились вокруг неё, как плющ. Они вьются вверх, а вверх падать невозможно, вот! Это моё собственное изобретение! Можешь использовать его, если хочешь!
– Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, – возмущенно сказала Алиса.
– Что, гордость не позволяет? – поинтересовался Шалтай.
Весь этот мир — шахматы (если только, конечно, это можно назвать миром). Это одна большая-пребольшая партия. Ой, как интересно! И как бы мне хотелось, чтобы меня приняли в эту игру! Я даже согласна быть Пешкой, только бы меня взяли… Хотя, конечно, больше всего мне бы хотелось быть Королевой!
— Кстати, — проговорила Белая Королева, опуская глаза и нервно ломая руки, — на прошлой неделе в пятницу была такая гроза! То есть я хотела сказать — в пятницы!
Алиса удивилась.
— У нас, — сказала она, — больше одной пятницы разом не бывает!
— Какое убожество! — фыркнула Черная Королева. — Ну а у нас бывает шесть, семь пятниц на неделе!
До самого красивого никогда не дотянешься, – сказала, наконец, Алиса со вздохом досады и выпрямилась.
— Меня зовут Алиса, а…
— Какое глупое имя! – нетерпеливо прервал ее Шалтай. – Что оно значит?
— Разве имя должно что-то значить? – проговорила Алиса с сомнением.
— Конечно, должно, — ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. – Возьмём, к примеру, моё имя – оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть! А с таким именем как, у тебя, ты можешь оказаться чем угодно. Ну просто чем угодно!
— Кого ТЫ встретил на дороге?
— Никого.
— Эта молодая особа тоже его видела.
Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще – с ними делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю!
… Пироги в Зазеркалье сначала раздают гостям, а потом уж режут.
– У нас, – сказала Алиса, с трудом переводя дух, – когда долго бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место.
– Какая медлительная страна! – сказала Королева.
— Ты победила, Алиса! Невозможное свершилось! — Сделать невозможное легче, чем с вами попрощаться.
Ты зря состязаешься со временем! От времени не убежишь!
— Хемеш говорит, вы по всему миру странствовали? — В этот раз — три года. — Неужели. Ну и как он? — Что, мир? — Да. — Достаточно недурен. Очень советую там побывать.
Очень важная вещь — семья… И она всего одна!
– Я уже отчаялась… – Отчаялась? – повторила она. – Разве ты пьешь чай, а не молоко? Не знаю, как это можно пить чай! Да еще утром!
– У нас, – сказала Алиса, с трудом переводя дух, – когда долго бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место. – Какая медлительная страна! – сказала Королева.
Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще – с ними делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю!
— Кого ТЫ встретил на дороге? — Никого. — Эта молодая особа тоже его видела.
До самого красивого никогда не дотянешься, – сказала, наконец, Алиса со вздохом досады и выпрямилась.
— Меня зовут Алиса, а… — Какое глупое имя! – нетерпеливо прервал ее Шалтай. – Что оно значит? — Разве имя должно что-то значить? – проговорила Алиса с сомнением. — Конечно, должно, — ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. – Возьмём, к примеру, моё имя – оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть! А с таким именем как, у тебя, ты можешь оказаться чем угодно. Ну просто чем угодно!
Весь этот мир — шахматы (если только, конечно, это можно назвать миром). Это одна большая-пребольшая партия. Ой, как интересно! И как бы мне хотелось, чтобы меня приняли в эту игру! Я даже согласна быть Пешкой, только бы меня взяли… Хотя, конечно, больше всего мне бы хотелось быть Королевой!
БАРМАГЛОТ Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по паве, И хрюкотали зелюки. Как мюмзики в мове. О бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик, А в глуще рымит исполин — Злопастный Брандашмыг! Но взял он меч, и взял он щит, Высоких полон дум. В глущобу путь его лежит Под дерево Тумтум. Он стал под дерево и ждет, И вдруг граахнул гром — Летит ужасный Бармаглот И пылкает огнем! Раз-два, раз-два! Горит трава, Взы-взы — стрижает меч, Ува! Ува! И голова Барабардает с плеч! О светозарный мальчик мой! Ты победил в бою! О храброславленный герой, Хвалу тебе пою! Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве. И хрюкотали зелюки. Как мюмзики в мове.
– Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, – возмущенно сказала Алиса. – Что, гордость не позволяет? – поинтересовался Шалтай.
— Кстати, — проговорила Белая Королева, опуская глаза и нервно ломая руки, — на прошлой неделе в пятницу была такая гроза! То есть я хотела сказать — в пятницы! Алиса удивилась. — У нас, — сказала она, — больше одной пятницы разом не бывает! — Какое убожество! — фыркнула Черная Королева. — Ну а у нас бывает шесть, семь пятниц на неделе!
— Простите? — переспросила Алиса, растерявшись. — Я не обиделся, — отвечал Шалтай-Болтай. — Можешь не извиняться!
Сияло солнце в небесах, Светило во всю мочь, Была светла морская гладь, Как зеркало точь-в-точь, Что очень странно — ведь тогда Была глухая ночь.
Никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть иначе, чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть.
Завтра никогда не бывает сегодня. Разве можно проснуться поутру и сказать: «Ну вот, сейчас, наконец, завтра»?
Слышишь, как снег шуршит о стекла, Китти? Какой он пушистый и мягкий! Как он ласкается к окнам! Снег, верно, любит поля и деревья, раз он так нежен с ними! Он укрывает их белой периной, чтобы им было тепло и уютно, и говорит: «Спите, дорогие, спите, пока не наступит лето».
– Почему вы все время говорите: «Не зарывай»? – спросила наконец Алиса с досадой. – Что я зарываю? И куда? – Ум ты свой зарыла! А куда – не знаю!
Когда идешь, голову держи прямо, носки ставь врозь и всегда помни, кто ты такая.
— Видите ли, я тоже всегда считала, что единороги — это сказочные чудовища. Никогда не видела живого единорога! — Ну что ж, теперь мы увидели друг друга, — сказал единорог, — и если ты поверишь в меня, я поверю в тебя. Идет?
Я видала такую чепуху, по сравнению с которой эта чепуха — толковый словарь.
— … А уж кто хочет по-настоящему углубиться в науку, тот должен добраться до самого дна! Вот это и называется Законченное Низшее Образование! Но, конечно, это не каждому дано!..
— Мне вот так и не удалось по-настоящему углупиться! Не хватило меня на это. Так я и остался при высшем образовании…
Интересно было бы поглядеть на то, что от меня останется, когда меня не останется.
Просто не знаю, кто я сейчас такая. Нет, я, конечно, примерно знаю, кто такая я была утром, когда встала, но с тех пор я всё время то такая, то сякая – словом, какая-то не такая.
Не грусти. Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.
Если в мире все бессмысленно, — сказала Алиса, — что мешает выдумать какой-нибудь смысл?
— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
— А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот.
— Мне все равно… — сказала Алиса.
— Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот.
— … только бы попасть куда-нибудь, — пояснила Алиса.
— Куда-нибудь ты обязательно попадешь, — сказал Кот. — Нужно только достаточно долго идти.
Есть страна, которую не отыскать на Земле, говорят чтобы выжить там, нужно быть безумным как Шляпник, это собственно я и есть.
Никогда не считай себя не таким, каким тебя не считают другие, и тогда другие не сочтут тебя не таким, каким ты хотел бы им казаться.
Если бы каждый человек занимался своим делом, Земля вертелась быстрее.
— С чего начинать, Ваше Величество? — спросил он.
— Начни с начала, — важно ответил Король, — продолжай, пока не дойдешь до конца. Как дойдешь — кончай!
Я расскажу все, что случилось со мной сегодня с утра, — сказала неуверенно Алиса. — А про вчера и рассказывать не буду, потому что тогда я была совсем другая.
Делать ей было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, дело нелегкое.
Почему это некоторые так любят всюду искать мораль?
— Ты… кто… такая? — спросила Синяя Гусеница. <…>
— Сейчас, право, не знаю, сударыня, — отвечала Алиса робко. — Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.
— Что это ты выдумываешь? — строго спросила Гусеница. — Да ты в своем уме?
— Не знаю, — отвечала Алиса. — Должно быть, в чужом.
Убить Время! Разве такое ему может понравиться! Если б ты с ним не ссорилась, могла бы просить у него все, что хочешь.
Лестные слова часто вынуждают людей действовать.
— Ему снится сон! — сказал Траляля. — И как, по-твоему, кто ему снится?
— Не знаю, — ответила Алиса. — Этого никто сказать не может.
— Ему снишься ты! — закричал Траляля и радостно захлопал в ладоши. Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?
— Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса.
— А вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы тогда вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне.
– Я уже отчаялась…
– Отчаялась? – повторила она. – Разве ты пьешь чай, а не молоко? Не знаю, как это можно пить чай! Да еще утром!
Я это знаю точно, только неточно знаю, откуда это знаю.
Чем неправильнее, тем правильнее.
Она схватила [Чёрную Королеву] <…> и стала трясти её изо всех сил.
Чёрная Королева и не думала сопротивляться, только лицо её сморщилось и стало совсем маленьким, а глаза округлились и позеленели. Алиса всё трясла и трясла её, а Королева у неё в руках становилась всё меньше… и мягче… и толще… и пушистее.
и в самом деле оказалось, что это просто котёнок!
Ну, как, Китти, хочешь жить в Зеркальном доме? Интересно, дадут тебе там молока? Впрочем, не знаю, можно ли пить зазеркальное молоко?
Ах, Китти, как бы мне хотелось попасть в Зазеркалье! Там, должно быть, столько всяких чудес! Давай играть, будто мы туда можем пройти! Вдруг стекло станет тонким, как паутинка, и мы шагнём сквозь него! Посмотри-ка, оно, и правда, тает, как туман. Пройти сквозь него теперь совсем не трудно…
Тут Алиса оказалась на каминной полке, хоть и сама не заметила, как она туда попала. А зеркало, и точно, стало таять, словно серебристый туман поутру.
Через миг Алиса прошла сквозь зеркало и легко спрыгнула в Зазеркалье.
Если не знаешь, что сказать, говори по-французски…
«Стоит ему улыбнуться пошире, — подумала она, — как уголки его рта сойдутся на затылке. Не знаю, что тогда будет с его головой… Она тогда просто отлетит!»
Впрочем, ведь раз некому ответить, то не всё ли равно, о чём спрашивать?
Самое красивое всегда недоступно
У меня такое правило: завтра варенье и вчера варенье, но сегодня – никогда.
– Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. – Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.
Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им.
Никогда не следует выходить из себя, – сказал Червяк.
Если не знаешь, что сказать, говори по-французски!
Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!
— Простите, но я не поняла: подарок на день нерожденья? Что это такое? — Подарок, который тебе дарят не на день рожденья, конечно. Алиса задумалась. — Мне больше нравятся подарки на день рожденья, — сказала она наконец. — А вот и зря! — вскричал Шалтай-Болтай. — Сколько в году дней? — Триста шестьдесят пять. — А сколько у тебя дней рожденья? — Один. — Триста шестьдесят пять минус один — сколько это будет? — Триста шестьдесят четыре, конечно. — … Значит, так: триста шестьдесят четыре дня в году ты можешь получать подарки на день нерожденья. — Совершенно верно, — сказала Алиса. — И только один раз на день рожденья!
— Нельзя поверить в невозможное! — Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!
Знаешь, потеря головы — это очень серьезная потеря!
Королевы в сделки не вступают.
Я вот сейчас, к примеру, два часа отчаивалась… с вареньем и сладкими булочками.
Не хрюкай. Выражай свои мысли как-нибудь по-другому!
Любое приключение должно с чего-либо начаться… банально, но даже здесь это правда…
Ты прекрасна. Не хватает лишь улыбки.
То ли колодец был действительно уж очень глубоким, то ли летела Алиса уж очень не спеша.
— А почему вы его так называли, раз он был Удав, а не Питон? — заинтересовалась Алиса.
— Он был Питон! Ведь мы — его питонцы! — с негодованием ответил Деликатес. — Боюсь, дитя, ты умственно отстала!
Ой, вообще, наверно, это от перцу люди делаются вспыльчивые, — продолжала она, очень довольная, что сама обнаружила вроде как новый закон природы, — а от уксуса делаются кислые… а от хрена — сердитые… а от… а от… а вот от конфет-то дети становятся ну прямо прелесть! Потому их все так и любят!
До самого красивого никогда не дотянешься.
– Так бы и сказала! – укоризненно сказал Заяц. – Надо говорить то, что думаешь!
– Я всегда так и делаю! – выпалила Алиса, а потом, чуточку подумав, честно прибавила: – Ну, во всяком случае… во всяком случае, что я говорю, то и думаю. В общем, это ведь одно и то же!
– Ничего себе! – сказал Шляпник. – Ты бы еще сказала: «я вижу все, что ем», и я «ем все, что вижу» – это тоже одно и то же!
– Ты бы еще сказала, – подхватил Заяц, – «я учу то, чего не знаю» и «я знаю то, чего не учу» – это тоже одно и то же!
– Ты бы еще сказала, – неожиданно откликнулась Соня, не открывая глаз, – «я дышу, когда сплю» и «я сплю, когда дышу» – это тоже одно и то же…
— Почему ты не пьешь больше чаю? — спросил Заяц заботливо.
— Что значит «больше»? — обиделась Алиса. — Я вообще ничего тут не пила!
— Тем более! — сказал Шляпа. — Выпить больше, чем ничего, — легко и просто. Вот если бы ты выпила меньше, чем ничего, — это был бы фокус!
Ни в коем случае не представляй себе, что ты можешь быть или представляться другим иным, чем как тебе представляется, ты являешься или можешь являться по их представлению, дабы в ином случае не стать или не представиться другим таким, каким ты ни в коем случае не желал бы ни являться, ни представляться.
Нельзя делать то, что нельзя.
Не смеши языком, смеши делом!
– Что вам известно, свидетельница, по данному вопросу? – обратился Король к Алисе.
– Ничего, – сказала Алиса.
– И ничего больше? – спросил Король.
– И больше ничего, – ответила Алиса.
– Это чрезвычайно важно! – сказал Король.
Все бы ничего, но вот Герцогиня, Герцогиня! Она придет в ярость, если я опоздаю! Она именно туда и придет!
… если слишком долго держать в руках раскалённую докрасна кочергу, в конце концов обожжёшься; если поглубже полоснуть по пальцу ножом, из пальца обычно идёт кровь; если разом осушить пузырёк с пометкой «Яд!», рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание.
– Королевы не вступают в сделки.
– Я… я не знаю, кто я теперь, – робко проговорила она. – Я знаю только, кем я была, когда встала сегодня утром. С тех пор я изменялась очень много раз.
– Но теперь, когда мы наконец увидели друг друга, предлагаю тебе сделку: я поверю в тебя, если ты поверишь в меня. По рукам?
Столько удивительных вещей случилось в этот день, что Алисе уж начало казаться, что на свете нет ничего невозможного.
Алиса очень любила воображать, что в ней одновременно живут два разных человека.
Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им.
Не понимаю, как может она закончить свою историю, – думала Алиса, – если никак её не начнёт!
Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело.
Ты ошибаешься, милая! Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело.
Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им.
— Если бы никто не совал носа в чужие дела, — проворчала Герцогиня, — мир завертелся бы куда быстрей, чем сейчас.
— Ну и что же тут хорошего? — с готовностью подхватила Алиса, обрадовавшись долгожданному случаю блеснуть своими познаниями. — Представляете, какая бы началась путаница? Никто бы не знал, когда день, когда ночь! Ведь тогда бы от вращения…
— Кстати, об отвращении! — сказала Герцогиня. — Из отвратительных девчонок делают отбивные котлеты!
— Зачем ты столько ревела, дурочка! — ругала себя Алиса, тщетно пытаясь доплыть до какого-нибудь берега. — Вот теперь в наказание еще утонешь в собственных слезах! Да нет, этого не может быть, — испугалась она, — это уж ни на что не похоже! Хотя сегодня ведь все ни на что не похоже! Это и называется, по-моему, оказаться в плачевном положении…
— Как хорошо было дома! — думала бедная Алиса. — Там я всегда была одного роста! И какие-то мыши и кролики мне были не указ. Зачем только я полезла в эту кроличью норку? И все же… все же… такая жизнь мне по душе — все тут так необычно.
Эта странная девочка просто обожала раздваивать себя, становясь двумя девочками одновременно.
— Какие смешные часы! — заметила она. — Они показывают число, а не час!
— А что тут такого? — пробормотал Шляпник. — Разве твои часы показывают год?
Кому нужна голова без плечей?
Чем больше сразу учишься, тем меньше после мучишься.
– Ты что, не знаешь, что такое «это»?
– Я прекрасно знаю, что такое «это», когда я его нахожу.
Отсюда мораль: что-то не соображу.
Как она ни пыталась, она не могла найти тут ни тени смысла, хотя все слова были ей совершенно понятны.
— Как мне попасть в дом? – повторила Алиса громче.
— А стоит ли туда попадать? – сказал Лягушонок. – Вот в чем вопрос.
— Зачем же вы звали его Спрутиком, — спросила Алиса. — если на самом деле он был Черепахой?
— Мы его звали Спрутиком, потому что он всегда ходил с прутиком!, — ответил сердито Как бы. — Ты не очень-то догадлива!
— Я… я девочка, — сказала Алиса, не вполне уверенно.
— Так я тебе и поверила! — ответила Голубка с величайшим презрением. — Не мало повидала я на своем веку разных девочек, но чтобы у девочки была та-а-а-кая шея! Нет, не на дуру напала! Ты змея, вот кто ты такая! И лучше не ври! Ты мне еще скажешь, что никогда яиц не ела.
— Яйца я, конечно, ела, — сказала Алиса — она была на редкость правдивый ребенок. — Девочки ведь тоже едят яйца.
Не понимаю, как он может когда-нибудь окончить, раз он и не собирается начинать.
Но Алиса быстро сообразила, что это за море! Это было море слёз, которое она сама наплакала, когда была ростом в девять футов.
— Вот не надо было мне так много плакать! — сказала она, барахтаясь и пытаясь понять, куда ей плыть. — И я теперь наказана за это и, чего доброго, утону в собственных слезах. Невероятная история, честное слово!
Палач говорил, что нельзя отрубить голову, если, кроме головы, ничего больше нет; он такого никогда не делал и делать не собирается; стар он для этого, вот что!
– Если бы каждый занимался своим делом, – сердито проворчала Герцогиня, – то Земля завертелась бы гораздо быстрее, чем вертится теперь.
Какой толк в книге, – подумала Алиса, – если в ней нет ни картинок, ни разговоров?
Из этого мы делаем такой вывод: не слово ценится, а дело. Хорошенько запомни!
Если бы каждый занимался своим делом, – сердито проворчала Герцогиня, – то Земля завертелась бы гораздо быстрее, чем вертится теперь.
– Ну, хватит плакать! Этим делу не поможешь! – строго сказала она себе, поплакав немного. – Советую тебе перестать! Что толку сидеть и лить слёзы.
Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.
– Никогда не следует выходить из себя, – сказал Червяк.
Какие странные вещи случаются сегодня! – сказала она. – А ещё вчера всё шло как обычно. А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая? Постараюсь вспомнить. Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чём загадка.
Белый Кролик надел очки.
— Откуда мне следует начать, ваше величество? — спросил он.
— Начните сначала, — серьезно сказал Король, — и читайте, пока не дойдете до конца; тогда остановитесь.
Не грусти, — сказала Алисa. — Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.
Давай играть, как будто я голодная гиена, а ты — кость!
— Так вот, — продолжала Соня, — этот самый мармелад они ели или пили — делали что хотели…
Тут Алиса не выдержала.
— Как же это они пили мармелад?! — закричала она. — Этого не может быть!
— А кто сказал, что они его пили? — спросила Соня.
— Как — кто? Вы сами сказали.
— Я сказала — они его ели! — ответила Соня. — Ели и лепили! Лепили из него все, что хотели, — все, что начинается на букву М.
Правильность формы несущественна!
Всё как всегда — ну что за безобразие!
— Ты отлично знаешь, что ты не взаправдашняя.
— Нет, взаправдашняя, — сказала Алиса и заплакала.
— Слезами делу не поможешь. От плача взаправдашней не станешь.
— Если бы я была не взаправдашняя, я бы тогда не умела плакать!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что плачешь настоящими слезами?
Я знаю, что всё это понарошку, — подумала Алиса, — и поэтому плакать — глупо.
Если б он немного подрос, из него бы вышел весьма неприятный ребёнок. А как поросёнок он очень мил.
— Фламинго кусаются не хуже горчицы. А мораль отсюда такова: это птицы одного полёта!
— Все равно я не мог заниматься стиркой, — вздохнул Как бы. — Мне она была не по карману. Я изучал только обязательные предметы.
— Какие?
— Сначала мы, как полагается, чихали и пищали. А потом принялись за четыре действия арифметики: скольжение, причитание, умиление и изнеможение. А когда мы усвоили правила арифметики мы перешли к мать-и-мачехе.
— А что еще учили?
— У нас было много всяких предметов: грязнописание, триконометрия, анатомия и физиономия… А раз в неделю мы запирались в мимическом кабинете и делали мимические опыты.
Если бы ты знала время, как я его знаю, — сказал Шляпа, — ты бы не говорила о нем в среднем роде. Оно — не оно, а он — Старик-Время!
И-и-и-чхи! В этом — апчхи! — супе — чхи! — слишком много… а-а-а-пчхерцу!
Шляпных дел мастеров я уже видела. Мартовский Заяц, по-моему, куда интереснее. К тому же сейчас май — возможно, он уже немножко пришёл в себя.
– Ты о нем вообще, наверно, в жизни не думала!
– Нет, почему, – осторожно начала Алиса, – иногда, особенно на уроках музыки, я думала – хорошо бы получше провести время…
– Все понятно! – с торжеством сказал Шляпа. – Провести время?! Ишь чего захотела! Время не проведешь! Да и не любит он этого! Ты бы лучше постаралась с ним подружиться – вот тогда бы твое дело было… в шляпе! Старик бы для тебя что хочешь сделал! Возьми часы: предположим, сейчас девять часов утра, пора садиться за уроки; а ты бы только шепнула ему словечко – и пожалуйста, стрелки так и завертелись. Жжжик! Дело в шляпе: полвторого, пора обедать!
Алиса засмеялась. «Нет смысла и пытаться, — сказала она, — нельзя верить в небылицы». «Я полагаю, у тебя не слишком много опыта, — сказала Королева. — Когда я была моложе, я имела обыкновение делать это по полчаса в день. Да что там говорить, иногда я успевала поверить не менее чем в шесть небылиц ещё до завтрака».
— Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не в своем уме — и ты, и я!
— Откуда вы знаете, что я не в своем уме? — спросила Алиса.
— Конечно, не в своем, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?
Довод этот, показался Алисе совсем не убедительным, но она не стала спорить, а только спросила:
– А откуда вы знаете, что вы не в своем уме?
– Начнем с того, что пес в своем уме. Согласна?
– Допустим, – согласилась Алиса.
— А где я могу найти кого-нибудь нормального?
— Нигде, — ответил Кот, — нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.
Ни в коем случае не представляй себе, что ты можешь быть или представляться другим иным, чем как тебе представляется, ты являешься или можешь являться по их представлению, дабы в ином случае не стать или не представиться другим таким, каким ты ни в коем случае не желал бы ни являться, ни представляться.
Кому нужна голова без плечей?
Не понимаю, как он может когда-нибудь окончить, раз он и не собирается начинать.
У каждой птички свои привычки.
А проще говоря, быть тем, что ты есть, не значит есть, чтобы быть. Но быть, чтобы значить, не есть быть, чтобы есть.
Главное – не забывать главного.
Как по-твоему, нужен кому-нибудь ребёнок, который не думает? Даже в шутке должна быть какая-то мысль, а ребёнок, согласись сама, вовсе не шутка!
Порой же ругала себя так беспощадно, что глаза ее наполнялись слезами. А однажды она даже попыталась отшлепать себя по щекам за то, что схитрила, играя в одиночку партию в крокет. Эта глупышка очень любила притворяться двумя разными девочками сразу.
Вы не можете представить, как у вас захватит дух
В тот момент, как вас подбросят и вы прямо в море — бух!
— Поэтому здесь и накрыто к чаю? — спросила Алиса.
— Да, — отвечал Болванщик со вздохом. — Здесь всегда пора пить чай. Мы не успеваем даже посуду вымыть!
— Я расту как все, прилично, — сказала Соня. — А ты безобразничаешь!
Какая разница, что спрашивать, если спрашивать некого?
Да вы всего лишь колода карт!
— Не хочешь ли торта? — любезно предложил Заяц.
Алиса оглядела весь стол, но там ничего не было, кроме чайников и чайной посуды.
— Какого торта? Что-то я его не вижу, — сказала она.
— Его тут и нет, — подтвердил Заяц.
— Зачем же предлагать? Это не очень-то вежливо! — обиженно сказала Алиса.
— А зачем садиться за стол без приглашения? Это не очень-то вежливо! — откликнулся, как эхо, Заяц.
Какой сегодня день странный! А вчера всё шло, как обычно!
– Зачем мне всякие безумные, полоумные да сдвинутые? – возмутилась Алиса. – Что я, ненормальная?
– Конечно! – воскликнул Кот. – Как и мы все. Иначе ты сюда бы не попала!
Давай показания и не нервничай, а не то я велю казнить тебя на месте.
Уж я-то деточку свою
Лелею, словно розу!
И я его — баю-баю,
Как Сидорову козу!
Только горчица совсем не птица, — заметила Алиса.
Ты, как всегда, совершенно права! — сказала Герцогиня.
— Какая ясность мысли!
В тот же миг Алиса юркнула за ним следом, не думая о том, как же она будет выбираться обратно.
Эта странная девочка просто обожала сама себя раздваивать, становиться двумя девочками одновременно.
Будьте любезны, в каком направлении мне идти?
– В известном тебе, – ответил Кот.
– Оно мне неизвестно.
– Значит, в неизвестном. Во всяком случае, известно, что в известное время ты окажешься та-ам или ту-ут, – мурлыкнул Кот.
Мало кто находит выход. Некоторые не видят его, даже если найдут. А многие даже не ищут!
Любите! Истина вела
Любовью, а не страхом.
Любите! – Добрые дела
Не обратятся прахом.
Любите малое дитя
С терпеньем и вниманьем –
Как знать? Оно у нас в гостях,
И близится прощанье.
Гавка сказала мышке: «Идем!
Ты мне ответишь перед судом!
Нынче мне скучно, и с интересом
я занялась бы нашим процессом».
Мышь отвечала: «Что ж, я согласна!
Пусть нас рассудит суд беспристрастный!
Где же судья и где заседатели,
чтобы напрасно слов мы не тратили?»
Гавкин коварный слышится смех:
«Я, дорогая, справлюсь за всех.
Наши законы — ваша вина.
Будешь немедля ты казнена».
У каждой птички свои привычки.
А проще говоря, быть тем, что ты есть, не значит есть, чтобы быть. Но быть, чтобы значить, не есть быть, чтобы есть.
Потом-то Алиса удивлялась, как это она не удивилась, но ведь удивительный день ещё только начинался, и нет ничего удивительного, что Алиса ещё не начала удивляться.
Алисе это наскучило, и она уже собиралась уйти. Даже фразу приготовила на прощание: «Рассказ от начала до конца был необыкновенно интересен. Спасибо. До свиданья».
Покончив с этим, она обернулась к Соне и снова спросила:
— Почему они жили под ключом?
Соня подумала немного и сказала:
— Чтобы сироп к ним капал сверху. Это был сиропный ключ.
Малютку сына — баю-бай!
Прижми покрепче к сердцу
И никогда не забывай
Задать ребенку перцу!
Баюкай сына своего
Хорошею дубиной —
Увидишь, будет у него
Характер голубиный!
Образование мы получили отменное, потому что отменяли занятия чуть ли не каждый день.
– Папа Вильям, – сказал любознательный сын, –
Голова твоя вся поседела,
Но здоров ты и крепок, дожив до седин,
Как ты думаешь, в чем же тут дело?
В ней все, что к ней меня влечет, –
Божественна она.
Но ей не быть моей – душа
Другому отдана.
И все ж люблю я, и любовь
Чем старе, тем сильней.
О, как разбила сердце мне
Любовь к Алисе Грэй!
Это голос лентяя. Вот он застонал:
«Ах, зачем меня будят! Я спал бы да спал».
Как скрипучие двери на петлях тугих,
Он, кряхтя, повернулся в перинах своих.
Ах, еще полежать да еще подремать! –
Так привык он и дни, и недели терять.
А как встанет – по дому шатается он,
И плюет в потолок, и считает ворон.
Шел я садом его и грустя наблюдал:
Лопухом и крапивою сад зарастал,
И одежда на нем превратилась в тряпье,
И до нитки он прожил наследство свое.
Я его навестил: я увидеть хотел,
Что он взялся за дело, что он поумнел.
Но рассказывал он, как поел, как поспал,
А молиться не думал и книг не читал.
И сказал я душе: о, печальный урок!
Ведь таким же, как этот, я сделаться мог.
Но друзья помогли мне беды избежать –
Приучили трудиться и книги читать.
Какой же была ты, Алиса, в глазах твоего приемного отца? Как ему описать тебя? Любящей прежде всего; любящей и нежной – любящей, как собака (прости за прозаичное сравнение, но я не знаю иной любви, которая
была бы столь же чиста и прекрасна), и нежной, словно лань; а затем учтивой – учтивой по отношению ко всем, высокого ли, низкого ли рода, величественным или смешным, Королю или Гусенице, словно сама она была королевской дочерью, а платье на ней – чистого золота; и еще доверчивой, готовой принять все самое невероятное с той убежденностью, которая знакома лишь мечтателям; и наконец, любознательной – любознательной до крайности, с тем вкусом к Жизни, который доступен только счастливому детству, когда все ново и хорошо, а Грех и Печаль всего лишь слова – пустые слова, которые ничего не значат!
– Ты не слушаешь! – строго сказала Алисе Мышь.
– Нет, почему же, – ответила скромно Алиса. – Вы дошли уже до пятого завитка, не так ли?
– Глупости! – рассердилась Мышь. – Вечно всякие глупости! Как я от них устала! Этого просто не вынести!
– А что нужно вынести? – спросила Алиса. (Она всегда готова была услужить.) – Разрешите, я помогу!
– И не подумаю! – сказала обиженно Мышь, встала и пошла прочь. – Болтаешь какой то вздор! Ты, верно, хочешь меня оскорбить!
– Что вы! – возразила Алиса. – У меня этого и в мыслях не было! Просто вы все время обижаетесь.
Ты мигай, звезда ночная!
Где ты, кто ты – я не знаю.
Высоко ты надо мной,
Как алмаз во тьме ночной.
Только солнышко зайдет,
Тьма на землю упадет, –
Ты появишься, сияя.
Так мигай, звезда ночная!
Тот, кто ночь в пути проводит.
Знаю, глаз с тебя не сводит:
Он бы сбился и пропал,
Если б свет твой не сиял.
В темном небе ты не спишь,
Ты в окно ко мне глядишь,
Бодрых глаз не закрываешь,
Видно, солнце поджидаешь.
Эти ясные лучи
Светят путнику в ночи.
Кто ты, где ты – я не знаю,
Но мигай, звезда ночная!
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказала Алиса.
— Ну что ты, разве это беспокойство, – возразила Герцогиня. — Дарю тебе все, что успела сказать.
— Пустяковый подарок, – подумала про себя Алиса. — Хорошо, что на дни рождения таких не дарят! Однако вслух она этого сказать не рискнула.
Как дорожит любым деньком
Малюточка пчела! –
Гудит и вьется над цветком,
Прилежна и мила.
Как ловко крошка мастерит
Себе опрятный дом!
Как щедро деток угостит
Припрятанным медком!
И я хочу умелым быть,
Прилежным, как она, –
Не то для праздных рук найдет Занятье Сатана!
Пускай в ученье и в труде
Я буду с ранних лет –
Тогда и дам я на суде
За каждый день ответ!
Гусеница придерживается взгляда Локка на
неизменность личности, которая прежде всего выражается в устойчивости памяти. Личность осознает себя как таковую, поскольку помнит собственное прошлое и способна оживлять в памяти своей личный опыт.
Думай о смысле, а слова придут сами.
Я не сумасшедший, просто моя реальность отличается от твоей.
Лучший способ объяснить – это самому сделать!
У меня положение безвыходное, но я хоть брыкаться могу!
Я видала такую чепуху, по сравнению с которой эта чепуха — толковый словарь.
Интересно было бы поглядеть на то, что от меня останется, когда меня не останется.
Если в мире все бессмысленно, — сказала Алиса, — что мешает выдумать какой-нибудь смысл?
Если бы каждый человек занимался своим делом, Земля вертелась быстрее.
Делать ей было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, дело нелегкое.
Почему это некоторые так любят всюду искать мораль?
Лестные слова часто вынуждают людей действовать.
Любое приключение должно с чего-либо начаться… банально, но даже здесь это правда…
Ты прекрасна. Не хватает лишь улыбки.
То ли колодец был действительно уж очень глубоким, то ли летела Алиса уж очень не спеша.
До самого красивого никогда не дотянешься.
Нельзя делать то, что нельзя.
Эта странная девочка просто обожала раздваивать себя, становясь двумя девочками одновременно.
Кому нужна голова без плечей?
Чем больше сразу учишься, тем меньше после мучишься.
– Ты что, не знаешь, что такое «это»?
– Я прекрасно знаю, что такое «это», когда я его нахожу.
Отсюда мораль: что-то не соображу.
Не понимаю, как он может когда-нибудь окончить, раз он и не собирается начинать.
Правильность формы несущественна!
Всё как всегда — ну что за безобразие!
— Фламинго кусаются не хуже горчицы. А мораль отсюда такова: это птицы одного полёта!
Главное – не забывать главного.
— Я расту как все, прилично, — сказала Соня. — А ты безобразничаешь!
Какая разница, что спрашивать, если спрашивать некого?
Да вы всего лишь колода карт!
Какой сегодня день странный! А вчера всё шло, как обычно!
Давай показания и не нервничай, а не то я велю казнить тебя на месте.
В тот же миг Алиса юркнула за ним следом, не думая о том, как же она будет выбираться обратно.
Мало кто находит выход. Некоторые не видят его, даже если найдут. А многие даже не ищут!
У каждой птички свои привычки.
— А где я могу найти кого-нибудь нормального?
— Нигде, — ответил Кот, — нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.
Ни в коем случае не представляй себе, что ты можешь быть или представляться другим иным, чем как тебе представляется, ты являешься или можешь являться по их представлению, дабы в ином случае не стать или не представиться другим таким, каким ты ни в коем случае не желал бы ни являться, ни представляться.
Не понимаю, как он может когда-нибудь окончить, раз он и не собирается начинать.
У каждой птички свои привычки.
А проще говоря, быть тем, что ты есть, не значит есть, чтобы быть. Но быть, чтобы значить, не есть быть, чтобы есть.
Какой толк в книге, – подумала Алиса, – если в ней нет ни картинок, ни разговоров?
Из этого мы делаем такой вывод: не слово ценится, а дело. Хорошенько запомни!
Если бы каждый занимался своим делом, – сердито проворчала Герцогиня, – то Земля завертелась бы гораздо быстрее, чем вертится теперь.
– Ну, хватит плакать! Этим делу не поможешь! – строго сказала она себе, поплакав немного. – Советую тебе перестать! Что толку сидеть и лить слёзы!
Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.
Какие странные вещи случаются сегодня! – сказала она. – А ещё вчера всё шло как обычно. А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая? Постараюсь вспомнить. Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чём загадка.
Здесь приходится бежать что есть мочи только для того, чтобы оставаться на месте, а уж если хочешь куда-нибудь передвинуться, придётся бежать, по меньшей мере, вдвое быстрее.
А ты не знаешь, что на всякое хотенье есть терпенье?
Они готовы – вижу я – Внимать, дыханье затая, Словам волшебной сказки. Мы все в стране Чудес живём – В мечтах, в прекрасном сне своём… Дни гаснут: вянет лето… Мы ж все плывём в потоке том, В сиянье медля золотом… Но жизнь – не сон ли это?
Никакого горя у неё нет, одно только воображение! – ответил тот. – Всё это она выдумывает.
Разве одно и то же сказать: «Я вижу всё, что ем» или «Я ем всё, что вижу»?
Котов, которые не улыбались, я видела часто, – подумала Алиса. – Но улыбка без кота! Это самое невероятное из всего, что я видела здесь
Если бы это было так, то могло бы быть, а если бы это могло бы быть, оно бы так и было. Но так как это не так, этого и нет. Простая логика.
– Почему вы думаете, что я сумасшедшая? – спросила Алиса. – Потому что иначе ты не пришла бы сюда.
– Ты ошибаешься, милая! Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод. Надо только знать, как взяться за дело.
– Да-да, только какое может быть удовольствие в разговоре? Удовольствие в молчании.
– Какие странные вещи случаются сегодня! – сказала она. – А ещё вчера всё шло как обычно. А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая? Постараюсь вспомнить. Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чём загадка.
– А я помню, как кто-то сказал, – многозначительно произнесла Алиса, – что если бы каждый занимался своим делом, никто не вмешивался в чужие дела, то Земля вертелась бы куда быстрее.
То ли колодец был уж очень глубок, то ли Алиса падала слишком медленно, но она вполне успела осмотреться и задуматься о том, что же будет дальше.
– Кто ты такая? Этот вопрос смутил Алису. – Я… я не знаю, кто я теперь, – робко проговорила она. – Я знаю только, кем я была, когда встала сегодня утром. С тех пор я изменялась очень много раз.
Алиса не имела ни малейшего понятия о широте и долготе, но ей нравилось произносить такие серьёзные умные слова.
– Когда я употребляю какое-то слово, – заметил с презрением Болванчик, – оно обозначает только то, что я хочу, чтобы оно обозначало. Не больше и не меньше. – Вопрос в том, – сказала Алиса, – можете ли вы заставить слова выражать столь различные понятия? – Вопрос в том, – возразил Болванчик, – кто хозяин: я или моё слово. Вот и всё. Я хозяин своего слова!
– Вы меня пугаете! – воскликнул Король. – Я того и гляди упаду в обморок. Дайте мне скорее бутерброд с ветчиной.
Чтобы объяснить, что это такое, лучше всего это устроить
Не знаете ли вы, как мне выйти отсюда? – Это зависит от того, куда ты хочешь прийти, – ответил Кот. – Мне всё равно, куда бы ни… – начала Алиса. – Значит, тебе всё равно, в какую сторону идти, – перебил её Кот. – Куда бы ни выйти, лишь бы куда-нибудь прийти, – договорила Алиса. – Ну уж куда-нибудь ты наверняка придёшь, – сказал Кот, – если походишь подольше.
А я кто? Сначала скажите мне это, и если мне понравится быть тем, кем я стала, то я выйду наверх. А если нет, то останусь здесь до тех пор, пока не сделаюсь кем-нибудь другим…
Котов, которые не улыбались, я видела часто, – подумала Алиса. – Но улыбка без кота! Это самое невероятное из всего, что я видела здесь
Я… я не знаю, кто я теперь, – робко проговорила она. – Я знаю только, кем я была, когда встала сегодня утром. С тех пор я изменялась очень много раз.
Из этого можно сделать следующий вывод: миром движет любовь. Именно она заставляет Землю вертеться!
– Ах, мои ушки и усики! Как же я опаздываю!
Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чём загадка.
– Виновата, я не поняла, что значит «ко дню нерождения». – Подарок, который вам делают в обыкновенный день, не в день вашего рождения. Кажется, совершенно ясно.
Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им. Иногда она делала себе такие строгие выговоры, что слёзы наворачивались у неё на глаза; а однажды она даже выдрала себя за уши за то, что сплутовала, играя в крокет сама с собой. Алиса очень любила воображать, что в ней одновременно живут два разных человека.
Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чём загадка.
А вдруг кто-нибудь просунет голову сверху и скажет: «Иди сюда, милая!» А я тогда посмотрю наверх и спрошу: «А я кто? Сначала скажите мне это, и если мне понравится быть тем, кем я стала, то я выйду наверх. А если нет, то останусь здесь до тех пор, пока не сделаюсь кем-нибудь другим…»
– Какое у неё горе? – спросила она у Грифона. – Никакого горя у неё нет, одно только воображение! – ответил тот. – Всё это она выдумывает.
Алиса последовала за ним, даже не подумав о том, как она выберется оттуда.
– Но я не хочу идти к сумасшедшим, – сказала Алиса. – Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. – Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.
Лучше остаться без пятидесяти обедов, чем съесть их за один раз.
Мне нужно сказать тебе одну очень важную вещь. Алиса вернулась только из любопытства. – Никогда не следует выходить из себя, – сказал Червяк.
Какая медленная у тебя страна, – фыркнула Королева. – Здесь приходится бежать что есть мочи только для того, чтобы оставаться на месте, а уж если хочешь куда-нибудь передвинуться, придётся бежать, по меньшей мере, вдвое быстрее.
Так как в маленькую дверку никак нельзя было пройти, то нечего было и стоять около неё.
Пожалуй, кончится тем, что я утону в моих собственных слезах!
Он тебе понравится, если поймёшь, а если не поймёшь, так вовсе не важно, понравился или нет.
Да-да, только какое может быть удовольствие в разговоре? Удовольствие в молчании.
Так как в маленькую дверку никак нельзя было пройти, то нечего было и стоять около неё.
Милый, добрый крокодил С рыбками играет. Рассекая гладь воды, Он их догоняет. Милый, добрый крокодил, Нежно так, когтями Хватает рыбок и, смеясь, Глотает их с хвостами!
– Да, до центра Земли шесть тысяч километров. Под какой же я теперь широтой и долготой? – Алиса не имела ни малейшего понятия о широте и долготе, но ей нравилось произносить такие серьёзные умные слова.
– Никакого горя у неё нет, одно только воображение! – ответил тот. – Всё это она выдумывает.
А ещё Алиса однажды испугала до смерти свою старую няню, закричав ей прямо в ухо: «Давай играть, как будто я голодная гиена, а ты – кость».
– Прошу прощения… – начала Алиса. – Попрошайничать неприлично, – перебил её Король.
Нет ничего на свете, из чего нельзя было бы сделать вывод.
А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая? Постараюсь вспомнить. Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чём загадка.
Мне кажется, что если бы я свалилась с крыши даже самого высокого дома, то это было бы не так необычно, как провалиться в такой колодец.
А я кто? Сначала скажите мне это, и если мне понравится быть тем, кем я стала, то я выйду наверх. А если нет, то останусь здесь до тех пор, пока не сделаюсь кем-нибудь другим…
Какие странные вещи случаются сегодня! – сказала она. – А ещё вчера всё шло как обычно. А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая?
– Ну уж куда-нибудь ты наверняка придёшь, – сказал Кот, – если походишь подольше.
Стойте твёрдо на своих показаниях, если вы в них уверены.
Госпоже правой ноге Алисы. Посылаю Вам мягкий коврик. С сердечным приветом, Алиса.
– Что же они там ели? – спросила Алиса, которую всегда интересовала тема еды.
– Чеширская кисонька, – начала Алиса несколько нерешительно, так как не знала, понравится ли Коту такое обращение. Но тот продолжал улыбаться, и Алиса, успокоившись, продолжала: – Не знаете ли вы, как мне выйти отсюда? – Это зависит от того, куда ты хочешь прийти, – ответил Кот. – Мне всё равно, куда бы ни… – начала Алиса. – Значит, тебе всё равно, в какую сторону идти, – перебил её Кот. – Куда бы ни выйти, лишь бы куда-нибудь прийти, – договорила Алиса. – Ну уж куда-нибудь ты наверняка придёшь, – сказал Кот, – если походишь подольше.
Потом она стала думать о том, как её маленькая сестрёнка вырастет и станет взрослой; какое у неё будет доброе и любящее сердце – такое, как и теперь; как она будет собирать около себя детей и, чтобы доставить им удовольствие и заставить блестеть их глазки, станет рассказывать им разные чудесные истории, а может быть, вспомнит и свои приключения в волшебной стране, которые видела во сне, когда сама была ребёнком, и как она будет сочувствовать их детским горестям и радоваться их радостям, возвращаясь мыслями в счастливые летние дни своего детства.
Чем ворон похож на письменный стол?
Может быть, я и смогла бы, если бы только знала, с чего начать
На бумажке, привязанной к пузырьку, было красиво написано крупными печатными буквами: «Выпей меня».
Я уже знаю, если здесь что-нибудь выпью или съем, – рассуждала Алиса, – непременно случится что-нибудь необыкновенное. Посмотрю, что будет, если я выпью из этого пузырька. Хорошо бы я стала немножко побольше; мне уже надоело быть такой крошкой.
Ну, хватит плакать! Этим делу не поможешь! – строго сказала она себе, поплакав немного. – Советую тебе перестать! Что толку сидеть и лить слёзы! Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им.
Впрочем, ведь раз некому ответить, то не всё ли равно, о чём спрашивать?
Так знай же, что если бы ты была в хороших отношениях со Временем, то оно делало бы для тебя всё, что ты пожелаешь. Положим, пробило девять часов – начало уроков. Но стоит тебе только шепнуть Времени, что не хочешь учиться, и стрелки побежали бы быстрее. Раз – и половина второго – пора обедать!
Закрыв в отчаянии лицо руками, она думала о том, вернётся ли когда-нибудь её прежняя жизнь, в которой всё было так ясно и понятно.
Он был такой несимпатичный, когда был ребёнком, – сказала Алиса, – но из него вышел очень хорошенький поросёночек. И она стала вспоминать своих знакомых детей, из которых тоже могли бы выйти хорошенькие поросята.
– Не знаете ли вы, как мне выйти отсюда? – Это зависит от того, куда ты хочешь прийти, – ответил Кот. – Мне всё равно, куда бы ни… – начала Алиса. – Значит, тебе всё равно, в какую сторону идти, – перебил её Кот. – Куда бы ни выйти, лишь бы куда-нибудь прийти, – договорила Алиса. – Ну уж куда-нибудь ты наверняка придёшь, – сказал Кот, – если походишь подольше.